М. Воловикова - Представления русских о нравственном идеале Страница 14

Но «друг человека» на то ему и друг, чтобы верно понимать «правду о человеке»: «Может быть, для нее, в ее собачьем понимании, Антипыч вовсе даже не умирал, а только отвернул от нее лицо свое. Может быть, она даже так понимала, что весь человек – это и есть один Антипыч с множеством лиц. И если одно лицо его отвернулось, то, может быть, скоро ее позовет к себе опять тот же Антипыч, только с другим лицом, и она этому лицу будет также верно служить, как тому…».

Травке дано «чуять беду человеческую». Собака подошла к рыдающей Насте, когда та опомнилась, что брата нет рядом. Но главная встреча произошла у Слепой елани. «Что думала Травка, глядя на маленького человечка в елани, можно легко догадаться. Ведь это для нас мы все разные. Для Травки все люди были как два человека – один Антипыч с разными лицами и другой человек – это враг Антипыча. Вот почему хорошая, умная собака не подходит сразу к человеку, а остановится и узнает, ее это хозяин или враг его».

«Врагом человека» в книжке названо только одно живое существо – волк. Но реальность такова, что у единого со многими лицами «Антипыча» действительно могут быть враги. Сцена узнавания: враг или не враг это человеческое существо, тонущее в болоте, многое говорит юному читателю о высоких законах, управляющих миром и человеком.

«Глаза у маленького человека были сначала тусклые, мертвые, но вдруг в них загорелся огонек, и вот это заметила Травка. “Скорее всего, это Антипыч”, – подумала Травка».

Выбор ее решило слово, произнесенное маленьким человеком. Находясь в отчаянном положении, он напряг всю свою память и смог произнести имя собаки, каким назвал ее Антипыч в самом начале – Затравка.

«Ни гром, ни молния, ни солнечный восход со всеми победными звуками, ни закат с журавлиным обещанием нового прекрасного дня – ничто, никакое чудо природы не могло быть больше того, что случилось сейчас для Травки на болоте: она услышала слово человеческое – и какое слово!». По произнесенному слову, по имени своему, данному Антипычем, Травка «узнала» в маленьком человеке своего хозяина и, не без человеческой хитрости и смекалки маленького «Антипыча», помогла тому выбраться.

Человек – это существо, обладающее даром слова, тот, кто дает имена. Весь мир дан ему в управление и царствование. Когда человек вспоминает об этом, ему начинает служить природа, а он достойно царствует в ней. Так и в этой сказке: собака помогла мальчику выбраться из трясины, а он освободил ее от самого заклятого врага – своего и всех друзей «Антипыча». С одного выстрела этот десятилетний мальчик уложил Серого помещика, гнавшегося за собакой. Человеку дана власть наводить порядок в своем царстве, чтобы стало оно царством любви, а не ненависти.

«Очень может быть, что тот Антипыч, как Травка его понимает, или, по нашему, весь человек в древнем прошлом его, перешепнул своему другу – собаке какую-то свою большую человеческую правду, и мы думаем, эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь».

О многом еще поведал мудрый писатель в своей сказке-были. И о том, что с малого разногласия между людьми начинается большая беда, о том, что, поддавшись одному негативному чувству, человек открывает путь в свое сердце другим плохим чувствам. И вот уже хорошая девочка забывает (на время, конечно) о своем брате! «Бывало, раньше дома часу не поработает Настенька, чтобы не вспомнился брат, чтобы не захотелось с ним перекликнуться. А вот теперь он ушел один неизвестно куда, а она и не помнит, что весь хлеб-то у нее, что любимый брат там где-то, в темном болоте, голодный идет. Да она и о себе самой забыла и помнит только о клюкве, и ей хочется все больше». (Так потом Настенька сокрушалась о своей жадности, что всю собранную клюкву отдала детям, эвакуированным из Ленинграда). Еще сказка показывает, как все взаимосвязано в природе: птицы приветствуют восход солнца, деревья тревожно шумят о детях, оказавшихся в опасности.

И еще сказка говорит: в жизни есть и опасная, трудно различимая неопытным взглядом бездна Слепой елани, и «палестинка», полная «сладкой ягоды» («сладкой», конечно, лишь в сравнении с осенней клюквой, не схваченной морозом). И в реальной жизни они часто соседствуют рядом, нужно только не сбиться с тропинки и идти там, где следами других людей, прошедших прежде, отмечено: здесь есть путь.

Знание о нравственных законах для всех поколений людей подобно этим тропкам, ведущим в обход Слепой елани к «палестинке», а далее – «на большую Переяславскую дорогу».

Образ мира и человека в этой нехитрой сказке во многом напоминает образ Человека и Мира (в философской работе с таким же названием «Человек и мир») младшего современника Михаила Пришвина Сергея Рубинштейна.

Русские люди, получившие образование в дореволюционной России, стремились сохранить и передать новым поколениям тот идеал, на котором они сами были воспитаны и имели возможность отразить его в своем творчестве, будь то сложнейший философский текст главной книги С. Л. Рубинштейна, над которой он (судя по его дневниковым записям) работал всю жизнь и которая увидела свет только спустя 13 лет после его смерти, или «простенькая» сказка.

Так в мир, который десятилетиями пытались перестроить по законам вражды, подозрительности и ненависти, входили эти (и другие немногие) работы, утверждавшие любовь человека к человеку и ответственность человека перед миром. И каждый утверждал эту истину на доступном ему языке. Писатель – на языке словесных образов. Ученый – на языке понятий и суждений.

Глава II

Крестьянский идеал

В предыдущей главе много говорилось о том, как менялся или сохранялся нравственный идеал у русских людей. Рассказывалось об этом на конкретных примерах: писателей, ученых, представителей других сословий. Но пока недостаточно было сказано о самом нравственном идеале.

Кто же, какие люди или класс людей могут выражать представления русских о нравственном идеале? Еще лет десять назад в общественном российском сознании присутствовало убеждение, что таким выразителем является интеллигенция, лучшие ее представители. Называлось имя Дмитрия Сергеевича Лихачева и еще несколько имен.

Дмитрий Сергеевич родился в 1906 году. Он был блестящим ученым и бесстрашным человеком, способным громко, в печати заступиться за попираемые национальные и культурные ценности, несмотря на то, что в студенческие годы он пережил репрессии и с 1928 по 1938 был в лагерях (в Соловецком и Беломорско-Балтийском).

Почти пять лет прошло с того дня, когда Дмитрия Сергеевича не стало[131]. Найдутся ли еще имена, которые также почти безоговорочно многие, живущие в современной России, согласно назовут выразителем нравственного идеала? Люди высоко нравственные и духовные, конечно, есть, – в противном случае и судьба страны нашей была бы под вопросом. Существует в народе такое выражение: «не стоит село без праведника», т. е. если в селении, городе, стране нет ни одного праведного человека, то эти общности нежизнеспособны. Но когда речь заходит о конкретном лице, которое многие согласны принять за образец, воплотивший нравственный идеал народа, то на этот вопрос, пожалуй, ныне нет ответа. Собственно, то, о чем мы собираемся рассказать в этой книге, может служить частичным ответом. Частичным потому, что исследование социальных представлений предполагает выявление корпоративной специфичности представлений тех или иных социальных групп населения, отличающихся по возрасту, роду занятий, социальному статусу и т. п.

Однако в России всегда существовала общность, являющаяся выразителем национальных идеалов, правда, не всегда осознававшая себя в этой роли. Речь идет о крестьянах. Собственно, задачей интеллигенции – разума нации и было проведение работы по осознанию тех ценностей и смыслов, которые были накоплены русским народом.

Мир русской деревни

В прошлые века само слово народ в обыденном понимании означало прежде всего крестьян: дореволюционная Россия была аграрной страной, где большинство населения, включая помещиков, жили в деревне и имели отношение к земледельческому труду. И где рядовой состав армии также был из крестьян, а значительная часть работников фабрик и заводов составляли также крестьяне, приходящие на сезонный заработок.

Да и не в том только дело, что по количественному составу крестьяне преобладали над всеми другими российскими сословиями. Главное в том, что они испокон века, невзирая на исторические бури и потрясения, сохраняли и поддерживали в своей среде высокий образ нравственного идеала русских людей. Здесь та почва, которой питался не только выращиваемый крестьянами хлеб, но напитавшись которой, и наши писатели становились русскими, обретая способность участвовать в создании удивительной, неповторимой русской литературы. История становления гения Пушкина – одно из самый ярких тому доказательств.