Игорь Беляев - Гибрид: Для чтения вслух Страница 38

— У евреев нет середины — или ты гений, или совсем идиот.

Тетя Маша тоже уверена, что товарищ Сталин истинный грузин.

— Перестаньте сказать за столом такие вещи, и еще при ребенке, — заволновалась Адельсидоровна.

Дядя Павлуша тут же побежал к двери проверять, хорошо ли она закрыта. И разговор на эту скользкую тему прекратился.

Мне дядя Митя сразу понравился. Особенно когда он обещал маме сделать из меня человека и научить «свободно мыслить».

— Только не говорите ничего дурного про Христа, пожалуйста! Ребенок очень впечатлительный.

Про ребенка — это про меня.

— Что вы, прелесть моя! Какие могут быть разговоры? Тем более для меня Христос — абсолютная реальность. Если сказать по-маяковски — «живее всех живых». Может быть, даже самый лучший из рода человечьего. Я могу верить в Бога, а могу и не верить. Потому что оченно свободный человек… когда сплю. А вот когда я просыпаюсь, и тем более трезвый, — тут я дышу по Сталинской конституции, хотя и написал ее, между прочим, Бухарин! Но упоминать имя этого Иуды сейчас не принято.

Все переглядываются.

— Несмотря на то, что в конституции про Бога ничего не записано, я в него верую. Без сомнения. Только Бог — понятие растяжимое. Мой Бог — беспоповский. Так сказать, эманация Духа.

Я, канешно, ничего не понял, но мне очень захотелось узнать про Иуду и «беспоповского» Бога.

Во всяком случае, мы с дядей Митей скоро «оченно» подружились. И мама разрешила ходить к дяде Мите в гости, но не допоздна.

Уроки истории

При первом же моем посещении дядя Митя прочитал мне целую лекцию:

— Учтите, вьюнош, этот вопрос надо решать сразу, раз и навсегда: или быть Умником, или быть Простачком. Умник — это личность. Личностью быть опасно во все времена. Он знает истину и никогда не выдаст ее толпе. Простачком — проще и удобнее. Но… скучновато. Личность готова пострадать и даже умереть при случае за свои дурацкие идеалы.

Я сказал, что твердо решил стать Личностью. Дядя Митя похихикал:

— Ну, это мы еще посмотрим, пионир!

Дядя Митя почему-то хреново относился к пионерской организации.

А я хотел быть и пионером, и личностью.

У него была маленькая комнатка. Дядя Митя называл ее «своей берлогой». В берлоге стоял диван, небольшой столик и кресло — трон. Дядя Митя утверждал, что нашел его на помойке.

Лично я уверен, что трон приехал из театра. Где можно найти такую помойку в эвакуации? Когда сидячих мест не хватало, занимали табуретовки у соседей.

Пальто и прочие свои вещи он держал в коридоре. Вообще, мне кажется, он приехал в эвакуацию в одном халате и шлепанцах.

Дядя Митя называет свое «одеяло» — турецким халатом, хотя он «оченно» потрепался от времени и переживаний, кое-где даже надорвался.

Лежанка в его берлоге днем никогда не убирается. Во-первых, потому что дядя Митя быстро устает и переползает из кресла на диван, чтобы набраться сил. А во-вторых, зачем утром убирать постель, чтобы вечером потом ее разбирать снова?

— Надо соблюдать режим, чтобы не отправиться на тот свет раньше времени. Даже без всякого анекдота. А вот анекдоты следует рассказывать только в своем кругу, — наставлял он меня, — когда ты абсолютно уверен, что рядом нет Иуды. А иуды теперь на каждом шагу, — как говаривал товарищ Ленин в самый разгар революции.

Когда он говорит от имени товарища Ленина, он вскидывает руку, как памятник.

— «Оглянись, товарищ! Нас предают на каждом шагу враги пролетариата. Этот Иуда Троцкий наверняка торчит под дверью».

Я открываю дверь и смотрю. В коридоре нет никакого «пролетариата».

— Ну и чудненько. Тогда слушай сюда.

— Дядя Мить, а сколько вам лет?

— Это сосчитать довольно просто, если знать, когда родился Адам.

— А при чем тут дядя Адам?

— А при том, коллега, что каждый несет в себе память своих предков. Конечно, всем кажется, что он когда-то родился и когда-нибудь таки помрет. На самом деле человек живет столько, сколько живут клетки его рода. И самое антиресное, что эти клеточки помнят, что с ними было в той, предыдущей жизни. И при случае они напоминают о себе. Правда, не все понимают, что советуют ему его предки. Хотя от них-то и зависит судьба человека.

Рассказывал дядя Митя про историю долго. Целый месяц. Канешно, не каждый день, а когда получалось свободное время. И всегда помнил, на чем мы останавливались прошлый раз.

Жизнь шла своим чередом, а рассказ — своим. Получалось, как в детстве мне читала Аня «Тысячу и одну ночь».

Только эта история была в сто раз интереснее. Тем более что я верил — дядя Митя рассказывает мне «чистой воды правду».

А начал дядя Митя издалека.

— Сначала была Древняя Греция. Это, наверное, тебе известно.

— Нет, Древнюю Хрецию мы еще не проходили.

— Ну, значит, и о Древнем Риме у тебя пока смутные понятия?

Я признался, что и о Древнем Риме у меня пока ясности нет. Правда, в бабушкиной «Ниве», которую я рассматривал с Аней еще до войны, я запомнил картинку «Гладиатор».

И Аня мне объяснила, что в римском цирке дрались не так, как мы, мальчишки, понарошку, а убивали по-правдашному — насмерть. И в Древнем Риме на это только смотрели и радовались. Вот какое было тогда безобразие!

Дядя Митя удовлетворенно кивнул.

— Римляне были большие вояки и оттяпали тогда пол-мира. В том числе Иудею, где и проживали все евреи на тот момент.

Я только уточнил:

— Это было еще до революции?

— Это было за две тысячи лет до нашей Великой Октябрьской революции.

Я тут же прикинул в уме, сколько это будет две тысячи. Получилась солидная цифра — двойка с тремя нулями. Ну, это абсолютная ерунда, потому что в классе мы уже научились считать до миллиона.

— Так вот, римляне, когда захватили Иудею, повязали всех евреев. А евреи терпеть не могут, когда их насилуют.

И мечтают, чтобы пришел какой-нибудь дядя и всех освободил.

Если рассказывают про евреев, мне всегда становится особенно интересно. Не знаю почему.

— Америку тогда еще Колумб не открыл, коммунизм Маркс не придумал, поскольку и самого Маркса еще не было даже в проекте. Надо признаться, что и самой России тогда еще не намечалось. То есть Россия сама по себе, может, и была, но русских и в помине не было.

— А немцы были?

— И немцев не было.

— А кто же здесь жил?

— Гуляли разные кочевники туда-сюда. Скифы, сарматы.

— У моего дедушки фамилиё Сарматов.

— Не «фамилиё», а театральный псевдоним.

Поправил меня дядя Митя. Оказывается, он хорошо знал моего дедушку, который умер.

— Но твой дедушка никакого отношения к евреям не имел, хотя и был очень хорошим актером. Жили-были евреи в своей Иудее, а главный город был у них Ерусалим.

Для меня все равно осталось загадкой. Как это так? Русских еще не было, а евреи уже были. Но не мог же дядя Митя сказать мне неправду?

— Римляне оккупировали Ерусалим и вели себя жутко по-хамски.

— Как немцы? — спросил я.

— Ну, немцы хуже римлян в сто раз. Римляне тогда были культурной нацией, а нынешние немцы просто подонки и сволочи. Они собираются уничтожить всех евреев.

— Всех до одного?

— Всех до одного.

— И даже гибридов?

— И всех гибридов. Но ничего у них не получится, как не получилось ни у кого даже в Средние века. Евреев уничтожить нельзя.

— Почему?

— Почему что нельзя уничтожить народ, пока у него есть вера.

— А у пионеров Бога нет.

— Это вас в школе неправильно учат. Свой Бог есть у каждого. Только у одного — Бог похож на человека, а у другого — не похож.

Тут я его огорошил:

— Дядя Митя, а Сталин — Бог?

Дядя Митя вскочил и стал бегать по комнате, а потом собрался все-таки с мыслями и сказал мне на ушко:

— Сталин — не Бог, а Полубог. Это точно.

— А чем отличается Бог от Полубога?

— Бог подкидывает идею, а Полубог выворачивает ее наизнанку.

Дяде Мите самому понравилось такое объяснение, и он захихикал.

— А Гитлер тогда, получается, сам Дьявол?

— Ну, если и не Дьявол во плоти, то во всяком случае дьявольское отродье.

— А почему он хочет уничтожить всех евреев?

— Как раз по этому поводу в Библии сказано: один глупыш может задать такой вопрос, на который сто мудрецов не ответят. Нет, ты не обижайся. Для твоего возраста — ты вполне разумное растение. А евреи мешают всем придуркам, потому что сочиняют анекдоты и не любят стричься под одну гребенку.

Я не понял, но удовлетворился ответом и сказал:

— Мы, русские, евреев в обиду не дадим!

— Не дадим, — твердо ответил дядя Митя.

И мы пошли к нам отобедать.

Настоящий друг

«Настоящий друг познается в беде», — говорит Адельсидоровна.