Лин Картер - ВОИН ЛЕМУРИИ Страница 44

Он повернулся к Нарьяну Дромору, глядевшему на товарищей по несчастью без всякого интереса:

— Но почему мы находимся здесь? И что делаешь здесь ты?

— Почему нас заперли? Ты тоже пленник или тебя поместили сюда наблюдать за нами? — решил уточнить Тонгор.

Ответить юноше не удалось, поскольку двери внезапно отворились, и в сопровождении вооруженных стражей в комнату вошли слуги, несшие блюда с дымящимся мясом, бокалы и кувшины с вином и подносы с прочей снедью. Кроме еды они вернули узникам и их одежду, в которую те не замедлили облачиться.

— Что все это значит? Почему вы держите нас взаперти? — обратился Тонгор к одному из вошедших, но человек, похожий на обтянутый кожей скелет, пропустил его слова мимо ушей. Оставив принесенную пищу, чужаки, не проронив ни слова, вышли, и друзьям ничего не оставалось делать, как отдать должное искусно приготовленным блюдам.

Тонгор и Элд Турмис ели с большим аппетитом, в то время как Нарьян Заш Дромор едва притронулся к принесенным яствам. Покончив с едой, Тонгор, удовлетворенно вытянув ноги, с наслаждением принялся потягивать вино, не пытаясь более заговаривать с сокамерником, явно не желавшим поддерживать разговор. Элд Турмис, настроенный более решительно, засыпал узника целым градом вопросов.

— Я помещен сюда за совершенное преступление, — неохотно промолвил наконец Нарьян Заш Дромор, — мне предстоит искупить свою вину…

— Какую вину? Как искупить?..

После долгой паузы, когда друзья уже решили, что ничего больше от товарища по заключению не услышат, он бесцветным голосом произнес:

— Мне предстоит предстать перед Ксосуном, повелителем Омма.

— А кто такой этот Ксосун? Он ваш сарк, да?

Нарьян неопределенно пожал плечами:

— Он волшебник и наш правитель. Все мы служим его чудовищным желаниям. Он моргулак.

Элд Турмис ощутил, как по спине пробежал холодок. Он обменялся с Тонгором встревоженным взглядом.

— Кровопийца?

Нарьян кивнул.

— Все, кто находится в стенах Омма, его добыча. Жертвами Ксосуна стали многие поколения родившихся здесь. Так продолжается из века в век, с того момента, как он появился среди нас.

Тонгор выругался, чувствуя, как волосы у него на голове встают дыбом. Он слышал об ужасных делах моргулаков — этих вампиров, пищей которым служила людская кровь. Теперь понятно, почему жители Омма выглядят как ходячие мертвецы. Другими они и не могли быть, ведь повелитель этого города регулярно высасывал их кровь. Валькар чувствовал, как его душит ненависть. Вот, значит, почему их посадили в столь роскошную темницу и откармливают, как скот на убой. Впервые проникшие в город пришельцы будут, без сомнения, лакомым блюдом для Ксосуна! Взглянув на побелевшее от гнева лицо Элда Турмиса, северянин убедился, что подобные мысли пришли и в голову его друга.

— Если вы ненавидите и боитесь моргулака, то почему не свергнете его? — возмущенно спросил Тонгор, но Нарьян лишь безнадежно покачал головой.

— Многие пытались уничтожить его и поплатились головой за свою отвагу. Ксосун обладает страшными знаниями. Он может управлять нашей волей и нашими мыслями. Тысячу лет назад, появившись здесь, он опробовал свою ужасную силу на наших предках и с тех пор безнаказанно терзает поколение за поколением. Ты, верно, заметил, что мы похожи на трупы? Но чему удивляться, если с рождения до могилы нас мучит страх, сознание безнадежности борьбы и ненависть к непобедимому моргулаку?

— Тысяча лет! — не мог прийти в себя от изумления Тонгор.

Элд Турмис недоверчиво покачал головой:

— Я слышал, моргулаки живут до тех пор, пока имеют возможность сосать кровь своих жертв. Но тысячу лет!..

Некоторое время они шепотом обсуждали возможности побега из страшного города, но так ничего и не придумали. Настала ночь, но Тонгор, не в силах уснуть, вновь и вновь возвращался мыслями к планам бегства, и никак не мог отыскать осуществимый вариант. Ворочаясь в роскошной постели, он неожиданно почувствовал что-то твердое под боком. Недовольно заворчав, он сел, отстегнув висевший на поясе кожаный кошелек, вытряхнул из него круглый предмет, завернутый в чистую тряпицу. Развернув ее, он увидел золотой браслет, украшенный блестящим камешком. В первое мгновение валькар удивился, но потом задумался.

Ну, конечно же! Теперь он припомнил, что получил этот браслет, когда покидал дворец Шарата. С тех пор события разворачивались так стремительно, что у него так и не появилась возможность рассмотреть дар волшебника. Он просто забыл о нем.

Любуясь красивой вещицей, Тонгор повертел ее перед глазами, наблюдая за переливами света на полированном металле. Помнится, вручая этот браслет, старый волшебник сказал: «Если ты сохранишь эту маленькую безделицу, однажды она может очень и очень тебе пригодиться».

Ого! Забыв и думать о сне, валькар вскочил с дивана и мягким кошачьим шагом пробежался по комнате, чувствуя страшное возбуждение. Шарат не бросал слов на ветер, и значит… Тонгор осторожно надел браслет на руку, прислушался к собственным ощущениям, но ничего не произошло.

В глубине комнаты стояло большое, в человеческий рост, зеркало в резной опаловой раме. Подойдя к нему, валькар уставился на свое отражение, потом поправил браслет, коснувшись пальцами драгоценного камня. Раздался негромкий треск…

— О всемогущие Боги!

По телу Тонгора пробежала дрожь, он ощутил странное покалывание и с изумлением увидел, как его зеркальный двойник окутался зеленоватым светом. Сияние стало ярче, а затем отражение в зеркале исчезло. Непослушными пальцами валькар вновь коснулся камня на волшебном браслете. В опустевшем зеркале опять возникло зеленое свечение, и он снова увидел свое отражение. Вот это да! Тонгор ощутил небывалый подъем духа, кровь в жилах забурлила, как после кубка доброго вина, и он, сдерживая волнение, прошел к своему ложу. Опустившись на постель, валькар стал обдумывать начавший формироваться в его мозгу план побега из заброшенного города. Теперь, когда он узнал, на что способен чудесный браслет, положение пленников уже не казалось ему столь безвыходным. К утру он до тонкостей рассмотрит все детали и будет готов помериться силами с владыкой Омма.

Глава 11

ЧЕРНЫЙ ДЫМ БЕЗУМИЯ

Враг твой лежит на твоем алтаре,

Жаркое пламя на алой заре!

Жертвенный нож обагрился в крови.

Тело и душу, Ямат, бери!

Вапас Птол пристально смотрел на приведенных к подножию его трона принцессу Соомию и захваченного вместе с ней молодого человека, чувствуя, как сердце его наполняется весельем. Когда-то он мечтал, что эта хрупкая девушка разделит с ним трон Патанги, но она сбежала и оказалась вне досягаемости. Ему уже приходило в голову, что он никогда больше не увидит ее, и вдруг такая удача!

Приближаясь к трону, девушка двигалась с грацией и изяществом не то газели, не то кошки, и Вапас Птол пожалел, что просторный тронный зал недостаточно велик, чтобы Он мог всласть налюбоваться этим изумительным телом, этой чарующей походкой. «Какая гибкая, статная, словно выточенная из мрамора, фигура, соблазнительные формы которой не в состоянии скрыть никакие одеяния! Какая величественная осанка, нежная кожа, похожая на светящийся изнутри алебастр в оправе густых и блестящих черных волос! Какая высокая шея, глубокие сияющие глаза, бездонные, как колодцы, как ночное звездное небо! Какие чувственные губы, вызывающие в памяти лепестки роз и спелые ягоды…» Он мог бы продолжать до бесконечности, да иссякли эпитеты.

— Итак, принцесса, ты вернулась к стенам своего родного города во главе армии чужеземного завоевателя! — провозгласил он, и ухмылка искривила его тонкие губы.

— Это неправда! Сарк Турдиса захватил меня в плен, но мне удалось бежать из него с помощью моего храброго предприимчивого друга — дворянина Карвуса. Твои псы схватили меня, как раз когда нам удалось выбраться из лагеря Фала Турида.

Голос принцессы звучал ровно и спокойно. Ни тени страха или тревоги не отразилось на ее гордом лице, когда она подняла прекрасные глаза на Верховного хранителя, и тот почувствовал, что краснеет под презрительным взглядом, которым Соомия окинула его с головы до ног.

Вапас Птол восседал на великолепном троне. Его роскошное одеяние из желтой парчи и бархата украшали драгоценные камни. Но вся эта роскошь не могла скрыть сквозившую в каждом его движении жестокость, придававшую ему сходство с хищным зверем. В резких чертах костистого лица, холодных немигающих глазах и выдающемся вперед клювообразном носе было что-то от выслеживающего добычу стервятника. И даже в тонких губах его, сложившихся в некое подобие улыбки, угадывались жестокость и злоба.