Анна Левченко - Дети онлайн: опасности в Сети Страница 9

Мы очень долго оговаривали сумму, Босс пытался меня прощупать на предмет платежеспособности, но я упорно держала оборону. В итоге через пару часов он озвучил сумму – двести долларов США. Я написала, что с удовольствием ему заплачу, только до зарплаты еще неделя, и на данный момент денег нет совсем. Предложила повременить с доступом и продолжить общение в ICQ. Он согласился. Я быстренько завела себе новый аккаунт в «аське» – мой действующий легко пробивался простым запросом в поисковике. Но все-таки одну серьезную ошибку по неопытности я совершила: писала с подставной почты, не скрыв свой IP-адрес, и Босс тут же установил, что я пишу ему из Воронежа. Конечно, никакой трагедии в этом не было – в своих поисках по айпишнику дальше того, чтобы определить город, он зайти не мог.

В тот момент я поняла, что он очень серьезно подходит к изучению всех доступных сведений о новых резидентах сайта и пытается выжать максимум данных, чтобы исключить возможность утечки информации и внедрения в свою сеть оперативных сотрудников. Но в конечном счете моя оплошность сыграла мне на руку – через несколько часов переписки Босс признался, что рад был найти «единомышленника» так близко и что мы с ним почти земляки. Я не стала на него давить и пытаться узнать, из какого он города, и уже вечером следующего дня он сам сообщил, что живет в восьмидесяти километрах от Борисоглебска по Саратовской трассе. Сказал он об этом случайно, не подумав, увлеченный беседой о плохих дорогах и логистическом обеспечении заводов. Так я поняла, что его работа как-то связана с логистикой. А между тем открыла Яндекс-Карты и выяснила, что в том районе, который он мне указал, есть только один город – Балашов.

Город это небольшой, население – около пятидесяти тысяч. Позже, в ходе другой беседы, Босс пожаловался на проблемы на работе, мол, что-то плохо у них выходит с отгрузкой макарон. Я тут же проверила макаронные заводы в Балашове, их оказалось три. Еще через пару дней он пожаловался на двух сотрудниц отдела логистики, с которыми работал: уж такие стервы, и делать ничего не умеют, и его попрекают, он с ними не справляется, а работать больше некому. Я подумала: «Так-так-так, говоришь, работать некому? Три сотрудника всего? Небольшой заводик, значит…» И исключила из трех макаронных заводов два крупных предприятия. То есть, если подвести итог – я уже на третий день общения понимала, где и кем работает мой собеседник, и имела примерное представление о месте его обитания.

Тем временем переписка с Боссом продолжалась. Он все больше мне доверял. Однажды ночью он страшно напился, а по его словам – еще и употребил какие-то наркотические вещества. Не могу вспомнить точно, что именно, – впрочем, это к делу отношения не имеет. Напился и ударился в откровения. Я, как могла, поддерживала беседу, рассказывала вымышленные истории из педофильской жизни моего персонажа. Босс тоже начал рассказывать какие-то истории, и когда задушевные стенания о страданиях одинокого несчастного педофила достигли апогея, признался, что очень рад знакомству со мной – наконец-то у него появился друг, который его понимает и поддерживает, – и дал бесплатный доступ на свой сайт. И ссылку с окном входа. Моему ликованию не было предела. Несколько секунд. А потом меня охватил ужас.

Сайт «Феликс» оказался всего лишь пустышкой, витриной для привлечения клиентов из числа педофилов, за которой не было ничего.

Линк на реальный сайт, куда случайный человек попасть в принципе не мог, так как домен был обозначен цифрами, выдавал лично Босс – после проверки и получения оплаты. Мне, можно сказать, повезло.

Итак, я ввела логин и пароль. Перед моими глазами возник огромный архив детской порнографии, как в виде загруженных роликов, так и в виде ссылок на закрытые торренты. Пароли для скачивания находились там же. Кроме того, на сайте имелся чат для общения, где педофилы обсуждали видео. Список никнеймов зарегистрированных пользователей был доступен. Я насчитала около двухсот пятидесяти аккаунтов.

Волосы дыбом. Двести пятьдесят педофилов, и это только на одном сайте! Из разных городов и даже стран. Помимо России, по словам Босса, там присутствовали матерые извращенцы из Германии и Украины. Если говорить о видео – слабонервным лучше сразу перевернуть эту страницу. Ролики содержали сцены сексуального насилия над детьми в возрасте примерно от пяти до двенадцати лет. Совсем маленькие мальчики и девочки, которые вообще не понимали, что с ними вытворяют взрослые мужики. У всех во взгляде – покорность и рабское осознание того, что если они не подчинятся – будет хуже и больнее.

Меня трясло. Очень хотелось написать ублюдку, с которым я вела переписку уже почти неделю, все, что я о нем думаю. Но я нашла в себе силы этого не делать. Я продолжала развивать историю своего персонажа и вытягивать информацию из Босса.

А создатель педофильского сайта уже спокойно рассказывал мне, что у него были сексуальные связи как минимум с девятью мальчиками, от девяти до четырнадцати лет. Рассказывал подробно и цинично. Сообщил, что в городе, где он живет, он за деньги развратил четырех шестиклассников из неблагополучных семей, заманивая их сначала в компьютерный клуб, потом к себе домой. Также он поведал, что ездил в Санкт-Петербург на встречи с другими педофилами, которые приводили на свои пьяные сабантуи детей, что ловил на вокзалах беспризорников. Его исповеди были настолько подробными и детализированными, что я перестала сомневаться в том, что все это – правда.

В тот момент, когда Босс начал рассказывать об изнасилованных детях, я поняла, что мои исследования психологии педофилов зашли слишком далеко и пора обращаться в следственный комитет. Я училась уже на третьем курсе юридического факультета университета и по опыту знала, как сложно мне будет объяснить следователям на месте всю суть событий, рассказать про IP-адреса и закрытые сайты. Я написала заявление в Следственный комитет Воронежской области и утром, перед парами, отправилась его подавать. В заявлении я подробнейшим образом изложила все происходящее, описала технологии и схемы того, как это все работает, распечатала и приложила скриншоты переписок, а то, что не поместилось, взяла с собой на флешке.

Утром 25 января 2011 года я сидела в кабинете у начальника следствия СК по Воронежской области. Он внимательно посмотрел на меня, потом на заявление, потом еще раз на меня и снова – на заявление. Никак не мог поверить, что все это может оказаться правдой. Так мы просидели в тишине минут пять. Я смотрела на него, а он на меня. Пауза затянулась. Через десять минут он вышел из кабинета и вернулся уже вместе с молодой девушкой, которая представилась следователем и пригласила меня к себе в кабинет. Начальник поручил ей принять мое заявление.

Елена, так звали следователя, внимательно прочитала бумагу и сказала, что не очень понимает, что с этим всем делать. Информация серьезная, но как ее проверить – она не имеет понятия. В 2011 году, как ни странно, в СК мало кто имел представление о том, как по IP-адресу проверить информацию. Был бы номер телефона – никаких проблем, но телефонов у меня не было. Однако, несмотря на сложность задачи, Лена очень хотела разобраться во всем. Она предложила мне чаю, заперла кабинет на ключ и попросила рассказать с самого начала, как происходит фиксирование информации в Интернете. Спустя полтора часа у нас обеих уже кипели мозги. И тут мы вспомнили, что в ГУВД Воронежской области существует специальный отдел «К», который занимается расследованием преступлений в сфере компьютерной информации. Следователь позвонила им, и оперативники предложили встретиться утром на следующий день.

Была суббота. В девять утра на улицах не было ни пробок, ни людей. В здании Следственного комитета – тоже. Я зашла в кабинет Лены и увидела там трех крепких мужиков – оперативников отдела «К». Один из них оказался заместителем начальника отдела. Следователь передала ему мое заявление. Мы пили кофе, а он внимательно читал. Через несколько минут он обратился ко мне с вопросом, сколько времени у меня заняло получение этой информации. Я сказала, что примерно три дня. Заместитель начальника очень удивился и спросил, почему я до сих пор у них не работаю. Это меня позабавило, мысленно я усмехнулась и вспомнила свою практику в Центральном РОВД города Воронежа (не без ужаса), но вслух сказала, что предпочитаю работать «на гражданке». Он улыбнулся и предложил поехать в ГУВД, чтобы скопировать данные с моей флешки.

Уже в ГУВД выяснилось, что сайт, о котором шла речь, с 2005 года числился в базе МВД как подозрительный интернет-ресурс, но это, видимо, в МВД России никого не волновало. Мы разговорились с оперативниками, я предложила передать им логин и пароль от левой «аськи», чтобы они могли «вести» педофила дальше. Ребята сказали, что вряд ли у них получится общаться с Боссом так же продуктивно, как это делаю я, попросили меня продолжить переписку и ежедневно сбрасывать им логи. Отказываться я не стала – мне и самой было интересно.