Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 2 Страница 4

В этом же году Амехино написал заметку о «живом представителе древних ископаемых неполнозубых Аргентины».

Год 1899-й. Шведский ученый Эйнар Лённберг опубликовал исследование сенсационных находок в пещере Эберхарта. Капитан в отставке Эберхарт вблизи своей фермы на крайнем юге Патагонии, на берегу фиорда Последняя Надежда, нашел огромный, величиной с кафедральный собор, грот. В глубине пещеры лежал человеческий скелет, обработанные каменные орудия и какая-то странная, свернутая в трубку шкура. Эберхарт принес ее на ферму и повесил во дворе. Тут шкуру увидел знаменитый шведский путешественник Отто Норденшельд. Его поразила необыкновенная прочность шкуры, в которую сверху вросли костяные бляшки. Разрезать ее ножом было невозможно, только топором или острой пилой с трудом удалось оторвать от нее куски. Отто Норденшельд исследовал загадочную пещеру и нашел в ней огромный роговой коготь.

На Огненную Землю устремились экспедиции. Первыми приехали шведы во главе с Эрландом Норденшельдом, кузеном Отто Норденшельда. На месте, где Эберхарт нашел свернутую трубкой бронированную шкуру, раскопали много костей, мелкорубленое сено и помет какого-то большого животного.

У «проворного простака» физиономия почти человеческая. «Проворству» его, впрочем, а улитка не позавидует. Видите три длинных когтя-крюка на передних лапах? Это трехпалый ленивец. Было описано с полдюжины трехпалых ленивцев, современная наука признает лишь пять или даже три из них, прочие – вариететы.

Год 1899-й. Аргентинская экспедиция под руководством геолога Рудольфа Хаутхала установила, что в пещере Эберхарта за двумя сложенными из камней стенами жили гигантские ленивцы. В первой стене был узенький проход, через который едва удалось протиснуться в большой подземный зал. Метров через пятьдесят пещеру перегораживала вторая, очень толстая, как крепостной вал, стена. В ней проходов не было. Когда ученые через нее перелезли, то нашли в центре нового зала небольшой холмик, несомненно «(кухонные» отбросы. Под толстым слоем пыли и камней – разбитые раковины моллюсков, обгорелые кости гуанако и оленей. Все это было перемешано с нарубленным сеном и навозом очень крупного травоядного животного. Рядом лежали черепа милодонов, проломленные ударами больших камней. 

Единственное логичное заключение, к которому пришли исследователи, сопоставив все факты, таково: «Обитавшим в пещере людям задняя часть грота служила хлевом для домашних животных, остальная часть пещеры жильем».

Первые поселенцы Патагонии ловили гигантских ленивцев еще детенышами и за толстой стеной в пещере растили и кормили рубленым сеном. Возможно, в подземелье, как в крааль, загоняли взрослых милодонов.

Когда все это было? Полагают, 7-12 тысяч лет назад, уже после того, как в Европе и Сибири вымерли все мамонты.

«Проворный простак»

Говорят, что Жорж Кювье так хорошо изучил соотношение органов животных, что по одной лишь кости, по одному зубу мог сказать, как вымерший зверь выглядел, где жил, чем питался и какой у него был нрав-хищный или миролюбивый.

Станем и мы на время зоологическими детективами и попробуем определить повадки и образ жизни зверя, о котором известно гораздо больше, чем было достаточно знать Кювье.

Итак, требуется доказать, где живет, как живет, что ест и кто ОН, если дано:

1. Зубы без эмали. Резцов нет. Цвет зубов темно-коричневый, почти черный.

2. Губы твердые, ороговевшие.

3. Желудок большой, многокамерный, с мускулистыми «жующими» отделами, выстлан изнутри твердой тканью.

4. На задних лапах три, на передних два или три длинных (до 7,5 сантиметра), изогнутых крюками когтя.

5. Шерсть жесткая, серо-бурая с зеленоватым оттенком (от множества микроскопических водорослей, поселившихся среди волос). Много здесь и других поселенцев: жуки, клещи, яйца и личинки трех видов бабочек-огневок, которые, по-видимому, питаются микроскопической зеленью, живущей в волосах.

6. Ворс шерсти направлен не сверху вниз (от спины к брюху), как у всех нормальных зверей, а снизу вверх, так что «макушка», из которой, как из эпицентра, расходятся волосы, и волосяной «пробор» располагаются не на хребте, а на брюхе.

7. Положение печени тоже необычное: сдвинута к спине, лежит между хребтом и желудком и нигде не касается стенок живота.

8. На мышцах конечностей – «чудесная сеть»: густое переплетение мелких кровеносных сосудов.

9. Ушки крохотные, морда…

Впрочем, достаточно и того, что уже знаем.

Начнем экспертизу с зубов. Их мало – о чем это говорит?

Нет эмали на зубах у китов, неполнозубых, трубкозубов. Здесь мы, кажется, можем сделать некоторый выбор. Так как зверь наш явно сухопутный, то, отбросив китов и исходя из «уравнения с двумя известными» – нет эмали, нет резцов, – выбираем неполнозубых и трубкозубов, у которых обе эти недостачи, так сказать, в наличии.

Зубы почти черные… Темные зубы у грызунов и землероек-бурозубок (у этих лишь концы зубов), но, увы, причина здесь в темном цвете эмали, а у нашего «неизвестного» эмали нет совсем.

Однако у толстотелых обезьян из рода колобус зубы чернеют от чрезмерного потребления «сякого рода древесной листвы.

Может быть, и наш зверь стал чернозубым по той же причине. Запомнив это, перейдем ко второму пункту (твердые, ороговевшие губы), который, по-видимому, подтверждает наш предварительный вывод – „он“ ест много листвы. Потому губы и ороговели, чтобы срывать ее, раз нет резцов.

Пункт третий вполне с этим согласуется: желудок, совершенно очевидно, приспособлен для переваривания и перетирания „силоса“.

Пункт четвертый: когти – ну прямо крюки, на которых подвешивают туши в мясных лавках. Висеть на них можно отлично, но вот ходить с такими роговыми „кошками“ на лапах едва ли возможно.

К самым странным заключениям приводит, однако, исследование шерсти: ворс направлен снизу вверх. У всех зверей в обратном направлении: от спины к брюху, за немногими исключениями, например на предплечьях обезьян. Такое положение ворса лучше защищает от ливней: вода, стекая по естественному уклону волос сверху вниз, под шерсть особенно не проникает.

Вывод может быть только один: большую часть жизни „он“ проводит… вверх ногами! Но ни ходить, ни ползать ногами вверх практически невозможно.

Если… если только не передвигать их по какой-нибудь опоре вверху, за которую цепляются когти-крюки… Например, за древесный сук?

На ветках растут листья. Вспомним, что зубы, губы, желудок доказывают: „он“ их ест. Зеленый оттенок шерсти – маскировка в зелени. Водоросли, жуки, клещи и бабочки, с комфортом поселившиеся на живом звере! „Он“, значит, малоподвижен, ветрам и палящему зною недоступен – исключительный домосед. А дом его в тени листвы и в климате теплом и сыром: иначе все водоросли засохли и погибли бы.

Пункт седьмой с этими выводами согласуется отлично: оттого и печень сдвинута к спине под желудок, чтобы своей тяжестью (орган весьма массивный) не давить на него, на сердце и легкие, когда зверь висит спиной вниз. Тогда и печень внизу, под всеми органами, и те, освободившись от лишней нагрузки, функционируют без помех.

Итак, к чему мы пришли: „он“ малоподвижен, висит вниз спиной, уцепившись когтями за сук, в море сочной листвы, которую, очевидно, рвет ороговевшими губами и прямым ходом отправляет в объемистый желудок. „Он“, судя по зубам, из племени трубкозубов либо неполнозубых.

Путеводной нитью теперь послужит „чудесная сеть“. Анатомы нашли ее у китов, тюленей, лемуров-лори, некоторых грызунов и неполнозубых – броненосцев, муравьедов и ленивцев.

Но броненосцы одеты в костяную броню, у муравьедов шкура не перевернута вверх ворсом, и ни» те, ни другие вверх ногами по сучьям не лазают.

Значит, ленивец!

Он «ленив» непостижимо: купаясь в океане листвы, тянет к ней голову вяло, медленно, плавно. Жует, едва ворочая челюстями. Чуть передвигая когти вдоль сука, ползет со скоростью улитки. Все его эволюции – какая-то пародия на движение, если оно вообще происходит, потому что большую часть суток он висит на ветке, точно куль из мышц и костей, упакованных в серо-бурую шкуру. (Впрочем, мышц у ленивца удивительно мало – четверть от веса животного. У других зверей – обычно не меньше половины.) Неторопливо крутит этот «куль» запрокинутой вниз головой, которую ухитряется повернуть на 270 градусов, точно шея у него на шарнирах. Или небрежно, тягуче, словно у него в жилах не кровь, а клей, помахивая лапой (со скоростью маятника старинных часов), почесывается.

Какая-то безысходная грусть во всех его движениях, бездумная покорность судьбе на карикатурно человеческой физиономии с курносым носом и без ушей внушили великому натуралисту Бюффону невеселые раздумья и странные рассуждения о том, что, возможно, ленивец наказан богом за какие-то неведомые нам прегрешения и потому жизнь для него – одно мученье.