Эльмира Нетесова - Помилованные бедой Страница 6

— Санитарке сдержанной быть положено! — осекла женщину Ксения.

— Иди ты в сраку! — услышала в ответ. И, повернувшись к ней задом, баба взялась домывать полы.

Ксения и впрямь хотела ее уволить, но услышала от врачей:

— А как с заменой?

— Где другую найдем? И когда?..

— На такую зарплату никто не соглашается.

— Реанимацию закрыть придется.

— Все санитарки грубоватые. Но мы не жалуемся, как-то миримся, прощаем. Истинно интеллигентного человека хамство не заденет…

Так и пришлось промолчать бабе за грубость.

Просидев дома довольно долго, она все же решила идти в парк, буквально вытолкнула себя из квартиры.

Народу в парке было немного, знакомых среди гуляющих не приметила. Неспешно миновав самую людную, молодежную аллею влюбленных, подошла к одинокой скамье, стоящей поодаль от других. Именно здесь бывший муж, будучи еще студентом, впервые поцеловал ее, тут и в любви объяснился, сделал предложение стать женой. Все лучшие воспоминания связаны с этой скамьей. Ксения гладит ее. Вспоминает счастливые дни. Улыбается вслед беспечной молодости. И вдруг слышит:

— Ксения! Ты ли это?

Бывший муж подошел к ней близко. Он держал за руку маленького мальчонку, тот вырывался, хотел попрыгать, побегать. И хныкал:

— Пап, пусти!

— Это твой сын? — заметила сходство.

— Само собой! Мой, кровный, родненький, — ответил, улыбаясь счастливо.

— Как так быстро успел? Сколько ему? — указала на ребенка.

— Третий год. А точнее, два года и три месяца. Мы с тобой расскочились три с половиной года назад. Через месяц нашел вторую жену. Я безмерно счастлив. Жаль, что не ее встретил тогда, а тебя. Теперь бы мои дети ходили в школу. Столько лет потеряно! Обидно до жути! Давно мне стоило уйти от тебя.

— А еще говорил мне о любви! — упрекнула Ксения.

— Дурак был. Надеялся все на что-то.

— Даже так?

— Думал, дойдет до тебя, поймешь. Да куда там?

— Ничего, наверстаешь еще! Мужчины долго в седле держатся. До старости. — Заметила молодую женщину, подходившую к ним, и поняла, что она и есть та самая — вторая…

— Это Ксюша. Я рассказывал тебе о ней, — объяснил жене. Та кивнула головой, взяла на руки сына и сказала тихо:

— Мы погуляем, а вы поговорите…

Она ушла спокойно, не оглядываясь…

— Скажи, ты счастлив?

— Конечно! Жена второго вынашивает. Через три месяца нам снова рожать!

— Поздравляю!

— Когда родим! Раньше времени нельзя…

— Обижаешься на меня?

— Поначалу злился. Потом даже благодарил, что всему научился из-за тебя. Стирать, убирать, готовить — все умею. Готов к семейной жизни. С тобой мне еще одного не хватало — самому рожать! — рассмеялся человек и присел рядом на скамью. — Ты-то как? — заглянул в глаза.

— Все так же, без изменений и новостей.

— И даже мой уход тебя не встряхнул и не переделал? Глупая ты, Ксюха! Зачем тебе такая жизнь? Ведь обычная баба, жила б нормально, оттянулась бы с каким хахалем! Зачем вместе с мандой впряглась в работу? У нее своя жизнь…

— Не хами! Знаешь, я не люблю…

— А мне забить, я не твой мужик. Я, кстати, открыл свою фирму. Коттеджи, дачи строим. Неплохо получаем. Работа кипит. Нигде не упускаю. И к тому ж бабу вниманием не обхожу, всякий день ее прилавливаю на пару-тройку вальсов.

Она у меня баба что надо, сдобная, теплая, как булка. Я ж, когда от тебя слинял, спиваться начал. А тут она… Взяла меня в руки, отмыла, обстирала, накормила, приголубила, так и прирос к ней душой. Поверишь, ни разу не поругались. Я даже помолодел с ней. Она мне — первый друг. Все без слов понимает и верит. Никогда не проверяет, не унижает. Легко с ней и просто. Потому к тебе не вернулся, что лучшую нашел. Да и глянь на себя, вся седая, в морщинах, совсем состарилась. А ведь мы ровесники с тобой. Чего ты так сдала, Ксюха? Какие усталые у тебя глаза! Можно подумать, что лет семьдесят прожила! Слышь, пошли свою работу на хер. Ведь у меня в фирме уборщица больше тебя получает. Устройся куда-нибудь продавцом, чтоб на свежем воздухе работать весь день! Поверь, дольше проживешь и здоровее будешь!

— Знаешь, не хочу обижать, но ты дурак! При этом — законченный, круглый! Что предлагаешь, не думаешь. Иль обидеть хочешь побольнее? Да, у меня нет твоих радостей, но я живу по-своему, не прошу покуда взаймы ни тепла, ни хлеба. Мне радостью стала работа. Я нужна людям на своем месте!

— Никому ты не нужна! Ну защитила еще при мне докторскую диссертацию! И что с того? Кому она сдалась? О ней знают единицы из миллионов, а ты говоришь, что для людей… Да иди ты!_Вот мы и впрямь на человеков трудимся! Дома строим! Без нас никак, никто не продышит. А и заработки краше всех доказательств. Мой каменщик за месяц получает столько, сколько все врачи твоего отделения! Понятно?

— А ты сам?

— Могу каждые полгода новую машину покупать. И на работу с тормозком не хожу, в шашлычной обедаю, как человек. Не давлюсь, как ты, ливерной колбасой. И не гонорюсь, что без меня человечество помрет. Херня все это, Ксюха! Хоть ты сдохнешь иль я, тут же сыщется замена. Никто и не вспомнит предшественника. Потому что у тех, кто идет следом, короткая память и пустой желудок. Твои врачи, стоит тебе откинуться, начнут требовать оплату за каждую операцию. Даром ни одной минуты не будут в больнице.

— Уже о том разговор идет. И требуют. Но разве это правильно? Врач не должен быть меркантильным…

— Но он не обязан голодать на нищенскую зарплату. Я б понял, если б ты заколачивала бабки. Сделала операцию —

получи наличку! Иное — дремучая, непроходимая дурь. И я никогда ее не одобрю и не соглашусь. Хотя теперь, говоря откровенно, какое мне дело до всего этого? Мне побоку все твои проблемы. Они не стоят обоссанных штанов моего сынишки. А ведь он уже знает, кто я. Возвращаюсь с работы, уже тянет ручонки и кричит, зовет: «Папа! Папка!» Как здорово, что есть сын и я ему нужен! Заведи и ты себе малыша. Поймешь, в чем смысл жизни кроется.

— От кого малыша заимею теперь? — нахмурилась Ксения.

— Заведи хахаля. Стоит только захотеть!

— Исключено!

— Что именно?

— Ребенок от хахаля? Бред какой-то несешь. Ты прекрасно знаешь мое отношение к подобным связям. Аморальщина не для меня!

— Ой, Ксюшка! Какая пещерная! Давно прошли те времена. Давно приветствуется свободная любовь и об интиме, сексе говорят открытым текстом по телику. Ты его, видимо, не включаешь. А зря, кое-что полезное узнала б. Да и помилуй, неужель, если предложил тебе завести дитя, значит, самому и заделать надо? — рассмеялся гулко.

— Хам и наглец! Давай оформим официальный развод, — предложила, покраснев от злости.

— Зачем? Пусть тебе та печать ЗАГСа памятью о прошлом останется. Семья не на ней держится. Я к тебе, законной, никогда не вернусь. А вот с нерасписанной до гроба! Она мое счастье. Ты только призрак бабы, жалкая тень. Как хорошо, что я оторвался от тебя в человеки!

Ксюша невольно оглянулась на звонкий голос. К ее бывшему мужу, раскинув ручонки, бежал сын и кричал:

— Папка! Возьми меня на ручки, а то мои ножки уже плачут…

Поодаль стояла жена. Она даже не думала подходить к ним

и смотрела на работающие детские аттракционы.

Человек взял сына на руки, поцеловал, вытер пот со лба и, улыбаясь, сказал:

— Нам пора! Прощай, Ксения! Подумай над всем сказанным, пока не поздно, переориентируйся в бабы. Это мой последний совет…

Женщина смотрела вслед мужчине. Он уходил легко, не сутулясь, не волоча ноги. Нес ребенка к карусели, рядом, взяв его под руку, шла жена.

«А ведь и я могла быть на ее месте!» — подумала не без зависти Ксения и поняла, что невольно продолжает любить мужа, оставившего ее. Но день вчерашний минул навсегда. Женщина поняла и поверила в случившееся только теперь.

«Никому не нужна. Муж, единственный на свете любимый, сбежал без оглядки и забыл. У него теперь своя жизнь. Мне нечего ожидать. Все кончено. Я навсегда осталась в одиночках. Нет никого, ни родни, ни друзей. Однако мои руки и голова на месте. Работу никто не отнимает. Так и проживу, как прежде. У каждого своя судьба. Менять в ней что-то опоздала. Да и характер не позволит. Не смогу жить иначе».

Ксения выпила кофе, выкурила несколько сигарет, но и это не помогло. Перед глазами стоял улыбающийся мальчишка. Чужой сын, ребенок любимого человека. Он от другой женщины, ее зовет матерью и любит. Скоро появится второй, а ей и одного не родить. Может, готового взять, усыновить и утереть всем нос? Но нет, зачем врать самой себе и калечить чью-то жизнь? Никогда ей не суметь полюбить чужого.

Ночью у Ксении разболелась голова. Она выпила таблеток, но боль не отступила — наоборот, усилилась и сдавила виски так, что в глазах засверкали молнии.

«Скорее на работу! Там отвлекусь, забуду, и все пройдет, так уже было».

— Прихватите с собой дежурного врача, — просит, сама не зная зачем. Ведь не куда-нибудь, в больницу поедет.