Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй! Страница 5

Этот ряд великих войн должен быть признан характерной чертой рассматриваемого периода, ибо войны не только начинаются с его началом, но, по-видимому, и прекращаются вместе с ним. После 1815 года у Англии были местные войны в Индии и войны в некоторых колониях, но за весь последующий период, равный половине рассматриваемого, Англия только раз вела европейскую войну, подобную тем войнам, какие в предыдущий период возникали семь раз, но и эта война продолжалась всего два года.

Сделаем краткий обзор этих семи войн. Прежде всего, возгорелась европейская война, в которую Англия была вовлечена революцией 1688 года. Война эта всем хорошо известна, ибо история ее изложена Маколеем. Эта война продолжалась восемь лет, от 1689 до 1697 года. Затем следует большая война, получившая название войны за испанское наследство; она останется навсегда памятна Англии благодаря победам герцога Мальборо (Marlborough).[12] Она продолжалась одиннадцать лет, от 1702 до 1713 года. Следующая большая война в настоящее время почти совсем забыта, так как она не выдвинула ни одного полководца и не достигла определенного результата. Однако мы все слышали о битвах при Деттингене и Фонтенуа, хотя, может быть, немногие из нас могли бы верно объяснить причину, вызвавшую эти сражения, и достигнутый ими результат. А между тем и эта война, так называемая война за австрийское наследство, длилась девять лет, от 1739 до 1748 года. Вслед за нею идет Семилетняя война, в которой мы, конечно, не забыли побед Фридриха. В английской части этой войны мы все помним один великий инцидент, битву на Авраамских высотах (Heights of Abraham), смерть Вульфа (Wolfe) и завоевание Канады.[13] А между тем на примере этой войны можно также заметить, как сильно изгладилось из нашей памяти восемнадцатое столетие. Мы совершенно забыли, что эта победа была одной из длинного ряда побед, казавшихся современникам баснословными, опьянивших нацию славой и поставивших Англию на такую высоту величия, какой раньше она никогда не достигала. Мы уже забыли, что в продолжение всей остальной части восемнадцатого столетия нация смотрела на эти два или три блестящих года,[14] как на счастье, которое никогда не повторяется, и как долго англичанин хвалился, что «язык Чатама[15] был его родным языком, и великое сердце Вульфа было сердцем его соотечественника».

Это была четвертая война. Она представляет разительный контраст с пятой, о которой англичане молчаливо согласились упоминать как можно реже. Эта пятая война, называемая американской, тянулась, начиная с первых проявлений вражды и до Парижского мира, восемь лет, – от 1775 года до 1783 года, – велась она в Америке действительно довольно постыдно; но под конец она сделалась великой морской борьбой, в которой Англия боролась почти одна против всего света и из которой благодаря победам Роднея[16] она вышла с несколько восстановленной репутацией. Шестая и седьмая суть две великие войны против революционной Франции, которые мы едва ли забудем, хотя нам следовало бы яснее разграничивать их между собою, чем мы это делаем. Первая продолжалась девять лет, от 1793 до 1802 года, вторая – двенадцать, от 1803 до 1815 года.

Немногим приходила мысль связать эти войны и попытаться найти в них единство плана и цели. Задавшись такой целью, мы прежде всего чувствуем себя безнадежно сбитыми с толку. В одной войне дело, по-видимому, идет об испанском, в другой – об австрийском наследстве и об имперской короне. Положим, здесь есть еще некоторое сходство; но какое отношение имеют эти вопросы о наследстве к заявленному испанцами праву обысков вдоль Мексиканского залива, к вопросу о границах Акадии,[17] к принципам французской революции? Насколько случайными кажутся нам причины столкновений, настолько же поражает нас и характер разбросанности самих войн. Враждебные действия вспыхнули к Нидерландах или в сердце Германии, а война ведется где попало или повсюду: в Мадрасе, при устье реки Св. Лаврентия, на берегах Огайо. Маколей говорит о вторжении Фридриха в Силезию: «Чтоб он мог ограбить соседа, которого обещал защищать, чернокожие должны были сражаться на Коромандельском берегу, а краснокожие скальпировать друг друга у Великих озер Северной Америки». Такова сложность, которую представляют эти войны при первом взгляде.

Но присмотритесь поближе – и вы найдете в них некоторое единство. Так, из семи рассматриваемых войн Англии пять были с самого начала войнами с Францией, а остальные две, хотя первая из них велась сначала против Испании, а другая – против собственных колоний, вскоре превращались в войну с Францией и оставались таковыми до конца.

Это один из тех общих фактов, которые мы ищем. Обыкновенно не замечают всего значения этого факта благодаря тому, что вся середина восемнадцатого столетия слишком неясно осталась в памяти. Англичане хорошо помнят, что как раз на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого столетий у них были две большие войны с Францией; хорошо помнят и две другие войны, бывшие почти на рубеже семнадцатого и восемнадцатого столетий; но большая война между Англией и Францией, около половины восемнадцатого столетия, забыта; забыта и предшествовавшая ей война с Испанией, перешедшая в войну с Францией, и служившая заключением ее – война с Америкой, также перешедшая в войну с Францией. Эти войны группируются очень симметрично, и весь период выделяется как век гигантского состязания между Англией и Францией, нечто вроде второй Столетней войны. Действительно, в те времена и вплоть до эпохи, хорошо нам памятной, вечный раздор между Англией и Францией настолько казался естественным законом природы, что о нем даже редко говорили. Современные войны, сливаясь с неясным воспоминанием о Креси (1346), Пуатье (1356) и Азенкуре (1415),[18] создавали в умах целых поколений впечатление, что война между Англией и Францией была всегда и всегда будет. Но это – несомненно ложный вывод. В шестнадцатом и семнадцатом столетиях Англия и Франция не были такими постоянными врагами. Оба государства часто находились в союзе против Испании. В семнадцатом столетии англо-французский союз был почти общим правилом.

Елизавета и Георг IV были союзниками, у Карла I была супруга-француженка, Кромвель действует заодно с Мазарини, Карл II и Яков II ставят себя в зависимость от Людовика XIV.

Но не было ли это постоянное возобновление войны с Францией в XVIII в. случайным, не есть ли оно прямое следствие близости Франции и неизбежности столкновений с нею? При тщательном изучении вопроса вы найдете, что это была не случайность и что войны связаны между собою как по внутренним причинам, так и по времени. Случайностью скорее является временное прекращение войны; возобновление же ее естественно и неизбежно. Правда, был за это время один долгий мир, продолжавшийся двадцать семь лет, после Утрехтского мира. Он был естественным результатом того истощения, в каком осталась Европа после войны за испанское наследство, которая, при сравнительно меньшей силе европейских государств того времени, почти равнялась великой борьбе с Наполеоном. Но зато все войны, следующие за этим перемирием, могут быть рассматриваемы как одна война, прерываемая случайными перемириями. Во всяком случае, три войны между 1740 и 1783 годами: война за австрийское наследство, Семилетняя война и американская война, поскольку они суть войны между Англией и Францией, тесно связаны между собою и составляют как бы военную трилогию. Я обращаю ваше особое внимание на это обстоятельство потому, что эта группа войн, если мы будем рассматривать ее как одно событие, объединенное великой целью и результатом, дает нам ту руководящую черту, которой так недостает этому периоду. Только слепота и извращенность понятий заставляют нас не замечать всей грандиозности этой фазы английской истории и обращать наши взоры на мелкие внутренние происшествия, парламентские распри, партийные интриги и придворные сплетни. Восшествие на престол Георга III случайно совпадает с серединой этого периода, и нам кажется благодаря детскому способу распределения истории, что оно создает деление там, где в действительности никакого деления нет, а существует, наоборот, необыкновенно явная непрерывность. В парламентской и партийной политике вступление на престол Георга III действительно составляет значительную эпоху, английские же историки всегда предпочитают писать историю парламента, а не историю государства и народа: в результате мы оказываемся введенными в заблуждение и остаемся совершенно слепы к одному из величайших и самых достопамятных поворотов в английской истории. Я утверждаю, что эти войны представляют одну великую и решающую борьбу между Англией и Францией. Взгляните на факты. De jure первая из этих трех войн окончилась Ахенским договором в 1748 году, за которым последовал восьмилетний мир между Англией и Францией. De facto было вовсе не так. Каково бы ни было значение договора в Ахене в деле примирения других европейских держав, принимавших участие в войне, договор этот едва ли на минуту прекратил борьбу между Англией и Францией, ибо великий вопрос о границах английских и французских поселений в Америке, о пределах Акадии и Канады также горячо оспаривался после договора, как и до него. И оспаривался не только на словах, но и оружием, как будто война все еще продолжалась. Больше того: то же самое можно сказать и о споре из-за другой границы, вдоль которой в то время также встречались англичане и французы, именно на границе их владений в Индии. Замечателен факт, на который, однако, мало обращают внимания, что некоторые из наиболее достопамятных столкновений между англичанами и французами, из всех имевших место в течение их долгого соперничества, некоторые из классических событий в английской военной истории случились именно в эти восемь лет, когда между Англией и Францией номинально был мир. Мы все слышали, что французы построили форт Дюкень (Fort Duquesne) на реке Огейо, что английская Виргинская колония послала для нападения на него отряд из 400 человек под предводительством Георга Вашингтона, тогда еще совершенно молодого человека и британского подданного, что Вашингтон был окружен и принужден сдаться. Мы слышали также о поражении и смерти генерала Бреддока (Braddock).[19] Еще лучше помним мы борьбу между Дюпле (Dupleix) и Клайвом (Clive)[20] в Индии, защиту Аркота и другие подвиги, результатом которых было основание британской Индийской империи. Все эти события составляли часть отчаянной борьбы за первенство между Англией и Францией – и что же? Большая часть из них случилась после Ахенского договора в 1748 году и до начала второй войны в 1756 году. Итак, мы имеем одну большую войну, начавшуюся в 1741 году или немного раньше и продолжавшуюся до Парижского мира в 1763 году, то есть около 20 лет. Она окончилась самым ужасным поражением, какое когда-либо в новейшие времена испытывала Франция, исключая 1870 год, – поражением, решившим судьбу Бурбонского дома. Но пятнадцать лет спустя, еще при жизни того великого государственного человека,[21] который указал Англии пути к победе, Англия и Франция снова ведут между собою войну. Франция вошла в сношения с восставшими английскими колониями, признала их независимость и оказала им помощь войсками. Опять в течение пяти лет продолжается борьба между Англией и Францией и на суше, и на море. Но следует ли это считать совершенно новой войной или отголоском той, которая только что затихла? Ни для кого ни на минуту не было тайной, что Франция теперь мстит Англии в час бедствия за все, что претерпела от нее. Возмездием за потерю Канады было создание Соединенных Штатов. Выражаясь словами, сделавшимися со временем столь знаменитыми, «она призвала к существованию новый мир для того, чтобы восстановить равновесие в старом». Таким образом, эти три великие войны связаны между собою гораздо яснее, чем могло казаться с первого взгляда. Но насколько действительно тесна их связь, мы увидим лишь тогда, когда узнаем, каково основание вражды этих наций, и убедимся, что одно и то же основание служило подкладкой всех трех войн. При поверхностном взгляде это кажется не так. Война между Англией и Францией никогда не ведется исключительно между этими державами, а всегда перемешана с другими войнами, которые ведутся одновременно. Эти крайне сложные комбинации составляют характерную черту восемнадцатого столетия. Какое отношение, например, может иметь взятие Квебека к борьбе между Фридрихом и Марией-Терезией из-за Силезии? Эта запутанность отношений дает большой простор историческим ошибкам и преждевременным обобщениям. Спорный вопрос всегда может быть истолкован совершенно ошибочно; например, заметив, что в Семилетней войне все протестантские европейские державы были заодно, мы могли бы заключить, что протестантизм взял верх в Индии или в Канаде над католицизмом; но мы оказались бы на очень ложном пути.