Андрей Васильченко - Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера Страница 6

Вводя в действие мифических существ, Вахлер как бы проводил параллель между земной свадьбой главных героев и «небесной свадьбой», чье почитание происходит в обрядах Вальпургиевой ночи. В конце пьесы на сцене появляется «пришелец», которым оказывается бог Вотан, именуемый «отцом всего сущего». Таким образом, как бы указывается на связь между людьми (девушки, устроители праздника) и божествами (Хольда и Вотан). То есть делается намек, что человеческая жизнь должна быть отражением жизни божественной, а микрокосм сельской жизни должен соответствовать макрокосму Вселенной, устроенной по «высшим законам». Наличие в действии одновременно «земной» и «небесной» свадьбы изображается Вахлером как необходимая составная часть священного германского торжества, которое являлось праздником плодородия. Не случайно в пьесе звучат слова: «Новая весна настала, цвети, благородный народ!» Уже после окончания Второй мировой войны пьеса Вахлера не раз подвергалась вульгарным трактовкам, в которых указывалось на ее связь с идеями демографической политики (праздник плодородия = увеличение германского народонаселения). Подобные версии кажутся надуманными. Несмотря на то что Вахлер выказывал определенные симпатии к биополитческим программам фёлькише движения, он никогда не делал их центральным компонентом, чего нельзя сказать про «культуру свободного тела».

Взаимопроникновение фёлькише движения и немецкого нудизма, «культуры свободного тела», было продиктовано преимущественно эстетизацией и метафизическим превознесением человеческого тела. Это было не только отличительной чертой фёлькише, но и представителей движения «всеобщего преобразования жизни». Точками соприкосновения между этими двумя явлениями в политической жизни кайзеровской Германии являлось отношение к вопросам пола, сексуальности и тела, которые в упомянутых движениях определялись расовыми представлениями и таким учением, как «расовая гигиена».

Случаи, когда проповедники нудизма одновременно являлись активистами фёлькише движения, были отнюдь не единичными. В этой связи необходимо упомянуть Генриха Пудора (1865–1943), который не только «изобрел» понятие «накт-культура» (обнаженная культура), но и породил соответствующее движение. Следующим после Пудора идеологом национального нудизма стал Рихард Унгевиттер (1868–1958). Именно он впервые увязал нудизм с расовыми утопиями, которые провозглашались в среде фёлькише. В 1906 году Унгевиттер участвует в создании «Аристократического нудо-национального альянса». Эта организация по своей форме напоминала нечто среднее между теософским кружком и фёлькише ложей. Одним из соучредителей, а затем и центральной фигурой в альянсе являлся строительный магнат и издатель Макс Фердинанд Зебальдт (1859–1916). Он стал важным связующим звеном между движением «всеобщего преобразования жизни», теософскими кружками и фёлькише организациями. Именно Зебальдт начала планомерно соединять между собой пропаганду «свободного тела», расовую гигиену, кельтскую и германскую мифологию, а также эзотерические доктрины. В отличие от Унгевиттера и большинства ранних приверженцев «национального нудизма», которым была в значительной мере присуща аскетическая модель сексуального поведения, Зебальдт активно пропагандировал расистско-сексуальную религию, в которой должны были практиковаться ритуальные половые сношения. Сама концепция Зебальдта во многих моментах обнаруживала откровенно порнографические черты. При этом создатель новой «религии» использовал идеи сексуально-магических практик, которые были распространены на так называемой «оккультной периферии». Запутанную идеологию Зебальдта можно было был назвать эзотерическим пансексуализмом, который был увязан с отдельными фрагментами фёлькише идеологии.

Эмблема фильма «Путь к силе и красоте», который был посвящен «культуре свободного тела»

Основы нового культа были изложены Зебальдтом в пятитомном произведении, которое называлось «Генезис». Один из томов этого «исследования» сексуального культа был посвящен проблеме ведьм. Этот том имел название «Законы зачатия». Именно в нем Зебальдт утверждал, что сексуальная привлекательность ведьм объяснялась их языческо-германским наследием. Здесь автор культа получил возможность комбинировать спекуляции о сексуально-магических ритуалах с расизмом и представлениями фёлькише о немецкой идеологии. Весьма показательно, что в своих рассуждениях Зебальдт постоянно отсылал читателя книги к работам польского писателя Станислава Пшибышеского «Дети сатаны», «Познание зла». Некоторые моменты в книге Зебальдта являлись «калькой» с этих работ.

В основе всей конструкции «сексуального культа» Зебальдта лежит теория о матриархате. При этом Зебальдт использовал не только классические теории (Бахофен), но и социалистические версии (Ф. Энгельс). Все эти мысли были слиты воедино, а затем трансформированы в стиле фёлькише, то есть были «приведены в соответствие» с расовыми теориями. Зебольдт провозгласил ведьм реликтовыми «отголосками» первобытных женских мистерий, а точнее, «нордической мистерии, посвященной Матери-Земле». Якобы именно в этой мистерии древние кельты и древние германцы «во всем своем многообразии выразили тайну материнства». Несмотря на свою маргинальность, книга Зебальдта тем не менее является центральным документом, который позволяет лучше понять и постичь «материнскую идеологию», культивировавшуюся в фёлькише движении. Эта идеология всегда связывалась с биополитческими и расово-политическими концепциями, так как в ее рамках материнство трактовалось на как таковое, а исключительно как метафизическое продолжение рода. В данном случае «мать» выступала не в качестве матери неких детей, а как прародительница рода, создательница расы. А потому материнство в фёлькише идеологии ценилось только при условии производства на свет максимального количества здорового потомства. При этом «чистота материнства» должна была являться гарантом «чистоты расового организма». Зебальдт проецировал реконструируемый материнский культ древних германцев на идеи расовой гигиены, которые активно развивались в начале XX века. Это позволяло ему говорить о «германских половых мифах», в которые было заложено «глубокое почтение к продолжению рода», что в свою очередь являлось «священным языческим восприятием процесса зачатия и рождения».

Афиша фильма «Путь к силе и красоте» (1925)

Полную противоположность (по Зебальдту) «почвенническим» материнским культам являло «фаллическое» иудео-христианство, которое было полностью лишено «почитания природы» и «обожествления тайны рождения». Зебальдт предположил, что по мере того, как христианство набирало силу, «материнские мистерии» вытеснялись на сервер, где их даже во времена Средневековья продолжали придерживаться «нордические германцы» и кельты. Он писал: «Только на Севере кельто-германские народы сохранили остатки этой веры, которая предполагает неискаженный взгляд на материнство и материнские мистерии». Далее следовало дословное воспроизведение идей Станислава Пшибышеского, которые были изложены им в работе «Познание зла». На основании этого Зебальдт приходил к выводу, что «почвеннический народ» продолжал чтить своих «богов Земли», в честь которых справлял «священные праздники». Шабаши ведьм трактовались им исключительно в рамках этих праздников, однако несколько иначе, чем это делал польский литератор. Зебальдт предпочитал видеть в них «германское священнодействие», которое являлось отзвуком некогда существовавшего германского матриархального культа размножения или сексуального культа. Он писал: «Средневековые празднества, проводимые на горках и холмах, являлись не чем иным, как отголосками истинно германской материнской мистерии и мистерии соития, что было протестом против метафизического, выходящего за рамки людского понимания патриархального христианства». Зебальдт предполагал, что превалирование женщин на шабашах было вызвано их (шабашей) «изначальной женской сутью». Позже находящаяся под мужским контролем христианская церковь «персонифицировала подавляемую женскую сексуальность» в фигуре дьявола. В итоге делался вывод о том, что церковь (в первую очередь католическая) решила унизить «языческую женщину», провозгласив ее «проклятой слугой нечистого», то есть приравнивание «гордых германских дев-прорицательниц» к злым ведьмам было символическим оскорблением. В данном случае шабаши ведьм стилизовались под акты протеста, которые позволяли себе языческие женщины. Это протест был направлен против «мужской» христианской мистики, а также был «актом мести ориентализму, который растоптал германскую суть народа».

Станислав Пшибышеский