Сергей Шавель - Общественная миссия социологии Страница 13

Подлинным плацдармом общественного мнения являются проблемные ситуации, предполагающие выбор одной альтернативы из числа возможных, при том что каждая из них имеет свои положительные и отрицательные стороны. Особенно это заметно в отношении общественного мнения к современным реформам.

В социологических исследованиях необходимо учитывать особенности и ограничения предметного поля общественного мнения. Неспециалистам кажется, что в анкету можно включить любой вопрос, который представляет практический интерес. Как видим, это далеко не так. Социолог не может не учитывать, что, опрашивая людей, он пробуждает интерес и размышления об изучаемых темах, а это связано с соблюдением этических норм социологической работы, в первую очередь с требованием не навредить.

Субстанциальность общественного мнения. Субстанциальность как наличие в явлении, предмете достаточных оснований для самостоятельного бытия, выражения своей особой сущности – найважнейшая характеристика общественного мнения. «Общественное мнение, – утверждал Гегель, – содержит в себе вечные субстанциальные принципы справедливости, подлинное содержание и результат всего государственного строя, законодательства и всеобщее состояние вообще в форме здравого смысла людей как той нравственной основы, которая проходит через все, что принимает форму предрассудка, а также истинных потребностей и правильных тенденций действительности»[38]. В этой формуле содержатся фундаментальные положения, раскрывающие природу и социальный смысл общественного мнения. Интерпретируя их, необходимо прежде всего учесть, что Гегель, как всегда, имеет в виду понятие общественного мнения, т. е. некоторую абстрактную модель, которая в равной степени присуща и греческому полису, и новгородскому вече, и маленькому немецкому курфюрсту, и большой стране. Как таковое, т. е. по своей природе, общественное мнение выражает следующее.

1. Субстанциальные принципы справедливости. Это значит, что в своем сущностном, «чистом», виде не искаженное сокрытием информации или иными приемами манипулирования общественное мнение не может (не способно) поддерживать несправедливость.

2. Подлинное содержание и результат государственного строя, законодательства и всеобщего состояния вообще. Многие правоведы, законодатели не согласны с этим положением, может быть потому так много во всей истории законов, которые не понятны людям и не выполняются ими. Заметим, что для Гегеля государство – это не Прусское полуфеодальное королевство, а идеальная политико-правовая конструкция, «власть разума, осуществляющего себя как волю»[39]. Это разумное, справедливое и правовое государство, в котором законодательство создается не по усмотрению, а в результате диалога с общественностью. Конечно, простые люди не могут знать, какое государственное устройство теоретически лучше, но они знают то, что соответствует или не соответствует их чаяниям в существующем строе. Кроме того, очевидно, что ни один человек не хочет жить в плохом государстве. Неслучайно Гегель неоднократно приводит ответ пифагорейца Ксенофила на вопрос «Как лучше воспитать сына?»: «Сделать его гражданином государства, в котором действуют хорошие законы»[40]. Но хорошими могут быть только такие законы, которые воплощают всеобщее (разум, нравственность, ценности массового сознания). «Нелепостью было бы, замечал Гегель, навязывать народу учреждения, к которым он не пришел в собственном развитии»[41].

3. Здравый смысл людей в качестве нравственной основы как истинных потребностей и правильных тенденций, так и предрассудков. Это положение позволяет не смешивать общественное мнение с точным научным знанием. Там, где есть научное знание, мнение излишне. Здравый смысл как стихийное сознание практических проблем на основе традиционных представлений и личного опыта не свободен от некритического восприятия, т. е. предрассудков. Часто электорат обвиняют в безнравственности за готовность «одобрить введение экономической инквизиции» (П. Вощанов), за поддержку кандидата-демагога. Однако в такой поддержке есть определенный здравый смысл, который заключается в том, чтобы выразить неудовлетворенность существующим положением вещей и показать, что если ничего не будет меняться к лучшему, то возможен даже такой «безрассудный» вариант. В этом нравственное оправдание так называемого протестного голосования: вероятность ошибки здесь весьма велика, но с точки зрения здравого смысла она может быть компенсирована уроком на будущее для тех, кто не считается с общественным мнением. В отношении общественного мнения к предрассудкам проявляется его двойственная природа. По Гегелю, субстанциальной является внутренняя сторона общественного мнения и только к ней нужно относиться серьезно. Именно это имеется в виду, когда говорят о «зрелом общественном мнении». Как формируется такое мнение, от чего зависит степень его зрелости? Гегель особое внимание обращает на аргументацию: «Общественное мнение было во все времена большой силой, и таково оно особенно в наше время, когда принцип субъективной свободы обрел такую важность и такое значение. То, что должно быть значимым теперь, значимо уже не посредством силы и в незначительной степени как следствие привычки и нравов, а преимущественно благодаря пониманию и доводам»[42]. В современном мире возможность «понимания и доводов» существенно расширилась. Но неизмеримо вырос и арсенал методов манипулирования общественным мнением, что требует введения строжайших правил работы служб PR (Public Relations – связь с публикой), избирательных процедур независимого контроля выборов и др. Отягощенность общественного мнения предрассудками ведет к тому, что оно в своих внешних проявлениях может быть не только глубоким и истинным, но и случайным, невежественным, ложным. В 1780 г. Фридрих II, король Пруссии, поставил перед Берлинской академией наук вопрос: «Полезно ли обманывать народ?» Гегель по этому поводу отмечает: «На это следовало бы ответить, что народ не дает себя обмануть относительно своей субстанциальной основы, сущности определенного характера своего духа, но относительно способа знания им своего духа и суждения его об этом способе, о своих поступках, о событиях и т. д. народ сам себя обманывает»[43]. Это проницательное высказывание подтвердилось в траги ческой истории Германии 1930–1940-х годов и во многих других странах. Напрашивается вывод: тот, кто желает добра своему народу, должен оберегать его от самообмана, от утопических прожектов, мифов, ложных иллюзий и предрассудков. «В общественном мнении, – заключает философ, – содержится все ложное и истинное, но обнаружить в нем истинное – дело великого человека. Кто высказывает то, что хочет его время, говорит это ему и совершает это для него, – великий человек своего времени. Он совершает то, что составляет внутреннюю сущность времени, осуществляет его требования»[44]. Субстанциальное в общественном мнении – это дух времени, эфемерное – поверхностные оценки, основанные на стереотипах, внушениях и т. п. Что касается ложного в общественном мнении, то к нему нужно относиться спокойно, даже презрительно. Слова А. Данте «следуй своей дорогой, а люди пусть говорят, что угодно» отно сятся к такого рода мнению.

Однако прежде чем препарировать общественное мнение (по предмету – о чем? по содержанию – какое? и т. д.), его необходимо узнать, изучить, выявить, зафиксировать. Сегодня призывы отказаться от социологических методов под теми предлогами, что опросы воспроизводят «артефакты», что общественного мнения не существует, что данные можно сконструировать как угодно и т. д., ведут к замене научного подхода дилетантским. Ибо даже если ликвидировать все социологические учреждения, общественное мнение не исчезнет со всем своим величием и предрассудками, как не исчезнет и потребность знать, учитывать и влиять на него. Вот почему общая нигилистическая направленность высказываний П. Бурдье, А. Зиновьева и других авторов является неконструктивной. Обращаясь к истории, можно вспомнить восторженные оценки Л. Г. Моргана, а за ним и Ф. Энгельса о том, что в первобытном обществе все регулировалось волей рода, воплощенной в общественном мнении и закрепляемой в традициях и обычаях. В Древней Греции общественное мнение, часто сумбурное и противоречивое, играло выдающуюся роль. В Древнем Риме перед мнением публики заискивали императоры, в средние века первой в мире «вечевой» республикой стал Великий Новгород. Трудно согласиться с А. Зиновьевым в том, что высказывания людей о Хрущеве или Брежневе «не превращались в общественное мнение»[45]. Сегодня ясно, что такие мнения, широко распространявшиеся в форме анекдотов, оказали определенное влияние на состояние общественного сознания. Общественное мнение уже выходило из плена ложного сознания, вульгарных интерпретаций действительности и приобретало черты субстанциальности.