Пол Кривачек - Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э. Страница 9

Жители Месопотамии никогда не забывали о той роли, которую сыграл бог Эриду в заложении основ цивилизации, хотя подробности этой истории выявились по прошествии длительного времени. Около 4 тысяч лет после постройки первой часовни около Абзу, когда на Ближнем Востоке правили греки, вавилонский жрец по имени Берос написал историю своей страны, в которой изложил, как существо, ставшее посредником между богом и верующими в него людьми, вышло из вод, чтобы дать человечеству цивилизацию: «Он научил их строить города и храмы, составлять законы и объяснил им законы геометрии. Он научил их различать семена растений и показал им, как собирать плоды. Короче, он научил их всему, что могло смягчить нравы и облагородить их жизнь. С тех времен ничего существенного не прибавилось к его наставлениям, что улучшило бы их».

Город и секс

Первые поселенцы в Южной Месопотамии, обнаружившие новых богов на новой родине, не забыли свои прежние религиозные традиции. В 65 км от Эриду на другом, рассветном берегу непостоянной реки Буранун росло иное поселение вокруг другого храма. Сначала оно было известно как «Унуг», потом «Урук в стране Шумер», который иудеи в один прекрасный день назвали «Эрех в стране Шинар» (а некоторые полагают, что оно дало Ираку его нынешнее название). Храм в Унуге был посвящен одной ипостаси Великой богини, происхождение которой уходит корнями в палеолит, – она явилась выражением тройственной божественной природы женственности (девственница, мать, блудница).

Как мать она была кормящей коровой, «прекрасной коровой, к которой бог луны в образе сильного быка послал благовонные масла», указывается в одном гимне. Ее божественное молоко стало пищей особ королевской крови. В одном ассирийском тексте читаем: «Ты был мал, Ашшурбанипал, когда я доставил тебя к [Великой богине] Царице Ниневии; ты был слаб, когда сидел на ее коленях; четыре соска были вложены тебе в рот». Она считалась защитницей пастбищ, на которых паслось священное стадо, как это часто изображается на гравировке печатей и находящемся сегодня в Британском музее фризе древнего храма. Ее присутствие символизировали дверь священного коровника и ворота священного загона для скота: высокие врата древнего Междуречья. Парные вязанки тростника, которые обрамляли вход с кольцами наверху, чтобы вставлять шест, с которого когда-то свисала дверь из плетеного тростника, стали символом этой богини на различных изображениях, а позднее – в шумерской клинописи. Много-много лет спустя священное стойло станут помнить как Буколий – загон для быка, в котором, согласно Аристотелю, каждый год происходило символическое бракосочетание между супругой афинского правителя и богом Дионисом. Царица Небесная христианской церкви однажды родит на свет Младенца-спасителя в далеком хлеву, являющемся прямым потомком коровника богини-матери.

В Унуге Великую богиню почитали под именем Инанна. Но здесь в наибольшей степени акцентировалось ее распутство – аспект блудницы. И это неизбежно, так как города всегда были и остаются гораздо большими потребителями, нежели производителями человечества. Жившие скученно в антисанитарных условиях люди, которые заполняли узкие улочки между высокими стенами, существовали бок о бок с домашней птицей и скотиной, от которых распространялось большинство эпидемий среди людей, и жизнь их была недолгой. У нас нет письменных доказательств из древнего Шумера, но в римском Оксиринхе в Египте – городе, вероятно равном по размерам Уруку, «треть всех младенцев умирала, не достигнув годовалого возраста; половина всех детей не доживала до пяти лет; приблизительно треть населения была моложе 15 лет; менее 10 % – старше 55… до одной трети детей оставались без отца, не достигнув половой зрелости, более половины – до 25 лет; в среднем у десятилетнего ребенка был только один шанс из двух на то, что у него живы кто-нибудь из бабушек и дедушек». В Южной Месопотамии медленно текущие или стоячие воды болот, каналов и канав, вероятно, способствовали широкому распространению переносимых москитами болезней – малярии и болотной лихорадки.

Историки не уделяли много времени обсуждению инфекций как определяющих факторов древней истории. По сообщениям археологов, шумерские города иногда оказывались покинутыми на несколько лет или десятилетий, иногда веков, прежде чем в конечном итоге в них снова появлялись жители. Помимо войн, причину этого обычно приписывают изменению местной окружающей среды: сдвигу русла реки, подъему или снижению уровня грунтовых вод, наступлению пустыни, даже общему изменению климата. Но я задаю себе вопрос: а не следует ли нам также рассматривать возможность того, что болезни и эпидемии иногда уносили большую часть жителей из-за того, что сложную организацию городской жизни, в которой каждый житель был нужной шестеренкой городского механизма, больше нельзя было поддерживать?

Так это или нет, но колоссальная смертность, безусловно, оказывала сильное репродуктивное давление как на женщин, так и на мужчин. Либидо – тяга к сексу – имело первостепенную важность в поддержании численности населения. Способности богини Инанны, контролировавшей принуждение к половым отношениям, которую в наши более благопристойные времена мы называем богиней любви, были тем, что стояло между выживанием и вымиранием. Существовало правило: делай детей или исчезни. Когда Инанна уходила из мира живых, начинались бедствия:

Бык не влезал на корову, осел не оплодотворял ослицу.Юноша не осеменял на улице девушку;Юноша спал в своей отдельной комнате,А девушка – в компании своих подружек.

Инанна считалась неотразимой. Когда она прихорашивалась и «входила к пастуху в овчарню, ее гениталии были восхитительны. Она превозносила себя, гордясь своими гениталиями». Никто, даже другой бог, не мог устоять перед ее чарами. А для мифотворцев Шумера, которые записали историю отношений Инанны с Энки, это сексуальное притяжение являлось таким же важным для основания их цивилизации, как и идеология прогресса Энки.

Шумерские мифы, по крайней мере в том виде, в каком мы их находим в клинописных текстах, очень отличаются от большинства других рассказов о древности, особенно рассказов Библии. Они притягательно приземленные и практичные; их сложные сюжетные линии и использование прямой речи нам гораздо больше напоминают современные мыльные оперы, чем высокопарные высказывания древнееврейских поэтов. Рассказ об Инанне и Энки не является исключением.

Инанна решает отправиться из своего дома в Унуг. «Я направлю свои стопы к Энки, – говорит она сама себе, – в Абзу, Эриду, и я сама буду говорить с ним, упрашивать его в Абзу, Эриду». Первые несколько строк текста отсутствуют, так что мы не знаем, какова была ее изначальная цель, но вскоре становится ясно, что богиня от владыки чего-то хочет. «Я обращусь с просьбой к Владыке Энки», – говорит она. Тот, в свою очередь, «обладает исключительными знаниями, знает божественные силы на небесах и земле, в своем собственном жилище знает намерения богов… еще до того, как святая Инанна приблизилась к нему на расстояние шести миль, он все знал о том, чего она хочет». Он посылает своего слугу с точными указаниями: «Иди сюда, друг мой, слушай мои слова… Когда дева Инанна придет в Абзу и Эриду… предложи ей пирог. Подай ей прохладной свежей воды. Налей ей пива перед Львиными воротами, дай ей почувствовать себя так, будто она в доме у своей подруги, окажи ей гостеприимство. Ты должен приветствовать святую Инанну за священным столом». Слуга делает так, как ему велено, и вскоре Энки и Инанна вместе пьют пиво в Абзу, наслаждаются вкусом сладкого финикового вина. «Бронзовые чаши наполнены до краев», и они вдвоем начинают пить, соревнуясь.

Следующая часть истории отсутствует, но из последующих событий ясно, что, по мере того как Инанна все больше пьянеет, она, используя свои сексуальные чары, выманивает у Энки более ста его Ме, которые Крамер – первый переводчик этого эпоса обозначил как «божественные решения, которые являются основой модели культуры шумерской цивилизации». Когда Энки в конце концов приходит в себя после пьяного помрачения, он осматривается и видит, что Инанны нет. Энки обращается к своему советнику Изимуду:

Изимуд, мой советник, благозвучное имя небес!Энки, мой господин, я к вашим услугам! Чего вы желаете?Раз она сказала, что не уедет отсюда… могу я еще застать ее?Но святая Инанна собрала все божественные силы иступила на Небесный Корабль. Небесный Корабль ужепокинул пристань. Когда пивные пары выветрились у негоиз головы… царь Энки обратил свое внимание на Эриду.

Он смотрит вокруг и с испугом замечает, что его Ме пропали. По-видимому, их представляли себе как материальные объекты, быть может, как таблички с какими-нибудь надписями.