Р. Зайнуллин - Очная ставка с участием несовершеннолетнего обвиняемого Страница 8

Совершенно противоположное решение данного вопроса предлагает Р. С. Белкин в одной из своих работ. Вполне справедливо он отмечает, что «отрицательная моральная оценка таких действий не препятствует их совершению, если на шкале ценностей они выступают как «меньшее зло», если их цели безусловно нравственны»[50]. Таким образом, Р. С. Белкин делает выбор в пользу первого варианта, т. е. полагает, что обман нравственно оправдан и допустим тогда, когда представляется как «меньшее зло».

Ради справедливости необходимо отметить, что Р. С. Белкин в той же работе приводит разновидности обмана, которые в любом случае являются нравственно недопустимыми: – обман, основанный на правовой неосведомленности противостоящего следователю лица, незнании им своих прав и обязанностей, на его ошибочных представлениях о правовых последствиях своих действий; – обман, основанный на заведомо неисполнимых обещаниях этому лицу (нереальных льгот, незаконных послаблений и т. д.); – обман, основанный на фальсифицированных доказательствах, специально изготовленных свидетельствах «признания соучастников»; – обман, основанный на дефектах психики подследственного и иных его болезненных состояниях; – обман, основанный на мистических предрассудках и религиозных убеждениях противостоящего следователю лица.

Не оспаривая категоричность этих ограничений и поддерживая их, в то же время исходя из целей настоящей работы, считаем необходимым дополнить этот список еще одним ограничением – категорически недопустим обман в отношении несовершеннолетних.

Нельзя забывать, что следователь – это представитель власти, обладающий возможностью применения мер государственного принуждения и выполняющий, наряду с другими, воспитательную функцию. Поэтому считаем недопустимым использование обмана как средства достижения цели очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого, в том числе и любых других следственных действий.

Как верно отмечает И.А.Макаренко, «…только честность в отношениях с подростком в процессе расследования может вызвать сомнения в правильности своего поведения у тех, кто раньше не задумывался над этим вопросом, и укрепить раскаяние у тех, кто осознал пагубность своего поведения»[51].

Таким образом, личность следователя и его профессиональная деятельность должны отвечать повышенным нравственным требованиям и обладать высокими моральными качествами.

Интересным представляется вопрос о соотношении свободы выбора тактики производства следственного действия. Н. П. Хайдуков по этому поводу пишет: «Если в процессуально-тактической ситуации возникло противоречие между отдельными ценностями и сохранить их обе при достижении общественно значимой цели не представляется возможным, то целесообразно и морально оправданным будет такое тактическое решение, которое направлено на сохранение наиболее значимой в данной ситуации ценности, подобно тому, как при крайней необходимости (ст. 14 УК РФ) законным является действие, которым причинен вред меньшему благу в целях предотвращения вреда большему»[52]. Другими словами, если сложившаяся следственная ситуация требует от следователя применения при производстве следственного действия тактического приема, являющегося «сомнительным» с точки зрения его этичности, то следователь может и должен его применить, если такое применение отвечает целям предотвращения вреда большего. Думается, что такая позиция справедлива, целесообразна и практична, но не в отношении несовершеннолетних, поскольку ввиду возрастных и нравственно-психологических особенностей подростка слишком уж велик риск наступления таких опасных последствий, как самооговор, оговор невиновных, развитие у несовершеннолетнего низменных побуждений и чувств и т. д. Поэтому мы считаем, что свобода выбора тактики производства следственного действия в отношении несовершеннолетнего должна ограничиваться категорическими и абсолютными нравственными предписаниями и запретами.

Как справедливо отмечает С. А. Шейфер, «свобода выбора должна ограничиваться предписаниями об уважении чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ) и исключать применение приемов, основанных на сообщении допрашиваемому ложных сведений, ином обмане, незаконных обещаниях и других подобных действиях»[53].

А. Ф. Кони отмечал, что процессуальное право не просто признает законность вторжения в область своего применения требований нравственности, но и старается в тех случаях, где эти требования можно осуществить прямыми предписаниями, дать им необходимое выражение[54]. Действительно, наиболее значимые универсальные моральные нормы закрепляются в качестве принципов уголовного судопроизводства[55], в качестве общих требований к проведению отдельных следственных действий. Среди них можно выделить такие, как приоритет общепризнанных норм международного права, строжайшее соблюдение буквы и духа закона, принцип объективности, отсутствие предвзятости, стремление не причинять вреда при проведении любых следственных действий.

Специфические задачи следствия и правовые условия его производства не отменяют действия общих принципов и норм морали, регулирующих поведение людей, их отношение друг к другу. В этой связи нам представляется справедливым предложение Н. И. Порубова о создании некоего «единого этического режима предварительного следствия»[56], который в обобщенном виде определял бы этические требования производства всех следственных действий.

Как уже было отмечено, нравственные требования, предъявляемые при производстве очной ставки, не ограничиваются рамками общих этических принципов. Их содержание намного шире в связи с необходимостью учета складывающейся ситуации и личности участников данного следственного действия. Та к, нравственные требования при производстве очной ставки с участием несовершеннолетнего будут более содержательными, нежели нравственные требования, предъявляемые к производству очной ставки со взрослыми участниками. Подобное утверждение будет справедливым и в отношении очных ставок, проводимых в разных следственных ситуациях.

Нравственные критерии и аргументы проведения очной ставки должны обязательно учитываться на стадии принятия решения об ее проведении, а также при планировании данного следственного действия. Не исключены случаи, когда соблюдение норм нравственности и морали не позволит производство тактически оправданной очной ставки и следователю придется от нее отказаться[57].

Например, возможность причинения в процессе очной ставки нравственных страданий как допрашиваемому несовершеннолетнему, так и его родителям, по мнению С. Г. Любичева, не учитывает Л. М. Карнеева, когда приводит следующий пример: «Известен случай, когда получению правдивых показаний на очной ставке от лица, обвинявшегося в изнасиловании несовершеннолетней, способствовало присутствие при этом ее матери. То страдание, которое испытывала мать, слушая рассказ своей дочери на очной ставке, несомненно, повлияло на поведение обвиняемого, который раньше держался нагло и утверждал, что половой акт был добровольным. Очная ставка закончилась тем, что, сознавшись, обвиняемый раскаялся в совершенном преступлении и просил прощения у потерпевшей и ее матери за то горе, которое он им причинил». По справедливому, на наш взгляд, замечанию С. Г. Любичева, «не следует на основе этого случая выдвигать общую положительную рекомендацию практике. В ходе указанной очной ставки не только мать допрашиваемой должна была страдать, но и потерпевшая, вынужденная рассказывать о совершенном над ней насилии в присутствии матери, должна была особенно тяжело переживать происходящее. Подобная очная ставка не согласуется с этическими требованиями бережного отношения к человеку и не может быть оправдана тактической целесообразностью»[58].

Следователь должен быть уверен в необходимости проведения очной ставки еще до начала планирования предстоящего следственного действия, а его уверенность должна быть подкреплена вескими основаниями.

Принимая решение о проведении очной ставки с участием несовершеннолетнего обвиняемого, следователю необходимо помнить, что такое следственное действие сопровождается дополнительной эмоциональной нагрузкой и носит исключительный характер с точки зрения морали. Поэтому, если существует возможность устранения существенных противоречий посредством других следственных действий, например посредством повторного допроса, то следователю необходимо отказаться от ее проведения, поскольку очная ставка сопровождается конфликтом показаний, что может вызвать у допрашиваемых лиц стрессовое состояние.