Андрей Матусовский - Среди индейцев Центральной Венесуэлы Страница 5

На ночлег останавливаемся в доме ябарана, который помог нам перебраться через пороги. Хозяин остался на порогах, а в доме хозяйничают его родственники. Дом креольского типа, под рифленой металлической крышей, стоит в льяносах у подножия гор Сьерра-де-Маигуалида. Рядом с домом расположен открытый навес, опорные столбы поддерживают конусообразную крышу, крытую пальмовыми листьями, – это гостевой дом, где гости могут развесить свои гамаки. Чуть поодаль – загон для скота.

Хозяева гостеприимны – угощают нас супом из пираньи. Он приправлен таким количеством перца, что даже я, любитель острого, начинаю кашлять – перебивает дыхание. Отдельно подается маниоковая крупа, которую по вкусу добавляют в суп. Она разбухает в горячей воде – получается сытная похлебка.

Из Махагуа пешком приходит молодой ябарана – он пойдет с нами дальше и будет помогать готовить еду, пока мы будем жить у хоти.

Завязывается разговор с хозяевами ябарана. Рядом, прислоненная к стене, стоит длинная духовая трубка хозяина – мужчины средних лет, как выясняется, он купил ее у индейцев екуана. На земле лежат стрелы для духовой трубки. Молодые родственники убирают с глаз долой оружие, заботливо укладывая его на низко свисающую кровлю крыши.

Торговый обмен широко развит между индейскими племенами тропических лесов и льяносов Южной Америки, в значительной степени способствуя взаимопроникновению культур.

Вокруг нас вьется маленький сын хозяина, всячески пытаясь привлечь к себе внимание гостей. У него странная прическа – ото лба до середины головы все волосы аккуратно выбриты. Показываю на прическу мальчика и спрашиваю Акселя: «Это традиционная прическа ябарана»?

Аксель как-то странно отвечает, ничего не поясняя при этом: «Это его отец так подстриг. Его все считают немного сумасшедшим».

Я так ничего и не понял – то ли это традиционная прическа ябарана, то ли во всем виноват неуравновешаенный характер отца мальчика. Угощаю мальчугана витаминами С, которые я прихватил с собой из Москвы для поддержания сил. Он ест их как конфеты и старается повторить незнакомое ему слово по-русски: «Витаминá».

Эктор – наполовину индеец барé, он часто сопровождает Акселя в его путешествиях. С Эктором я решаю разведать ближайшие окрестности, и мы отдаляемся с ним от приютившего нас дома ябарана.

Здесь у подножия гор Сьерра-де-Маигуалида раскинулась широкая равнина. Кругом ни души. Вдруг я замечаю на земле следы множества босых человеческих ног.

– Чьи это следы? – спрашиваю на русском, показывая на отпечатки.

– Индейцев панаре, – понимает он мой вопрос и отвечает на испанском.

– Куда они ведут? – продолжаем изъясняться на ломаном испанско-русском эсперанто, помогая себе жестами.

– В их деревню, – показывает за горы, – идти туда всего два часа, – показывает на часы.

На следующее утро ябарана помогают нам донести наши вещи до реки и уложить их в каноэ. Мы прощаемся с ними и отправляемся дальше в путь вверх по реке Каньо-Бандарита. Сегодня мы должны увидеть индейцев хоти.

– Аксель, ты видел анаконду?

– Я – нет, ее очень сложно увидеть.

– А ты, Эктор?

– Я видел, но только один раз. Я был в лодке на реке и вдруг смотрю, подняв голову над водой, совсем рядом вдоль берега плывет анаконда. Очень большая, на меня даже внимание не обратила.

Сильный тропический ливень неожиданно застает нас на реке. Наше каноэ начинает быстро заполняться водой. Чтобы окончательно не намокнуть, мы причаливаем к берегу и прячемся под крону тропического леса. Но дождь настолько сильный, что уже через пару минут на мне вымокает вся одежда, кожаные ботинки сыреют, становится попросту холодно. Стоять на одном месте, пережидая дождь, скучно, и Эктор начинает обходить ближайший подлесок. Через минуту он подзывает нас к какому-то дереву и указывает на его плоды, говорит, что их можно есть.

Наше каноэ на реке Парусито

Такого прежде я никогда не видел, даже на фотографиях. Плод этого дерева представлял собой круглый ярко-желтый шар размером со средней величины яблоко и имел плотную оболочку-кожуру. Съедобным было то, что находилось внутри.

Необходимо было взломать оболочку. Под ней находились шесть крупных симметрично расположенных косточек, по форме и величине напоминавшие финики. Сами косточки располагались в густой плотной киселеобразной слизи. На вид все это выглядело не очень-то приятно, но съедобной была именно слизь. Надо было взять косточку в рот, сосать и обгрызать ее до тех пор, пока полностью не проглотишь всю эту слизистую массу – она обладала приятным тонким сладким и тонизирующим вкусом.

Хоти – люди леса

Два дня мы поднимались вверх по течению реки Парусито, а затем по ее небольшому левому притоку – реке Каньо-Бандарита. Наше длинное узкое каноэ, выдолбленное индейцами пиароа из цельного ствола дерева и оснащенное мотором, сторонясь затопленных стволов упавших деревьев, монотонно следовало многочисленным изгибам мутно-желтой реки. С обеих ее сторон величественно возвышался роскошный тропический лес. Кайманы и игуаны с любопытством поглядывали на нас с берега, речные дельфины то и дело всплывали, показывая свои спины, пугаясь шума мотора, на деревьях затихали обезьяны-ревуны, над головой пролетали попугаи, туканы, огромные коричневые бабочки морфо – всюду кипела жизнь! В эти дни я чувствовал себя счастливым – редкое ощущение реального счастья в настоящий конкретный момент – сбылась моя давняя мечта!

Река Парусито

Мои проводники искали лишь им знакомые приметы, как выяснилось позже, – тихую лагуну, скрывавшуюся за очередным изгибом реки. Через несколько часов хода причаливаем каноэ к берегу – до стоянки хоти дальше надо идти пешком.

Аксель и Эктор снимают японский подвесной мотор, выгружают на берег бочки с бензином. Смотрю, они просто заносят все это добро в ближайшие кусты, лишь слегка прикрывая его ветками. У хоти мы должны провести несколько дней, в нескольких километрах от этого места.

– Как же мы оставим здесь мотор, бензин и каноэ без присмотра? Вдруг кто-нибудь украдет все это? Как же мы тогда вернемся назад? – недоуменно спрашиваю я.

Первые минуты встречи с хоти

Женщина хоти

– Не волнуйся, здесь в Сьерра-де-Маигуалида нет людей, – отвечают мне проводники.

Вдоль лагуны идет тропа, уходящая от Каньо-Бандарита вглубь леса. Оставив каноэ на берегу реки, мы двигаемся в путь. Сразу же приходится пробиваться через сплетения лиан и какие-то колючки, помогая себе мачете. Но лес скоро кончился, и мы вступили в льяносы. Я увидел величественную гору-тепуи Яви, возвышавшуюся над долиной.

Тепуи – древние горы Гвианского плоскогорья на юге Венесуэлы и севере Бразилии. Для тепуи характерны плоские вершины.

Путь по льяносам оказался также недолгим – мы вновь вступили под полог тропического леса, раскинувшегося у подножия диких и таинственных гор Сьерра-де-Маигуалида. Тропа вела к индейцам хоти.

Я еще никого не успел увидеть, когда мои проводники кому-то приветственно закричали. Тропа проходила вдоль небольшой лесной речушки, на другом берегу которой показался голый индеец, на нем были надеты лишь зеленая набедренная повязка и красные бусы на шее. Он что-то кричал на незнакомом языке и оживленно нам жестикулировал, указывая на хрупкую переправу через разделяющую нас речушку. Переправа представляла собой импровизированный мосток, образовавшийся благодаря упавшим стволам деревьев, к ним хоти в качестве поручней привязали лианами несколько крупных стеблей от больших листьев пальмы. Индеец помог нам перенести вещи на другой берег, и мы оказались лицом к лицу с хоти.

Хоти – немногочисленный индейский народ, насчитывающий в настоящее время около девятисот человек. Они живут в тропических лесах на границе федеральной территории Амазонас и штата Боливар в Венесуэле. Первые контакты хоти с внешним миром состоялись в 1940-х годах. Однако тогда они были спорадическими и не имели постоянной основы. В жизни древнего народа мало что изменилось. Племя делится на несколько субэтнических групп: оречикано, чикано, шикана, варувару, юана и другие.

Один из моих проводников незадолго до нашей маленькой экспедиции на берега Каньо-Бандарита был у одной из таких групп хоти. С его слов, они радушно его встретили, и он прожил вместе с ними полгода. Поэтому теперь мы пришли, можно сказать, к старым друзьям и вполне логично рассчитывали на радушный прием. Так и выходит – хоти нам рады.

Все поселение хоти состоит из двух хижин, расположенных в десяти метрах друг от друга, одна из которых заброшена, вокруг плотной стеной возвышается девственный лес. Немного в стороне, в лесу, безо всякой расчистки, просто под пологом деревьев, находится третья хижина, к ней ведет протоптанная тропа.