Коллектив авторов - Сравнительная социология Страница 10

2) процессуальность: сравнительная социология реализуется в непрерывном исследовательском процессе, когда одни сравнения с необходимостью влекут за собой последующие, и результаты отдельных исследований служат элементами, вехами на пути формулировки и разрешения исследовательской проблемы; 3) критичность[13] (от греч. «κριτική» – искусство разбирать, оценивать, судить), понимаемая как постоянное прояснение собственных оснований. Как заметил И. Валлерстайн, «сравнительная социология не есть отдельная дисциплина, она представляет собой критику всего того в социологии, что ее (социологию) ограничивает и редуцирует» [Wallerstein, 2003, p. 103].

1.2. Возможна ли «несравнительная» социология?

Если социология – позитивная наука, то перед ней стоит задача не только создавать теоретические модели существующих явлений и процессов, но и проверять данные модели эмпирическим путем. Как этого добиться? Социология сталкивается с двумя крайностями. Уникальность и многообразие явлений, которые она анализирует, подталкивает ее к повествованию об уникальных событиях – в сторону исторических наук. Кроме того, существует опасность «соскальзывания» социологии к социальной философии, когда избранные факты лишь иллюстрируют теоретические положения, а не проверяют их[14].

В этом смысле работу социолога можно сравнить с владе нием обоюдоострым мечом. Историки обычно заняты проверкой фактов, но не способов интерпретации, а социальные философы критикуют теоретические положения оппонентов, не стремясь тщательно проверить подкрепляющие их факты. Социологам же приходится делать и то, и другое: они открыты критике как со стороны теоретических предпосылок, так и со стороны анализа эмпирических данных. При этом вопросы теории и практики социологического исследования тесно взаимосвязаны. Например, исследователю, осуществляющему сравнительный анализ, может быть поставлено в упрек то, что он выбирает в качестве объекта не национальное государство, а, скажем, регион из нескольких государств (скорее, вопрос теории), и пользуется тем, а не иным из доступных показателей (скорее, вопрос практики). Это можно представить следующей схемой (рис. 1.2).

Таким образом, любое социологическое исследование охватывает лишь небольшой «участок». Оно не может использовать все доступные теории объекта, равно как и все возможные методы работы с данными и все способы эмпирической интерпретации теории.

Рис. 1.2. Специфика социологического исследования… Источник: [Резаев, Трегубова, 2012].

Для прохождения меж Сциллой истории и Харибдой социальной философии социологии необходим собственный метод анализа эмпирических данных, предполагающий и выделение, и описание, и объяснение существенного. Этот метод должен соответствовать требованиям научности, т. е. быть способным проверять (а не просто иллюстрировать) теорию на эмпирических данных. Следовательно, эмпирическая социология с необходимостью будет пользоваться сравнением, и это не что иное, как сравнительные методы, т. е. сравнение как косвенный эксперимент. В этом смысле можно согласиться с утверждением Дюркгейма о том, что сравнительная социология – не отдельная отрасль социологии, а сама социология, когда она ставит задачу научного объяснения фактов.

Но использование сравнения в эмпирической социологии не ограничивается лишь сравнением эмпирических объектов. Сравнение в социологии применяется многообразно и на разных уровнях, и это многообразие охватывает понятие «сравнительный анализ». Целесообразно выделить три уровня применения сравнительного анализа:

1) сравнение теорий между собой;

2) сравнение теорий с эмпирическим объектом;

3) сравнение эмпирических объектов.

Чтобы охарактеризовать каждый из этих уровней, необходимо вновь вернуться к различиям между социальными и естественными науками.

Научное исследование с необходимостью основано на теории. Как определяется явление, которое предстоит исследовать? На что именно в нем обращается внимание? Что предполагается обнаружить? Ответы на эти вопросы определяются тем, какая теория положена в основание исследования. Теория – это «очки», сквозь которые ученый смотрит на явление. Социология – не исключение: социальные науки редко служат только для сбора фактов вне обобщений, построения научных гипотез и теорий. Но откуда брать теорию?

В естественных науках исследователь, как правило, располагает готовой теорией объекта. Определяя, какое явление он будет исследовать, ученый получает теорию из набора концептуальных моделей своей дисциплины. Обычно эти модели относятся к разным областям, не пересекаясь друг с другом, и нет необходимости сравнивать теории между собой, чтобы выбрать, какую из них использовать для эмпирического исследования.

Для такого состояния Т. Кун ввел термин «нормальная наука» [Кун, 2003, с. 75]: ученые решают «головоломки» в своих областях, но не думают о том, чтобы изменить теоретическую модель. Последние конкурируют лишь в ситуации смены парадигм. Парадигма – не просто теория, она включает в себя и теоретические основания, и способ исследования объекта, и определение того, что следует, а что не следует исследовать. Несмотря на различные трактовки и критику идей Т. Куна, его подход может в самом общем виде характеризовать отличие естественных наук от социальных.

Для социальных наук характерно состояние, близкое к тому, которое П. Фейерабенд назвал «пролиферацией теорий» [1986, с. 166]. (В терминологии Т. Куна это мультипарадигмальность.) Есть множество теорий, пригодных для разрешения конкретной научной проблемы, поэтому исследователь вынужден выбирать между ними. И перед тем, как сделать выбор, ученый с необходимостью сравнивает эти теории. При этом сравнение и его результат – выбор теории – не являются научными, поскольку социолог осуществляет их до опыта, до изучения объекта, они предшествуют научному исследованию. Плодотворность теории может подтвердить только исследовательская практика. И, как подчеркивал П. Фейерабенд, мы не можем быть уверены в том, что теория, которая «не работает» сегодня, не станет успешной завтра.

Чем определяется выбор исследователя? Разумеется, на него могут повлиять прошлый опыт, авторитеты, давление научного окружения, конъюнктура, ограниченный доступ к источникам информации. Не нужно недооценивать эти факторы. Однако не они определяют специфику социальных наук. Специфика объекта социальных наук, как утверждал М. Вебер, предполагает заинтересованность, или, иными словами, наличие у исследователя ценностных ориентаций [1990, с. 373].

Следует особо отметить, что теоретические предпосылки исследуемых явлений могут быть принципиально различными. И не всегда можно доказать правоту той или иной позиции, особенно потому, что всякие точки зрения базируются на том, что ученые считают ценным (при рассмотрении современных дискуссий в сравнительной социологии необходимо обратить внимание на это обстоятельство).

Таким образом, теория – необходимое условие научного исследования. Но в науке теория важна и ценна потому, что помогает анализировать эмпирические явления. В эмпирическом исследовании ученый сравнивает изучаемое им явление с теоретической моделью. Кроме того, сама модель задает границы того, что считается явлением.

Можно привести пример. На столе лежит карандаш. Как бы его охарактеризовали представители разных наук? Физик увидел бы физическое тело определенной массы, оказывающее давление на поверхность стола (если карандаш сделать из чего-то очень тяжелого, то поверхность не выдержит и проломится), или задумался бы об атомах, из которых оно состоит. Почему эти атомы стабильны, а те, которые образуются при ядерном взрыве, – нет? Химик обратил бы внимание на состав карандаша: оправа и графит (углерод)? Алмаз – тоже углерод, но им нельзя писать, как графитом. Почему? Потому что у них разные кристаллические решетки. Итак, физик видит карандаш как физическое тело, а химик – как вещество.

Как же увидит карандаш представитель социальных наук? Карандаш – это средство, специально изготовленное для того, чтобы оставлять след на поверхности. Значит, может сделать вывод социальный ученый, в этой культуре оставление таких следов достаточно важно. Ее представители пишут (рисуют) не камнем по земле, а карандашом по бумаге. Социальный ученый мог бы заинтересоваться тем, какие именно следы оставляют карандашом, являются ли они знаками и образуют ли систему – язык. Это, скорее, антропологический поворот. С позиции социолога, карандаш может указывать на социальный статус того, кому он принадлежит (к примеру, карандаш художника или позолоченный карандаш в дорогом чехле), или на то, кто участвует в социальном взаимодействии (например, в школе дети кидаются карандашами: кто в кого бросает и что происходит в ответ?). Итак, социолог может увидеть в карандаше орудие письма, статусный или профессиональный маркер, «реквизит» социального взаимодействия.