Александр Семенов - Философия. Словарь неофита Страница 4

Таким образом, приведенные в движение дхармы и есть наше индивидуальное бытие, а также бытие всего многообразного мира. Другими словами, нет никакой единой субстанции, Брахмана, который все создает, т. к. сами дхармы не представляют собой такой единой субстанции как основания всего сущего. Соответственно, нет никакого бога-творца и материи, из которой все создано. Все есть только колебание дхарм, и все, что мы видим и переживаем, есть только следствие эффекта этого колебания.

Из этих размышлений следует вывод об основной задаче человека – достичь состояния, когда угаснут колебания дхарм, – нирваны, как состояния покоя и равновесия. Как же достичь такого состояния? Колебания дхарм и передача движения от одной группы дхарм к другой имеют на уровне человеческого бытия параллель в видекармы. Для того чтобы успокоить и уравновесить дхармы, человеку необходимо перестать «плодить» следствия, сделать так, чтобы он как можно меньше бывал причиной их появления, а следовательно, и причиной каких-то событий и явлений. На чисто психологическом уровне человек не должен стремиться к чему-то и добиваться чего-то, т. к. это «привязывает» его к существованию. Человек должен отказаться от всяческих стремлений и самоутверждений, перестать отождествлять себя с чем-либо, в том числе и с самим собой! Это возможно в первую очередь на пути добродетельного, нравственного образа жизни, а также благодаря психофизической медитативной практике. В т. н. махаяновском варианте буддизма (Махаяна – «Большая колесница») широкое распространение получило понятие «бодхисаттвы» – человека, достигшего просветления, но остающегося, тем не менее, на Земле для вразумления всего человечества. Бодхисаттвой может стать любой человек, исповедующий учение Будды и применяющий для просветления медитативную практику: их число в махаяне не ограничено.

В буддизме нет понятия Атмана (см. выше), человек не существует как Атман; последний – лишь видимость. На самом деле человек существует как совокупность и последовательность эффектов, самый внешний из которых есть телесный эффект. Далее, по степени усложнения и углубления, следуют: эффект разумения, эффект практического рационального знания, эффект Пуруши – душевной жизни. Иными словами, нет души, нет субстанционального «Я» – оно является всего лишь последовательностью состояний, каждое из которых выступает причиной по отношению к следующему и является следствием предыдущего. Таким образом, выясняется, что нет человека как индивидуальности, которая отличается от всех других. Из этого следует, что не существует разницы между человеком и всеми другими живыми существами, человек тождественен всему, а все тождественно человеку. Вкратце, этот логический ряд можно подытожить следующей формулой: «Я есть все существующее, а все существующее есть я».

На более глубоких стадиях просветления человек постигает, что основной способ существования есть пустота, т. е. в основании мы все пусты и нет никакой начальной субстанции. В мире нет ничего ни реального, ни нереального, в мире, вернее, за миром, нет ничего. Эта пустота является своеобразным прообразом Дао в даосизме, а в самом буддизме соответствует состоянию «молчания», недвижимости дхарм. Когда исчезает понимание различия между пустотой и существующими вещами, т. е. реальностью, тогда и возникает состояние нирваны. Тогда сознание человека перестает различать что-либо, в том числе и самое себя.

Возникает логичный вопрос: если буддизм отрицает атман, душу и индивидуальность человека, но вместе с тем признает карму, то кто же тогда отвечает в будущей жизни этого человека за его нынешние поступки? Противоречие здесь лишь кажущееся, т. к., по буддийскому учению, все последующие перерождения человека есть только следствия нынешнего состояния дхарм. Следствия же постоянно сменяют друг друга, а причины лежат не в прошлых «Я», а в прошлых состояниях дхарм.

Далее может возникнуть еще один естественный вопрос: если отрицается субстанциональность «Я», то кто же тогда принимает решения? Где волевой принцип? Свобода выбора?

На эти вопросы Будда также отвечал «благородным молчанием». Согласно буддийским представлениям, все, что мы понимаем под свободой воли, есть только видимость, т. к. ничего нет, а есть лишь пустота. Как только человек сможет осознать это, все вопросы отпадут сами собой.

Если спросить буддистов о том, что же является причиной перехода дхарм в неравновесное состояние, то они скажут, что это «ави́дья», т. е. незнание. К этому незнанию относятся и незнание истины, и незнание Благородного Пути, незнание пути дхарм и т. д. В результате этого незнания все люди вовлекаются в мир и начинают там страдать, причем «страдает» при этом, как мы выяснили, не сам человек, а конфигурация дхарм.

Надо отметить, что буддисты разработали глубокое философское учение о наличии субстанциональной души, которое приводит к противоречию человека, доказывающего, что душа существует. На самом деле совокупности дхарм обладают некоей внутренней причинностью, которая не анализируется, а может лишь быть описанной. Мы не можем уяснить природы дхарм и причин первоначальных «толчков», и все, что нам остается, это попытаться описать состояние самих дхарм. Как только человек начинает заниматься метафизическими вопросами, касающимися происхождения дхарм, то он сразу впадает в противоречия. Таким образом, все, что остается делать в этих случаях, – не отвечать на подобные вопросы, «благородно молчать». Эта точка зрения, кстати, полностью совпадает с точкой зрения античного скептицизма, разработавшего такую же фундаментальную методику умолчания – неответов на метафизические вопросы.

Итак, согласно буддийским представлениям, человек не способен доказать наличие субстанционального «Я» и субстанциональной воли, но, тем не менее, описывая состояние дхарм, составляющих конгломерат человеческого существа, можно видеть, что эти дхармы меняются по рядам внешней причинности. Дело в том, что человек производит некие причины не только потому, что отражает внешние воздействия. Поскольку эти причины обладают определенной внутренней закономерностью, человек способен «накапливать некоторые заслуги». Таким образом, мы видим принципиально иное отношение к реальности, не доказательное, а описательное, т. к. всякое доказательное воспринимается буддистами как незавершенное, гиперрациональное, приводящее к противоречию.

О самом Будде можно сказать, что он не почитается буддистами как Бог-Создатель, подобный Богу христиан, мусульман или иудеев. Тем не менее в средневековых буддийских текстах, особенно в махаяновских, говорится, что Будда порождает бесчисленные миры своим созерцанием. Опять-таки здесь может возникнуть вопрос: для чего он это делает? Для воспитания, для указания Благородного Пути, хотя в целом о его промысле говорить трудно. Очень важно отметить, что эпитет «Создатель» отражает главное свойство Будды как создателя Благородного Пути, который есть то абсолютное, опираясь на которое человек может избавиться от страдания, – это и есть буддийское спасение.

Этические идеалы буддизма

Как учение буддизм неоднороден. Прежде всего он делится на два направления:

1. Махаяна – «Большая колесница» (Большой путь).

2. Хинаяна – «Малая колесница» (Узкий путь).

Ныне махаяна распространена в основном в Центральной Азии и на Дальнем Востоке, хинаяна – в Шри-Ланке и Юго-Восточной Азии. Эти две школы могут соперничать друг с другом на философском и даже на политическом уровнях (оказывать влияние на государей и т. п.), однако они не относятся одна к другой как к ереси и не называют себя конфессиями. Единственное упоминание о ереси относится к собранию буддистов, состоявшемуся вскоре после смерти Будды, где какие-то учителя исказили его слова и были преданы анафеме, после чего буддизм развивался как единое учение. Вообще, для буддизма любая завершенная форма религиозного отношения есть движение к Благородному Пути, движение к истине.

Буддизм очень терпим по отношению к другим религиям. Если ранний буддизм утверждал, что все буддийские школы истинны, то теперь он, претендуя на роль мировой религии, склоняется к тому, что все традиционные древние религиозные системы, не несущие в себе никакого отрицательного заряда, выступают путями к истине и во всех можно обнаружить единую основу.

Однако этические программы махаяны и хинаяны сильно различаются. В хинаяне идеальным признается путь архата – человека, накопившего достаточно большое количество заслуг в результате целого ряда перерождений и в своей последней жизни следующего путем буддийского монаха. В конце этой завершающей жизни он попадает в состояние «паринирвана», т. е. состояние угасания. Это благой, святой человек. Вообще же, хинаяна склонна к строгому монастырскому образу жизни, жестким догматическим системам. Она не полемизирует с другими школами, и ее логико-философское учение не слишком развито в сравнении с махаяной. Хинаяна, пожалуй, самая древняя, архаическая форма буддизма. Именно она, как религиозная школа, долгое время существовала в Индии и лишь в I в. н. э. была вытеснена на периферию, на самый юг Индии и остров Цейлон, откуда распространилась в другие регионы – Индокитай и Индонезию.