Роберт Уилсон - Психология эволюции Страница 40

Если все это начинает казаться вам чепухой, не пугайтесь: на данном уровне это неизбежно. Как замечает Льюис Морган, в книгах по лингвистике всегда есть момент, начиная с которого текст становится совершенно непонятным, превращаясь в бессмыслицу.

То же самое, по мнению Моргана, характерно и для современной математики:

Однажды мой пациент, известный математик, пытался объяснить мне теорему Гёделя, но в то время, как я воспринимал его объяснение, одобрительно кивая красоте идеи… в моей голове все это вдруг превратилось в нонсенс.

Это происходит и в лингвистике, и в математике, так как это происходит в самом сознании; язык и математика — лишь модели сознания.

“Сознание” — это инструмент, изобретенный вселенной с целью увидеть саму себя; но она никогда не сможет увидеть себя целиком по той же причине, по которой вы не можете увидеть свою спину (без помощи зеркал). Или, как любил говорить Алан Уотс, по той же причине, по которой язык не может попробовать на вкус язык.

Идеи об идеях — математика о математике (Гёдель) — язык о языке — сознание о сознании… Весь седьмой контур в целом приводит нас к тому, что Хофштадтер называет Странными Петлями. Подобно сказочной птице ко-ко, мы гонимся за своим хвостом, описывая сужающиеся круги, но, в отличие от этой птицы, мы никогда не завершаем этот процесс поеданием своих внутренностей и исчезновением. Нам лишь кажется, что мы вот-вот прийдем к такому яркому саморазрушению, и мы решаем, что то, о чем мы думали, что читали или воспринимали — “чепуха”.

Это не чепуха. Просто мы сталкиваемся с бесконечностью там, где меньше всего ожидали ее встретить — в своих собственных одиноких “я”.

Физики, лингвистики, математики и психологи — все собрались в этом метапрограммирующем зале зеркал, где Шредингер продемонстрировал, что квантовые события не являются “объективными” в ньютоновском смысле. С тех пор вот уже полвека физики стараются построить систему, которая вывела бы их из этой Странной Петли. Результаты их усилий так же смешны, как дзэнский коан.

Нильс Бор, например, предложил Копенгагенскую Интерпретацию, в которой попросту утверждается, в стиле Геделя, что наши уравнения в действительности не описывают мир. Они описывают лишь наши ментальные процессы, которые нам необходимы для того, чтобы описать мир. С этим трудно спорить; настоящая книга является Копенгагенской Интерпретацией психологии, и ее созданием автор целиком обязан доктору Бору, но мы все еще находимся в Странной Петле, и большинство физиков хочет из нее выбраться.

Д-р Джон фон Нейман доказал, что выхода нет. В технике это доказательство известно как фоннеймановская катастрофа бесконечного регресса, оно показывает, что любое устройство, выводящее нас из первой Странной Петли (копенгагенского крушения объективности), попросту направляет нас во вторую Странную Петлю; а любой выход из этой Странной Петли неизбежно приведет нас к третьей Странной Петле; и так далее до бесконечности.

Все до сих пор пытаются опровергнуть фон Неймана, но безуспешно.

“Я не могу выйти — мои рога не пролезут в двери…”

Контур метапрограммирования — это не ловушка. Как сказал бы Джойс, он только выглядит чертовски похожим. Просто примите, что мир так устроен, что может видеть себя, и что эта рефлексирующая дуга встроена в наши лобные доли так, что сознание содержит в себе бесконечный регресс и все, что мы можем сделать, — это разрабатывать модели самих себя, разрабатывающих модели…

Что ж, в этом случае единственным выходом будет расслабиться и насладиться зрелищем.

Индуисты называют это шива-даршаной, или божественным танцем. Вы все еще пребываете в жизни, или жизнь — в вас, но, поскольку все вещи приобрели аспект бесконечности, особенно “вы”, наблюдающие-создающие все эти путаницы и модели, пределов больше не существует.

Тогда единственной разумной целью будет постараться построить на следующую неделю более просторный, более интересный, более сексуальный, более оптимистичный и в целом менее скучный туннель реальности, чем все предыдущие.

А построив этот более просторный, более интересный, более счастливый мир разума, в следующем месяце постройте еще больший и лучший.

1. Если все, что вы можете узнать, определяется работой программ вашего мозга, то весь воспринимаемый вами мир находится у вас в голове. Постарайтесь придерживаться этой модели по меньшей мере в течение часа. Отметьте, как часто вы возвращаетесь к ощущению мира вне себя.

2. Оцените систему убеждений, или туннель реальности, образованного читателя 1200 лет назад — в 798 году. В какой мере тот туннель до сих пор “реален”? В какой мере наш туннель реальности был неизвестен или невидим в то время?

3. Оцените систему убеждений или туннель реальности образованного читателя через 1200 лет — в 3198 году. В какой мере наш туннель реальности будет “реален”? В какой мере туннель реальности 3197 года неизвестен или невидим для нас?

4. Перечитайте историю встречи Моисея с “Сущим” в библейской книге “Исход”. Попробуйте обосновать теорию, согласно которой Моисей разговаривал с собственным контуром метапрограммирования.

Глава 15

Различные модели и различные хаосы

Это[82] не есть просто неистовство пятен и клякс и разрозненных записей, объединенных порывами скорости… а только выглядит чертовски похожим.

Джеймс Джойс, “Поминки по Финнегану”

Когда происходит сдвиг парадигмы — то есть когда мы начинаем видеть вещи по-другому, — весь мир переделывается заново. Наши “знания” —это то, что содержится в наших мозгах, поэтому то, что вы воспринимаете (ваш индивидуальный туннель реальности), состоит исключительно из мыслей — как в 1819 году заметил сэр Хамфри Дэйви, ставя на себе эксперименты с окисью азота, и как заметил Будда, сидя в одиночестве, пока его социальные импринты не атрофировались и не отмерли.

Революция Коперника в астрономии, революция Дарвина в биологии, квантовая и релятивистская революции в физике были в свое время не менее шокирующими, чем революция бессмертия сегодня.

Вы можете жить либо в туннеле реальности, импринтированном у вас каким-либо случайным событием окружающего мира, либо выбрать ваш собственный туннель реальности. Вы можете подвергнуться любым изменениям мозга — таким же радикально негативным, как те, что произошли у Патти Херст и Расти Келли, таким же трансцендентально прекрасным, как у Будды и Иисуса, таким же эпистемологически революционным, как у Дарвина и Эйнштейна.

Вы можете присоединиться к тем, кто уже вошел в Имморталисгский Туннель Реальности, Сайентологический Туннель Реальности или Коммунистический Туннель Реальности.

“Сегодня вокруг нас бродит множество различных реальностей”, — однажды заметил Эбби Хофман. Эволюционное ускорение подталкивает нас к моменту, начиная с которого каждый будет нести ответственность за принятую нами реальность.

Пятнадцать миллионов американцев с верой ожидают, что появятся Космические Братья в своих НЛО и установят “мир во всем мире”.

НЛО — это крайний случай. Вообще-то, все, что мы видим, находится в наших головах.

Это легко продемонстрировать при помощи хорошо известной оптической схемы, изучаемой в любой школе на уроках физики:

Лучи света, отраженные внешним объектом, проходят через глазной хрусталик и фокусируются на сетчатке. При этом изображение переворачивается вверх ногами. Наш мозг услужливо интерпретирует картинку, переворачивая ее обратно и внося в нее другие, менее значительные коррективы.

Что справедливо по отношению к зрению, справедливо и по отношению к другим чувствам. То, что мы знаем, — это то, что регистрирует наш мозг. В этом — ответ на известный коан (загадку) дзэн-буддизма: “Кто является тем Божественным Существом, которое делает траву зеленой?”

Мозг, в процессе выполнения уже упомянутых 100 миллионов программ в минуту, принимает, обрабатывает, сортирует, д. организует, упаковывает, снабжает ярлыками и т. п. весь сырой “экзистенциальный” опыт и классифицирует его в соответствии с нейрологической десятичной системой Дьюи. Эта система изменяется в зависимости от общества и лежит в основе культурного релятивизма — то, что “реально” для эскимоса, не совсем совпадает с тем, что кажется “реальным” нью-йоркскому таксисту.

Каждый индивид имеет свою нейрологическую систему, или игру, отличающуюся от нейрологических систем, или игр, других членов того же общества. По аналогии с физическим релятивизмом Эйнштейна и антропологическим культурным релятивизмом, мы называем это нейрологическим релятивизмом.