Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 2 Страница 40

1. На первом месте, по нашему мнению, следует поставить вопрос о помесях цыган с русскими, как представляющий особый интерес. Известно, что браки между русскими и цыганками нередки, но существуют ли обратные, т. е. мужчин цыган на русских женщинах? Какие особенности представляют дети от таких браков? Замечается ли в них цыганская лень к учению и какие их умственные способности? Каков физический тип таких детей. Нельзя ли для антропологического собрания получить портреты отца, матери и детей в разные возрасты из таких смешанных семей? В чем особенно выразилось в детях влияния отца русского и матери цыганки? Медикам, имеющим близкий доступ в такие семейства, подобные наблюдения не представят особенной трудности.

2. Какие видоизменения в физиологических и анатомических особенностях произошли от оседлого образа жизни московских цыган сравнительно с кочующими их соплеменниками? Так ли они выносливы к холоду и жару, так ли мало болеют, как и последние? Не ускорились ли у них регулы? Замечается ли у них особенная длина praeputium? Не стали ли черты лица их правильнее, нежнее?

3. Не осталось ли каких-либо суеверий, тайных обрядов, напоминающих об их прежней кочевой жизни? При сравнении языка Московских Цыган с наречиями других местностей, значительно исследованных, какие замечаются отличия? Какие слова преимущественно утрачены и какие введены вновь из других языков, особенно русского?

4. Сведения о быте московских цыган крайне поверхностны и недостаточны. Желательно бы иметь более подробную характеристику его.

5. Официальное число цыган в Москве, по-видимому, меньше действительного; нельзя ли собрать более точные данные?

Само собой разумеется, что измерения живых, собрания черепов, и тому подобные общие антропологические требования, имеют существенное значение и при собирании материалов для нашей выставки по отношению цыган.

Антропология и этнография

Д. Н. Анучин

«Русская мысль»

1884 год, декабрь

Новейшее развитие науки о человеке; возрастание материалов по антропологии и этнографии. — Вопрос о древности человека и о первой его родине. — Мнение о существовании человека в третичную эпоху. — Одновременность человека с ледниковым периодом. — Исследование Пенка. — Отсутствие следов человека в области древнего обледенения. — Доказательства существования человека в межледниковый и последний ледниковый период. — Новейшие находки следов палеолитического человека в Германии и Австрии. — Быт и обстановка человека в палеолитический период; их сходство с бытом и обстановкой эскимосов. — Древнейшие останки человеческого скелета. — Гипотезы относительно происхождения человека. — Мнимые переходные формы между человеком и животными. — Хвостатые и волосатые люди. — Возможен ли у человека хвост? — «Крао» или мнимая «девочка-обезьяна». — Аномалии общей волосатости. — Соотношение между физическим и психическим развитием. — Изучение идиотов и гениальных людей. — Антропологическое изучение преступников. — Исследования Ломброзо и его последователей; новейшие наблюдения Баженова. — Изучение низших племен. — Деятельность местных институтов; обогащение европейских этнографических музеев. — Изучение австралийцев и меланезийцев. — Исключительно благоприятное положение обитателей островов Фиджи под английским владычеством. — Новейший прогресс по исследованию тропической Африки. — Племена Конго по наблюдениям Джонсона. — Изучение этнографии Америки; деятельность вашингтонского этнологического бюро. — Немецкие исследования; экспедиция Якобсена. — Изучение племен восточной и средней Азии. — Область столкновения арийцев с монголами. — Исследование западных Гималаев, Гинду-Куша и Памира. — Вопрос о колыбели арийской расы. — Антропологические различия на почве лингвистического единства.

Когда говорят о научных успехах новейшего времени, то разумеют обыкновенно успехи в области наук физико-химических, выражающиеся наглядно в различных технических открытиях и изобретениях. Но помимо этой области не менее важный прогресс выказывают науки биологические, для которых с появлением теории Дарвина открылась, можно сказать, новая эра развития. Первой воспользовалась этой теорией зоология, затем, хотя гораздо менее, ботаника и, наконец, геология, особенно тот ее отдел, который носит название палеонтологии и который тесно связан с естественной историей животных и растений. Но влияние плодотворной теории эволюционизма не ограничилось только этими науками; оно отразилось и на многих отраслях знаний, посвященных изучению человека. Принцип постепенного развития стал прилагаться всё более и более, как при изучении физических сторон человеческой природы, так и ее психических свойств, и им руководятся теперь не только антропология, этнология, анатомия, но также психология, история, науки экономические и юридические.

Для некоторых из только что упомянутых наук появление теории эволюционизма совпало с наступлением эпохи их возрождения или, по крайней мере, их нового усиленного роста. Конечно, такое движение было вызвано не одной только теорией Дарвина, но и многими другими условиями, в общем оказавшими благотворное влияние; однако, нельзя отрицать, что без руководящей идеи о постепенности развития, анализ многих явлений человеческой жизни не был бы проводим так далеко, до таких подробностей, и не сопровождался бы столь интересными результатами. В области науки отдельные успехи также отражаются на общих, как и в человеческой жизни; прогресс одной области знания влияет и на развитие других, более или менее с ней сходных или соприкасающихся, а иногда даже и таких, которые принадлежат другому разряду или циклу.

Та область знаний о человеке, которая выделяется теперь в особые науки, называемые антропологией и этнологией, также принадлежит к числу тех, начало усиленного развития которых приблизительно совпадает с появлением теории Дарвина. Хотя первые основы естественной истории человека были заложены еще в XVIII веке, хотя собирание этнографических фактов началось еще раньше, в эпоху классической древности, хотя самые термины «антропология» и «этнография» были введены уже довольно давно (первый в XVI, второй в конце XVIII века), тем не менее то, что подразумевалось под этими терминами, долгое время едва ли заслуживало название науки. Только с конца прошлого столетия, со времени Бюффона и Блуменбаха — естественная история человека стала принимать научный характер; только с первой трети нынешнего, со времени Причарда — стало возможным обоснование науки о человеческих племенах.

Мало-помалу, с развитием сношений с отдаленными странами, с накоплением сведений о племенах за пределами Европы, с успехами зоологии, анатомии, эмбриологии, лингвистики, истории, археологии, стал расти и материал, пригодный для антропологии и этнографии. Открытие останков человека и его культуры в отложениях предшествовавшей современной геологической эпохи и вместе с остатками так называемых «допотопных», вымерших до начала исторического периода, животных, значительно изменило взгляд на древность человеческого рода и, в то же время, открыло новые точки зрения на его первобытную историю. Сравнение данных доисторической археологии с наблюдениями над бытом современных дикарей повело к основанию особой отрасли знания — истории первобытной культуры, а те же наблюдения, дополняемые данными истории, языкознания, индивидуальной психологии, положили основание сравнительной психологии племен, составляющей важный отдел современной этнологии.

Что касается древности человека, то в настоящее время не подлежит сомнению, что человек существовал в средней Европе еще в те отдаленные времена, когда в ней водился мамонт и другие виды ископаемых слонов, носороги, исполинский гиппопотам, «пещерные»: медведь, лев, гиена, ирландский олень с колоссальными рогами, мускусный бык, северный олень и другие виды животных, давно уже вымершие или, по крайней мере, эмигрировавшие в северные или южные страны. Вместе с тем, доказано, что человек застал еще в Европе так называемый «ледниковый» период, когда не только горные ледники Альп и Пиренеев представляли, сравнительно, колоссальное развитие, но и вся северная Европа была покрыта мощными слоями льдов, спускавшимися по склонам скандинавских, шотландских и финляндских гор в равнины Англии, северной Германии и России. Таким образом, человек заселял Европу еще в тот отдаленный период, когда климатические условия ее значительно отличались от современных и когда, притом, распределение в ней суши и моря представляло также особенности, выражавшиеся, например, в соединении Великобритании с материком, в существовании суши на месте нынешнего Немецкого и Балтийского морей, в соединении Аппенинского полуострова с Африкой и так далее. Условия жизни тогдашнего человека в Европе были, следовательно, существенно отличны от нынешних, и ему пришлось быть свидетелем великих изменений, последовавших в климате Европы, и в распределении в ней морей, суши, ледников, озер, рек, растений и животных. Всё это говорит в пользу значительной древности человека, хотя и не определяет точнее эту древность и не указывает, когда он впервые появился.