Геннадий Разумов - Атлантиды земли и морей Страница 44

– Что за чертовщина! – выругался командир. – Неужели это какое-то новое оружие Советов?

Он в панике бросился к носовой восьмимиллиметровой пушке, навел оптический прицел, зажмурился от страха и послал вперед снаряд. Сначала один, потом второй, третий, четвертый. Однако все они прошили таинственный предмет насквозь, не оставив на нем ни малейшего следа. Самолет сбавил скорость, затем пилот совсем выключил мотор, но и это не помогло – страшилище полетело навстречу. Еще мгновение, и «дуглас» врезался в него.

Он вошел в его покатую ровную плоскость как в облако, мягко и плавно. Стало темно, тихо, ноги сами оторвались от пола, стоявшие на столике стаканы и бутылка содовой закачались в воздухе – наступила невесомость. И вдруг глухо зазвучал спокойный хрипловатый голос. Медленно, выделяя каждое слово, он произнес на чистом английском языке примерно следующее:

«Ничего не бойтесь, никакого вреда вам не будет. Это всего лишь голографическое изображение космического зонда. На вашей планете оно материализоваться не может».

Потом самолет с трясущимися от ужаса летчиками благополучно выбрался из тьмы, набрал скорость и лег на свой прежний курс.

Далее бумага содержала довольно сухой и скучноватый текст, который, по правде говоря, нам, мальчишкам, был в то время не интересен, поэтому переводили мы его кое-как, по диагонали. Единственное, что я запомнил, это рассуждение о каком-то неизвестном на Земле диапазоне длины волн, не улавливаемых ни человеческим глазом, ни оптическими, ни телеметрическими приборами, ни какими-либо радарами или радиоперехватчиками. Но именно посредством этих волн можно увидеть тот загадочный параллельный мир, который якобы существует прямо рядом с нами. Только потом я понял, какими же мы тогда были идиотами – пропустили мимо своего внимания такой яркий, такой сказочный, такой красивый образ.

Ведь только представь себе, рядом, буквально в двух шагах от нас, вон за тем деревом или вон возле того дома ходят, бегают, дышат, разговаривают друг с другом некие невидимые нам существа из неведомого нам потустороннего мира. Вот сейчас, в это мгновение, они слушают нашу трепотню, смотрят на нас с удивлением и думают, как мы глупы, что не ищем с ними контакта. Одно только короткое соприкосновение с их удивительной жизнью могло бы полностью изменить всю судьбу человечества.

А они давно уже ищут встречи с нами. Вот уже несколько десятков лет в разных местах Земли обустраиваются участки местности, где при каких-то специальных условиях некоторые люди, обладающие особыми свойствами нервной системы, могут настроиться на нужную волну и увидеть это загадочное Нечто. Там, в этом английском тексте был приведен довольно длинный перечень таких мест, разбросанных по всему свету. Помню, в списках значился какой-то буддийский храм в Пенджабе, большой универсам в Гданьске, речная отмель в Кении и так далее. Единственное место, которое было отмечено у нас, в Подмосковье, это двухметровый деревянный зеленый забор из шпунтованных досок с чугунными столбами и железным креплением. Что в нем особенного, чем он отличается от тысячи других таких же заборов, наставленных у нас повсюду, увы, так я и не усек.

Вот и все, что я тогда запомнил…

Во второй половине рабочего дня все вкалывают. Вадим сосредоточенно жмет на клавиши кейборда своего компьютера. Патрон, только что вернувшийся из Управления, сгорбился над пояснительной запиской к проекту, а я доделываю вертикальную планировку Генерального плана.

По голубой поверхности монитора извилистой линией тянется река, вдоль которой выстроились длинные прямоугольники заводских корпусов. К ним со всех сторон сходятся полосатые полоски железнодорожных путей, стрельчатые линии электропередач и паутина коммуникационных сетей. В правой верхней части дисплея возле покрашенного зеленым цветом лесного массива расположены косо заштрихованные кварталы будущего заводского поселка.

Я вожу курсором по изрешеченному прямыми линиями Генплану, вычисляю координаты углов поворота спецкоммуникаций, а из головы не выходит рассказ Вадима. Ну, кто мог бы принять всерьез этакую чепуховину? Начитавшийся фантастики мальчишка, какая-нибудь экзальтированная девица или чокнутый старик. Но я-то, я ведь серьезный человек, инженер, вместе со своими сослуживцами решаю судьбу тысяч людей, которые будут жить в новом нефтепромышленном районе и строить будущее по нашим чертежам. Почему же мои мысли все время возвращаются к одному и тому же, почему мои мозги застопорились на этом англосаксонском бреде? Почему?

И вдруг я вспомнил.

Это был очень высокий, очень плотный, очень загадочный зеленый забор. Он был сделан из широких толстых шпунтованных досок, наглухо сбитых гвоздями с крупными вафельными шляпками. Забор отгораживал наш детский мир от всей прочей взрослой цивилизации.

В то время моя жизнь вообще почти целиком состояла из всяких запретов. Мне нельзя было ходить в кино на вечерние сеансы, ложиться спать после десяти часов вечера, вставать раньше семи часов утра, ездить одному в автобусе, бегать на пруд. Чего только еще я не имел права делать!

Все эти ограничения казались несправедливыми, обидными, однако они были неизбежны и поэтому понятны. Но вот зеленый забор! Его тайна всегда оставалась неразгаданной, непостижимой, вечной. Самые высокорослые прохожие дяди и тети не могли заглянуть за деревянную стену, самые всезнающие знайки не знали, что скрыто «Там». На всем своем протяжении забор нигде не имел ни одной, даже самой крохотной, щели, а его нижняя часть, казалось, уходила глубоко в землю, не оставляя никаких вариантов…

Нас было трое мальчишек, живших поблизости. Обычно, набегавшись и напрыгавшись в бурных играх, мы прижимали к забору свои мокрые потные футболки и, присаживаясь возле него на корточки, цепенели не только от усталости, но и от прикосновения к этому неведомому и таинственному «Ему». Из всех я был, пожалуй, главным утопистом и часто в наших долгих межигровых антрактах выступал в роли автора – рассказчика остросюжетных небылиц, полных динамического драматизма.

Я придумывал фантастические страшилки и ужастики, где причудливым образом переплетались мои «обширные» познания в географии, ботанике и даже в спелеологии со сказочными сюжетами прочитанных мне родителями детских книг. Я видел себя впереди разведывательного отряда, который после долгих поисков нашел потайной лаз в ракитовом кустарнике, росшем вблизи забора. Пробравшись сквозь кусты, мы открывали люк и спускались по крутой каменной лестнице в подземелье. Конечно же я был впереди. В одной руке у меня был яркий электрический фонарь, как у шахтеров, в другой – автоматическое скорострельное ружье. Спустившись по лестнице вниз, мы оказывались в начале узкого длинного хода, который вел «Туда».

Мой лучший друг тех времен, Денис, тоже был мечтателем и фантазером. Однако, в отличие от меня, он в своих представлениях был технарем и видел мир одетым в легированную сталь, алюминий и железобетон. Денисов путь «Туда» начинался с оптических и прочих приборов. Его перископы, установленные в специальном бронированном блиндаже, демонстрировали нам яркие, расцвеченные всеми красками картины. На большом зеленом поле сверкали в солнечных лучах белоснежные скаты диковинных самолетов и вертолетов. Они были похожи на огромные крылатые ракеты с серебристыми носами-пиками, от которых в разные стороны расходились радужные круги. Это была страна крепостей с батареями дальнобойных орудий и торпедных аппаратов, это было государство ракетных установок, подводных лодок и электронных микроскопов.

Третьим фантазером был Вовка, большеголовый вертлявый пацан, считавшийся у нас большим воображалой. Однако его выдумки большой романтичностью не отличались. Он был прагматиком, человеком дела, хотя и обладал не в меру суетливым, непоседливым характером. Вовка вечно что-нибудь придумывал, куда-то спешил, всегда был занят. Понаслушавшись наших сказок, он как-то заявил:

– Ладно, братья Гриммы, хватит вам завирать завиралки, давайте дело делать. Значит, так. Женька, самый сильный, пусть встанет внизу, Дениска сядет ему на шею, а я влезу Дениске на плечи и достану до самого верха.

С этой программой действий Вовка носился довольно долго, однако идея медленно «овладевала массами». Нам трудно был переключиться на конкретное дело, которое, как мы подсознательно чувствовали, приземлит Мечту или даже убьет ее.

И все-таки любопытство оказалось сильнее. Стоял теплый июньский вечер, солнце уже шло на посадку, и мы под защитой ракитовых кустов готовили свою экспедицию. После долгих и ожесточенных споров было решено, что операция проводится три раза, с таким расчетом, чтобы каждый участник мог заглянуть Туда. Вовка, как инициатор всей затеи, выторговал, конечно, себе авторское право первого захода.