Питер Уайброу - Мозг: Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки Страница 4

И наконец, третий фактор, нарушающий правильность настройки человеческого мозга, – это изменения в культурной сфере. Привычки интуитивного мышления формируются и обретают смысл под влиянием культурной среды, в которой мы рождаемся. И наоборот, культура формируется совокупностью индивидуальных привычек членов общества. Культурный опыт, приобретенный на ранних этапах жизни, оказывает продолжительный и мощный эффект не только на язык, на котором мы говорим, но и на наше поведение в зрелом возрасте, в том числе на выбор ценностей и смысл, которым мы их наделяем. Можно представить интуитивный процесс в виде повествования, личной истории, хранящейся в бессознательной библиотеке нашего разума. На протяжении жизни мы тщательно составляем главы нашей истории – индивидуальные схемы интуитивного мышления – из тысяч культурных и социальных подсказок, получаемых нами в каждодневном опыте. Создаваемые нами истории передаются от человека к человеку, из поколения в поколение, и основы нашей культуры поддерживаются этими общими мыслительными привычками, подстраивающимися под коллективный опыт. Короче говоря, частные интуитивные повествования и их частные проявления не только формируют общую культуру, но и служат агентом, объединяющим общество.

Сегодня в Соединенных Штатах и других западных государствах основное культурное повествование – наше привычное восприятие повседневной жизни – пишется на языке рынка. И каждый день, работая, занимаясь домашними делами или развлекаясь, мы подтверждаем верность этого рыночного повествования. Прибыль, конкуренция и накопление богатства стали главной и постоянно повторяющейся темой национальной истории. Хотя рыночные отношения далеко не полностью отражают общественные ценности, стремление к большему росту рынка прочно укоренилось в каждом из нас и оказывает доминирующее влияние на понимание смысла жизни. В частных жизненных повествованиях все более значительное место занимают коммерческие продукты – бренды, которые мы покупаем, развлечения, которые мы выбираем. Из-за этого мы получаем меньшее вознаграждение как неравнодушные граждане, чем как эгоистичные потребители. Мы привыкаем быть равнодушными к тем аспектам человеческой культуры, которые не попадают в пределы рынка.

«Счастье, – писал Адам Смит в 1759 г., – состоит в спокойствии и наслаждении»{12}, а американцы всегда стремились к счастью. Но где-то по пути, околдованные материальным успехом Великого Американского Эксперимента, мы пожертвовали спокойствием ради удобства немедленного удовлетворения своих потребностей и поддались искушениям нашего собственного производства. Теперь наши биологические инстинкты служат этой изменившейся культурной парадигме. Заложенное в нас издревле стремление к сиюминутному вознаграждению, с одной стороны, удовлетворяет потребность мирового рынка в постоянном экономическом росте, а с другой – подпитывает упорную веру в то, что в один прекрасный день прогресс сможет реализовать американскую мечту для всех{13}. Хотя с течением времени становится все более понятно, что наша зацикленность на потреблении и накоплении богатства не приносит среднестатистической американской семье обещанных благ – равенства возможностей, улучшения социальной мобильности, безопасности, личного благополучия и т. д. и т. п., мы как нация все равно не можем отказаться от мифа материального счастья.{14}

Здравый смысл подсказывает, что любому гражданскому обществу для поддержания своего здоровья и культурного единства нужно нечто большее, чем шопинг и потакание граждан своим слабостям, однако карусель повседневной жизни отвлекает нас от размышлений над рациональными альтернативами. Мы сами создали для себя некую форму обмана, и на какое-то время он срабатывает; как я объясню далее, это привычка, которую очень легко приобрести. Но, подталкиваемые инстинктом моментальной выгоды, мы получаем вовсе не наслаждение счастливой жизнью, а вечную погоню за ее материальным суррогатом. Мы потеряли настройку на то, кем мы являемся на самом деле, и поэтому никак не можем достичь гармонии.

Книга «Хорошо настроенный мозг» делится на две взаимодополняющие части. В первой, которая называется «Кто мы такие?», я рассматриваю то, что мы узнали о человеческом поведении в ходе эксперимента по построению общества потребления. Я начну с исследования столкновения факторов, которое только что обрисовал, на примере проблемы ожирения. Мы поговорим о том, как целый ряд элементов – биологических, поведенческих, экономических и культурных – сложился воедино, породив эту общественную болезнь, которая сегодня выбивает нас из колеи как в физическом, так и в экономическом смысле. С точки зрения врача и специалиста по эмоциональному и социальному поведению, который знает, какую роль эти факторы играют в развитии болезней и ограничении возможностей, я покажу вам, как стрессовые обстоятельства в совокупности с потребительской культурой влияют на нормальную человеческую физиологию, способствуя возникновению саморазрушительных привычек, которые очень сложно преодолеть. Как такие привычки формируются в головном мозге и что может дать нам нейропсихология для понимания происходящих в нем интуитивных процессов, вы узнаете из второй главы.

Двигателем потребительского общества служат личные интересы, но подпитывает его наша привычка и восхищение всем новым. Чтобы понять, как сложилась такая ситуация, в третьей главе мы заглянем в прошлое, во времена шотландского Просвещения и века рационализма, эпоху, которая породила промышленную революцию и основу сегодняшнего западного общества. Неудивительно, что в те времена в особом почете были естественные науки и промышленные товары. Именно там, в дискуссиях, которые шли более двух веков назад, мы можем обнаружить истоки идеи «рациональной» личности; формулирование этой идеи стало ключевым моментом зарождения западных демократических обществ и капиталистического строя. В частности, я рассматриваю здесь работы Адама Смита, посвященные свободному рынку как сбалансированной саморегулирующейся экономической системе и моральному развитию человека. В этих работах встречаются удивительные открытия, которые помогают объяснить современные проблемы и предлагают пути их решения.

Это приводит нас к вопросу о том, как мозг делает выбор. Я покажу вам с точки зрения поведенческой нейробиологии, как фундаментальные движущие принципы рыночной экономики – вознаграждение, ответственность и оценка риска – отражаются в механизмах обработки информации головным мозгом. Мы воспринимаем окружающий мир именно посредством этих механизмов, они дают нам возможность принимать решения и совершать действия, а также учиться, исходя из полученных результатов, чтобы при необходимости модифицировать свое поведение в будущем. Вся эта деятельность, по сути, является отражением собственного «внутреннего рынка» мозга, который также стремится к поддержанию равновесия путем постоянных взаимодействий со сложным, постоянно меняющимся миром. Так можно ли заключить, что принципы товарообмена внешнего рынка оказываются столь универсальны именно из-за этой природной особенности нашего мозга? Не потому ли бартер был и остается повсеместно распространенным в человеческом обществе, от торговых колоний Анатолии три с половиной тысячи лет назад до современных мировых мегакомпаний?

В конце первой части я исследую эту гипотезу и предлагаю вам еще один исторический пример, на этот раз сравнивая культурные ситуации в конкурировавших средиземноморских империях бронзового века и в США до и после глобального финансового кризиса 2008 г. Как понять поведение, которое столь явно ведет к саморазрушению? Я считаю, что в обоих случаях ответ на этот вопрос можно найти, если попробовать разобраться в том, как «внутренний рынок» мозга искажается близоруким стремлением к краткосрочным целям и одержимостью постоянным ростом. Я думаю, что такие современные проблемы, как кризис 2008 г., эпидемия ожирения и деградация природы, имеют одни и те же поведенческие причины, коренящиеся в искушениях изобилием, которые нарушают способность головного мозга к саморегуляции.

Получается, что материальные достижения – это всего лишь один из ингредиентов «рецепта счастья». США и другие богатые государства мира достигли в своем постиндустриальном эксперименте стадии, когда желательно и даже необходимо рациональное понимание того, в чем на самом деле состоит прогресс. Мы уже знаем, что изобилие, так же как и нищета, может вступить в конфликт с биологическими основами человеческого поведения, потенциально ведя к культурной амнезии, последствия которой – извращение формирования человеческого характера, саморазрушительные склонности и пренебрежение средой, в которой мы живем.