Грэм Хэнкок - Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации... Страница 5

Мексиканцы считали, что в Стране Тайн каждому умершему предстоит выдержать семь суровых испытаний, причем последнее из них должно произойти в присутствии самого бога смерти. Существовало также предание о том, что путь к возможному триумфу открыл будущим путешественникам в преисподнюю лично Кецалькоатль, который возвратился оттуда с лежавшими там костями предков и вернул их к жизни. Аналогичные заслуги древние египтяне приписывали своему верховному богу Осирису, владыке воскрешения и возрождения.

Совсем как древние египтяне, древние обитатели Центральной Америки помещали свой ад в ту часть неба, где проходит Млечный Путь. И еще одно любопытное совпадение: и те, и другие верили, что ворота в загробный мир распахиваются «в красном полумраке, что предшествует рассвету». Но что особенно потрясает, так это то, насколько обе системы посвящения были связаны с астрономией, в особенности с эзотерическими знаниями о небесных циклах, и с надеждой на бессмертие, обретаемое среди звезд, именно поэтому ацтекские мудрецы, когда их просили растолковать, в чем смысл смерти, «говорили, что они не умирают, а пробуждаются от сна, в котором жили… и вновь становятся духами или богами… Еще они говорили, что одни превращаются в солнце, а другие — в луну».

Такой вот апофеоз был конечной целью посвящаемых на пути Кецалькоатля, «того, кому ведома тайна всякой магии», о котором мифы говорят так: «И самое главное, он учил людей науке, показывая им, как измерять время и изучать коловращение звезд».

На фоне подобных представлений нисколько не удивляет тот факт, что священный город Теотиуакан, чьи пирамиды, посвященные Кецалькоатлю, солнцу и луне, имеют довольно хитроумную конструкцию, связанную замысловатым образом с астрономией, с небесами.

Мы уже видели, что главная ось города, Дорога мертвых, сознательно повернута на угол 15 градусов 30 минут к востоку от направления «север — юг». Объяснения этому нельзя найти, рассматривая Дорогу мертвых отдельно; зато если обратить внимание на сооружение, доминирующее в Теотиуакане, — пирамиду Солнца, — то окажется, что ее западная сторона смотрит на 15 градусов 30 минут к северу от направления «запад — восток», а восточная — на 15 градусов 30 минут к югу. Иными словами, направление Дороги мертвых определяется ориентацией западной грани пирамиды Солнца.

И эта ориентация не произвольна, ибо нацелена на ту точку на западной стороне горизонта, где солнце заходит в два астрономически важных дня — 19 мая и 25 июля — единственные два дня в году, когда в полдень солнце проходит через зенит прямо над головой на широте Теотиуакана (19,5 градуса севернее экватора). Теотиуакан был также связан с положением звездного скопления Плеяд (в созвездии Быка), относящимся к 150 г. до н. э. Эта дата хорошо согласуется с археологией города. В то же время в эту эпоху, как показывает компьютерная реконструкция, в первый из двух дней в году прохождения Солнцем зенита Плеяды совершают то, что астрономы называют «гелиакальным восходом» — как раз перед рассветом их можно увидеть восходящими в розовеющем восточном небе.

Для древних майя Центральной Америки, которые, как известно, имели плотные и регулярные контакты с Теотиуаканом в зените его славы, Млечный Путь являлся особенно важной деталью небосвода. Они считали его дорогой, ведущей в их преисподнюю — Хибальбу, которую они, подобно другим центральноамериканским народам, помещали на небо. Стэнсберн Хагар, секретарь отдела этнологии в Бруклинском институте искусства и науки, провел большие археоастрономические исследования в Теоткуакане. В своих научных трудах, опубликованных в 1920-е годы, он представил серьезные свидетельства в пользу того, что теотиуканская Дорога мертвых, которую в некоторых преданиях называли также Дорогой Звезд, должна была по замыслу проектировщиков «олицетворять Млечный Путь», образуя символическую тропу, по которой «как считалось, духи следуют… с земли в страну душ среди звезд».

В основе этой дерзкой идеи лежит образ Земли как «зеркала небес»; смысл ее в том, чтобы архитектурные сооружения, возведенные «внизу», на Земле, являлись отображением деталей «наверху», в небесах, и связывались с важными небесными событиями. Как мы увидим в последующих главах, три Великих пирамиды и Сфинкс на плато Гизы в Египте были построены в соответствии с таким планом, причем река Нил играла роль земного отображения Млечного Пути. Случайно ли в точности такая система идей обнаружилась в Теотиуакане, который, согласно Хагару, «воспроизводил на Земле план небесного мира, где обитают божества и духи умерших».

Свое исследование Хагар заканчивает словами: «Мы еще не осознали ни важности, ни широты распространения в древней Америке астрономического культа, составным элементом которого являлся этот небесный план и, как минимум, одним из главных центров которого был Теотиуакан».

Если он прав, то этот культ, каково бы ни было его происхождение, должен быть чрезвычайно древним. В Египте он уже существовал в III тысячелетии до н. э. В Мексике археологи не без основания считают, что монументы Теотиуакана в их нынешнем виде были сооружены между 150 и 300 гг. до н. э. Причем под фасадами всех трех пирамид были найдены следы более ранних сооружений, указывающие на то, что на тех же местах стояли другие пирамиды, восходившие еще к первобытным священным курганам (в некоторых из которых имелись пещеры), служившие предметом поклонения в глубокой древности.

21 сентября 1996 г., в день осеннего равноденствия, мы находились на Юкатане, в городе майя под названием Чичен-Ица, который, как считают, основан в VI веке до н. э. и с тех пор непрерывно развивался как минимум до XIII столетия. В центре его — пирамида, посвященная Кукулкану (Кецалькоатлю). Состоящая из девяти помещенных друг на друга платформ, она достигает высоты 30 метров, а стороны основания имеют протяженность 55,3 метра. Как у пирамиды Солнца в Теотиуакане, ее главная ось сознательно повернута на восток от северного направления (и на запад от южного). Здесь, однако, угол поворота выбран не для того, чтобы отмечать дни прохождения солнцем зенита, а рассчитан на дни весеннего и осеннего равноденствия, когда солнце восходит точно на востоке, а продолжительность дня и ночи одинакова.

Вечером, около 5 часов 15 минут стало ясно, что именно происходит. Пирамида была столь точно ориентирована с учетом положения солнца в день равноденствия, что древним строителям удалось получить уникальную игру света и тени на западной стороне северной лестницы. Постепенно, по мере того как время отсчитывало минуты и солнце опускалось все ниже и ниже, картина, образованная тенью, которая отбрасывалась северо-западным углом пирамиды, становилось все более отчетливой. Около половины шестого вечера семь треугольников света полностью обозначили семь изгибов гигантской извивающейся змеи. Хвост змеи достигал верхней платформы пирамиды, а тело тянулось вниз вдоль балюстрады лестницы, где возле самой земли заканчивалось огромным скульптурным изображением змеиной головы с разинутой пастью.

Это почти волшебное явление древнего божества как сигнал наступления равноденствия показывает, что некогда в Чичен-Ице существовала развитая геодезия и астрономическая наука, ибо только цивилизация с высококвалифицированными топографами, астрономами и маркшейдерами могла добиться столь прецизионной точности, необходимой, чтобы добиться нужной картины в точно заданный момент.

Сегодня нельзя точно сказать, когда именно эта наука начала самовыражаться в архитектуре Чичен-Ицы, поскольку храм Кукулкана, подобно пирамидам Теотиуакана, покоится на остатках более раннего сооружения, которое стояло на том же месте и было так же ориентировано.

Значительная часть этой «пирамиды-предка» уцелела, скрытая фасадом нынешней пирамиды, и с 1930-х годов она интенсивно исследовалась. Чтобы добраться до ее вершины, мы карабкались по крутой и темной лестнице-туннелю, пробитой археологами под существующей северной лестницей. Наверху мы попали в прямоугольное помещение с откинувшимся назад идолом дипа «Чакмоол». Его часто использовали в качестве стола для человеческих жертвоприношений. Позади этой фигуры, в тени второй прямоугольной камеры, мы могли разглядеть величественную скульптуру пумы, высеченную из одного куска камня и выкрашенную в красный цвет. Рот у нее был открыт так, чтобы, по мнению древних майя, символизировать «вход в преисподнюю». Пятна на ее шкуре имитировались 72 кусками жадеита.

Как мы увидим в последующих главах, пума является аналогом своего древнеегипетского собрата — льва в обличье Великого Сфинкса (который, кстати, тоже был некогда выкрашен в красный цвет), а число 72 было включено в конструкцию Великой пирамиды.