Коллектив авторов - Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга Страница 22

Реализация принципов демократического устройства в политической реальности современной России значительной частью населения оценивается весьма низко. Это с неизбежностью отбрасывает тень и на сами возможности политического участия граждан в этих процессах, на оценку ими роли и эффективности голосования на выборах. Именно так, как нам кажется, следует понимать неутешительную динамику оценок населением введения многопартийных выборов, которая, на первый взгляд, противоречит достаточно распространенному и в целом позитивному отношению к демократическому принципу выборности властей, к расширению возможностей непосредственного политического участия в целом.

Общий негативизм в отношении многопартийной системы, выборов в целом (50 % опрошенных в третьей волне исследования «Советский человек», в марте 1999 года, считают, что выборы последних десяти лет «скорее раскалывают общество»; с противоположной позицией – «скорее сплачивают» – согласны только 9 % опрошенных), а также в отношении избранных представителей власти и формируемых ими политических структур, конечно, связан и с практически полным отсутствием реальных работающих механизмов «обратной связи» – действенных форм контроля над властными структурами со стороны избирателей, возможностей влиять на результаты и эффективность осуществления власти, что неизбежно ведет к разочарованию и апатии, параличу политической и гражданской воли (оставляем сейчас за скобками проблемы личной ответственности самих избирателей, их гражданской и политической ангажированности, включенности в политические события, компетентности и зрелости).

В результате сегодня (в отличие от периода сравнительно широкого политического подъема начала 90-х годов, во многом носившего – по крайней мере, для наиболее активной, социально и политически ангажированной части электората – эйфорический и даже романтический характер) политическое участие приобретает все более размытый и неструктурированный характер – разрыв между российским электоратом и, казалось бы, представляющими его интересы политическими структурами становится все ощутимее. В этом плане характерны данные опросов ВЦИОМа о том, насколько существенным препятствием для выражения своих политических взглядов является декларируемое опрошенными полное отсутствие интереса к политике.

В условиях такой, исключительно «зрительской» демократии «участия со стороны» практически единственным значимым показателем политической вовлеченности (пассивной формой политического участия, или ангажированности) оказывается общий «интерес к политике», к политическим событиям в стране. Ниже мы будем анализировать влияние этого интереса, его интенсивности и устойчивости на общие политические позиции и установки, сопоставляя при этом данные опросов, проводившихся по общей исследовательской программе «Советский человек» в ноябре 1994 года (N=3000 человек) и в марте 1999-го (N=2000 человек).

Хотя доля респондентов, которые заявляли о своем интересе к политике, на протяжении 1990-х годов неуклонно сокращалась (в начале 1990-х годов она составляла до четверти опрошенных, в настоящий момент таких чуть более одной десятой), однако именно эта группа относительно ангажированных размечает сегодня календарь значимых политических, экономических, социальных событий и обстоятельств в стране. Кроме того, введение такого фактора анализа, как интерес к политике, позволяет, на наш взгляд, выделить основные векторы динамики общественных мнений, настроений и оценок, их содержание и ценностную направленность, общую расстановку политических позиций, а значит, приблизиться к пониманию политического поведения, к его прогнозированию.

Приведем данные по динамике интереса населения России к политике начиная с 1990 года – пика политической мобилизации.

Как видно из таблицы 3, перелом политической вовлеченности в рассматриваемой нами «пассивной» форме приходится на 1994 год. По-видимому, здесь сыграли роль как минимум два фактора. Во-первых, социальные и политические последствия событий октября 1993 года, вызвавшие на массовом уровне шоковую реакцию – хотя и слегка запоздалую или ускользнувшую от внимания как ведущих политических элит, так и аналитиков, включая социологов, что, в частности, отразилось на «неожиданности» итогов голосования на выборах в Государственную думу 1993 года для указанных групп). Во-вторых, относительная стабилизация экономической ситуации в 1994 году, о чем сейчас ретроспективно говорят экономисты, политологи и другие специалисты.

Именно в этот период, по-видимому, начинается процесс, который мы со всей очевидностью наблюдаем сегодня, – процесс декларативного, даже демонстративного разгосударствления, деполитизации человека в условиях кризиса властных структур, политических элит и институтов. Предельная поляризованность политического пространства в период президентских выборов 1996 года, решавших и решивших, по сути, кардинальную проблему выбора пути (откат к прошлому или продолжение реформ), к настоящему моменту практически потеряла свою значимость. Полюса «сошлись», крайние позиции смешались, и сегодня, говоря об электорате (а не о борьбе властных элит), мы не можем уже с определенностью выделить никакого явного, однозначного противостояния общественных сил. После провала демократических партий и движений, практически полной дискредитации в общественном мнении их лидеров, с одной стороны, но и после фактического поражения на выборах 1996 года коммунистов – с другой, в общественном мнении начинает просматриваться тяготение к центру, к некоему компромиссному среднему пути (мы не будем здесь останавливаться на его содержании и идеологической направленности).

Об этом, в частности, косвенно свидетельствует тяготение россиян к политическим лидерам такого типа, как в первую очередь Е. Примаков, во многом Ю. Лужков, а в последнее время и новый премьер С. Степашин.

Та скорость, с которой бывший и нынешний премьеры (а также С. Кириенко до своей отставки) завоевывали у россиян очень высокий – в особенности в сравнении с другими персонами политической авансцены – уровень доверия, причем еще до принятия каких бы то ни было конкретных мер, указывает на совершенно иную конфигурацию соотношения политических сил, самого политического пространства сегодня, его иную разметку по сравнению с 1996 годом[24]. При этом, однако, ни одна парламентская фракция, ни один ее лидер за минувший период практически не набрали (если не потеряли) очков, так и не сформировав в Государственной думе конструктивной, действенной оппозиции. Хроническое противостояние законодательной и исполнительной ветвей власти при практически полной утрате в общественном мнении кредита доверия к главному, прежде действующему лицу в этой борьбе – президенту Ельцину, полностью растратившему свой личный ресурс мобилизующей политической фигуры, перестало быть актуальным для общественного мнения. Фокус политических ожиданий потенциальных избирателей сместился в сторону лидеров правительства, все более воспринимаемых населением как некий гарант возможной консолидации политических сил и утверждения стабильности в стране.

Предположение, что период относительной поляризации общественного мнения в отношении кардинальных для дальнейшего развития страны политических проблем миновал, подтверждает, на наш взгляд, и то обстоятельство, что мнения, политические оценки и установки, политические и ценностные ориентации приобретают сегодня в обществе более консистентный характер. В частности, это выражается в том, что позиции, мнения, оценки и ориентации наиболее политически ангажированных респондентов (в данном случае тех, кто выказывает к политике значительный «зрительский» интерес) структурно не слишком отличаются от таковых у групп, менее включенных в переживание политических событий. В группе «ангажированных» характерные для общества в целом политические пристрастия, настроения и оценки выражены несколько интенсивнее, чуть сильнее поляризованы – но и только.

Обратимся теперь к социально-демографическому портрету респондентов, проявляющих различную степень интереса к политике. Сравним социально-демографические характеристики этих групп в 1994 и 1999 годах (табл. 4).

По данным последнего опроса, всего 13 % опрошенных заявили, что они интересуются политикой в значительной мере. Если говорить о самых ангажированных (4 %) опрошенных, то они, в отличие от замеров пятилетней давности, сейчас не сильно выделяются по своим социально-демографическим характеристикам по сравнению с данными 1994 года, когда в этой группе заметнее были представлены не только более пожилые высокообразованные респонденты, но и пожилые респонденты с низким уровнем образования. Причем значимым фактором в то время (осень 1994 года) были и партийные преференции. Так, повышенное внимание к политике в 2 раза чаще среднего выражали респонденты, заявлявшие, что их интересы представляют такие политические силы, как «Яблоко», КПРФ и ЛДПР. Иными словами, группа интересующихся политикой была тогда в значительной мере поляризована и по оси партийных преференций (к выборам 1996 года это, как мы уже указывали, вылилось в противостояние сторонников Зюганова и Ельцина).