Юрий Курносов - Алгебра аналитики. Секреты мастерства в аналитической работе Страница 17

Да, конечно были негативные последствия непродуманных экономических реформ. Да, в 1992 – 1994 годах действительно было стечение всех неблагоприятных демографических факторов, шёл спад рождаемости, и совершенно аномально выглядели показатели смертности. Последнее и явилось причиной обеспокоенности в сфере демографии. Затем ситуация начала немного выправляться, но смертность всё равно оставалась очень высокой. Но на самом деле глубинные причины неблагоприятных тенденций в смертности обозначились более 40 лет назад. Именно тогда Россия оказалась на аномальной траектории демографического развития. Как и все страны в течение XX века, она научилась преодолевать причины смертности, связанные с массовыми эпидемиями, и строго шла по тренду увеличения продолжительности жизни. Эта общемировая тенденция чётко просматривалась до середины 60-х годов, когда СССР практически сравнялся с экономически развитыми странами по продолжительности жизни: у мужчин разница составляла 2-3 года, а у женщин – вообще несколько месяцев. А вот дальше, примерно с 1965 года, эта демографическая тенденция сменилась на прямо противоположную, как словно река потекла вспять: продолжительность жизни вопреки ожиданиям начала сокращаться.

Можно найти немало стран, в которых продолжительность жизни ниже, чем в России. Но нет ни одной, в которой бы наблюдалось попятное движение. Хорошо понимая, что этот факт едва ли может быть предметом гордости, советское правительство решило проблему «оригинальным» путём – закрыло доступ к соответствующей статистике. И поэтому до конца 80-х годов общественность просто не осознавала масштабов трагедии. И только после восстановления всех статистических рядов стало ясно: демографическая «яма» 1992 – 1994 годов копаться стала значительно раньше. Если мы всерьёз разрабатываем программу снижения смертности, то основные причины сегодняшнего положения надо искать в куда более отдалённом прошлом[42].

В своём Послании Федеральному Собранию Президент РФ В. Путин, придавший особое значение решению демографических проблем, ранжировал факторы, оказывающих влияние на демографическую ситуацию, по их значимости следующим образом: смертность – миграция – рождаемость. И сегодня аномально низкая продолжительность жизни в России превалирует над ростом рождаемости и миграционным притоком.

Да, миграция – действенный фактор преодоления депопуляции, повышение рождаемости также может улучшить ситуацию. Но реально они способны лишь смягчить последствия высокой смертности. И это понятно даже на простом, бытовом уровне понимания проблемы: повышение рождаемости в условиях, когда люди не доживают даже до 50-60 лет, – холостой ход. Мы не сможем обеспечить такую рождаемость, которая компенсировала бы численность умирающих, в том числе тех, кто не должен был бы умирать столь рано, кто умирает по неестественным демографическим причинам. А это и есть российская проблема – так называемая мужская сверхсмертность. За нашу демографическую трагедию «ответственна» возрастная группа 40-60-летних. У нас аномально много умирает не стариков, в России чрезвычайно высокий уровень смертности характерен для мужского населения трудоспособного возраста. И в этом отношении наша страна, в отличие от всего экономически развитого и не очень развитого мира, увы, демонстрирует собственный путь. Мы не можем найти в мире готовых рецептов решения своих проблем, это возможно только с помощью серьезной отечественной Аналитики, допущенной к рычагам управления обществом и государством. Повторюсь, есть страны, в которых продолжительность жизни ниже, чем в России, но они движутся по положительной динамике. Нет другого такого примера, чтобы средняя продолжительность жизни у мужчин с 65 опустилась до 57 лет!

Попытка изменить ситуацию через реализацию приоритетного национального проекта «Здоровье» показала, что неправомерно ставить знак тождества между эффективностью здравоохранения и продолжительностью жизни, хотя бесспорно, положительная корреляция есть. Из мирового опыта известно, что система здравоохранения контролирует не более 15 % факторов, определяющих продолжительность жизни. Но она не единственный фактор. К другим относится, например, экология, а здесь Минздрав и система его сетевых учреждений бессильны. Далее – генетическое наследство. Так, у пьющих родителей дети имеют ослабленное здоровье, ещё до рождения попадая в группу риска. И Минздрав опять-таки не может противодействовать распространению пьянства и наркомании. Наконец, главное в том, что более половины факторов, влияющих на продолжительность жизни, относятся к социальным. Прежде всего, это образ жизни, культура отношения к собственному здоровью и здоровью окружающих.

Действительно, мы ведь обращаемся в систему здравоохранения обычно лишь тогда, когда уже есть системное заболевание. Есть, например, вопрос: а почему в России определённые заболевания случаются в 20-30 лет, если в других странах они характерны для 40-50-летних людей? Первый инфаркт в среднем у европейца – в 60, а в России – в 40 лет! Когда в наших демографических программах все средства направляются в здравоохранение, а затем делается вывод, что это и есть работа по увеличению продолжительности жизни, то это, мягко говоря, не совсем корректно и обычно ожидания преувеличены.

Опыт решения демографической проблемы в России свидетельствует, что решалась она неэффективно: сорок лет сокращалась продолжительность жизни, а для исправления ситуации на государственном уровне практически ничего не делалось. Потом к проблеме, так сказать, повернулись лицом. Но в решении любой мегапроблемы есть ещё и инерционная составляющая. Огромный государственный корабль, следуя ложным курсом, набрал гигантскую энергию. Сколько теперь нужно времени и сил, чтобы развернуть его? Сегодня, завтра, послезавтра, через пятьдесят лет будут преждевременно уходить из жизни нездоровые дети больных родителей. Когда-то ещё Некрасов писал про наш народ, что он пьёт «до полусмерти». Сейчас пить, курить стали во много раз больше.

Подумайте: разве на огромных стадионах с толпами футбольных и хоккейных фанатов укрепляется здоровье нации?

Решение демографической проблемы, как и других сложнейших социально-экономических проблем нашей страны, должно быть продуманным и системным. Именно Аналитика даёт возможность выработки новой системы мышления, чтобы настроить все социально-экономические векторы развития не на ухудшение, а на улучшение демографических параметров. Странно слышать о демографии как о национальном проекте. У проекта есть начало и конец, определённая процедура реализации, сроки и задачи, источники финансирования, график и ответственные исполнители.

Должна быть демографическая стратегия, устремлённая в будущее, оперирующая не короткими отрезками времени, а целыми поколениями, в течение которых формируется продолжительность жизни – более инерционный фактор, чем рождаемость. На этом пути нет быстрых и однозначных решений. Известны примеры (например, во Франции), когда удавалось быстро поднять рождаемость, но, как правило, за этим следовал глубокий и долгий спад. Нужны не кавалерийские атаки, а устойчивая тенденция. Искусственное повышение рождаемости без повышения социальной ответственности родителей – холостой выстрел: повышенная рождаемость лишь перерастает в увеличение социальных обязательств государства.

К программе повышения рождаемости надо по-другому относиться. Её нужно рассматривать как программу поддержки семей с детьми. Важен сам факт, что в семью придут деньги, что государство помогает каждой семье с детьми. Важно общественное признание социальной роли, которую выполняет семья с детьми. Для реального повышения рождаемости очень важен благоприятный социальный фон. Государство транслирует населению: дети желанны не только в семье, но и в стране. Но от этого шага не следует ждать мгновенного эффекта. Это вопрос времени.

Интересен опыт других стран, например, Франции и Швеции, где в последнее время рождаемость стала увеличиваться. И что интересно, по прямо противоположному, чем заложенный у нас, сценарию. Ведь стимулирование рождения второго, третьего ребёнка у нас предполагает почти автоматическое снижение экономической активности женщин, сокращение их предложения на рынке труда. А во Франции и Швеции рождаемость растёт именно у работающих женщин. Чтобы понять, почему это лучше, давайте зададимся вопросом, что лучше – воспитывать ребёнка на пособие или зарплату? Во всех странах мира ответ будет один – зарплата больше, надёжнее и престижнее любого социального пособия. Франция и Швеция предприняли ряд мер по совершенствованию трудового законодательства, расширили сферу применения неполной и даже дистанционной занятости, решили проблему отпусков, существенно расширили и защитили права работающих женщин, имеющих детей.