Елена Смолева - Удовлетворенность жизнью и уровень счастья: взгляд социолога Страница 4

Другим индикатором качества жизни выступает счастье (М. Аргайл, Е. Динер, Р.А. Эммонс, И.А. Джидарьян). В свою очередь оно взаимосвязано с понятием «удовлетворенность жизнью». Так, М. Аргайл полагал, что счастье определяется состоянием удовлетворенности повседневной жизнью, общей оценкой удовлетворенности прошлым и настоящим, частотой и продолжительностью положительных эмоций [4]. По мнению И.А. Джидарьян [19, с. 49-71], в обыденном сознании людей со счастьем ассоциируется постоянная, полная и обоснованная удовлетворенность своей жизнью, ее условиями, раскрытием человеческих возможностей. Представления людей о счастье базируются на личностных ценностях, формирующихся в процессе интериоризации ценностей социума. Соответственно своей системе ценностей и пониманию счастья люди выстраивают всю жизненную стратегию. Достижение именно личностно значимых целей наиболее заметно сказывается на возникновении ощущения счастья [69].

Распространенное базовое определение счастья в социальных и экономических исследованиях приводится голландским ученым Руутом Веенховеном, руководителем World Database of Happiness, основателем Journal of Happiness Studies. Он описывает данное явление как «степень, с которой индивид оценивает общее состояние своей жизни как положительное» [118, с. 3].

Концепции счастья при всем своем различии основываются на одном базисе: в качестве критерия счастливости / несчастливости выбирается удовлетворенность потребностей или оценка возможности достижения цели.

В основе парадигмы достижения счастья через соблюдение баланса боли и наслаждения в жизни человека [92, с. 68-94] лежит предположение о том, что любая потребность индивида вызвана недостатком чего-либо. Соответственно, чем выше общая неудовлетворенность жизнью, тем больше счастья компенсаторно приносит удовлетворение потребностей. В рамках другого подхода – теории деятельности – счастье определяется как состояние, сопутствующее человеческой деятельности. При этом М. Чиксентмихайи отмечает, что удовлетворение от деятельности достигается только в том случае, если индивидуальные способности соответствуют способностям, необходимым для выполнения данной деятельности [14, с. 53-61]. Ощущение счастья возникает именно тогда, когда дело, которым занимается человек, не слишком сложно и не слишком просто для него, когда он находит его увлекательным и интересным.

Согласно концепции относительности уровень счастья человека зависит скорее не от объективного благополучия, а от сравнительного субъективного положения по отношению к другим людям [118, с. 2]. Как отмечает Р. Веенховен [118, с. 2], при том, что на индивидуальном уровне каждый из нас улучшает свою жизненную ситуацию, чтобы стать счастливее, на обобщенном, коллективном уровне – люди все-таки нуждаются в наличии государства и ожидают от него гарантий юридической и социальной безопасности, экономического благополучия, для того чтобы максимизировать собственный комфорт и сделать собственную жизнь более удовлетворительной.

Из вышесказанного следует, что в рамках данного подхода оценка уровня счастья складывается из двух компонентов: непосредственно уровня субъективного ощущения благополучия/удовлетворенности жизнью и соотношения себя с различными параметрами и принятыми оценками успешности, благополучности и состоятельности. В качестве аффективной составляющей (гедонического уровня счастья) выступает позитивный опыт человека – все, что приносит ему удовольствие; в качестве когнитивной – ощущение, насколько его достижения и свершения оцениваются другими, какими он сам их считает, каким образом они ранжируются в обществе вокруг него.

Как соотносятся между собой понятия субъективного благополучия, счастья и удовлетворенности жизнью? Одни ученые считают, что термин «счастье» непосредственно является эквивалентом термина «субъективное благополучие» [118, с. 2-3]. Иными словами, счастье характеризует отношение человека к собственной жизни, ее субъективное восприятие.

Другой принципиальный подход, разграничивающий счастье с субъективным благополучием, представлен в работе Д. Хэйброна «The pursuit of unhappiness: The elusive psychology of well-being». Автор отмечает, что счастье не может быть ассоциировано с удовольствием, поскольку последнее слишком призрачно и расплывчато в своих психологических эффектах [93]. Удовлетворенность жизнью также в полной мере понятию счастья не соответствует, поскольку она относится к оценке всей жизни в целом. К тому же счастье, безусловно, является продолжительным состоянием, а люди оценивают свою жизнь чаще всего на данный конкретный момент, причем эти оценки крайне подвержены влиянию ситуативных факторов. Счастье, по мнению Д. Хэйброна, определяется общим эмоциональным состоянием человека на протяжении определенного периода жизни [93, с. 90]. С одной стороны, высокий уровень счастья представляется достаточно надежным индикатором благополучной жизни человека, с другой – подлинная ценность счастья проявляется в его существенном вкладе в самонаполнение эмоциональной части человеческой жизни. Однако оно может выступать в качестве формы наполнения жизни только в том случае, если не зависит от ценностей, привитых человеку в ходе сторонних манипуляций, ложных убеждений и аффективных состояний, в противном случае оно не отражает реальной сущности человека, его стремлений и чувств, хотя и приносит определенное удовольствие.

Еще одна серьезная попытка провести концептуальное различие между понятиями «счастье» и «благополучие» предпринимается в одной из работ Джейсона Рэбли [106]. Автор акцентирует внимание на делении счастья на эпизодическое и атрибутивное. Эпизодическое счастье возможно зафиксировать физиологически – на уровне измерения гормональных и нейрологических показателей. Именно о нем говорится в теории «объективного счастья» Каннемана [95, с. 254], работах Дэвиса [79], Самнера [114, с. 625] и других. Данный вид счастья крайне зависим от времени и событийных колебаний. Атрибутивное счастье более стабильно и гораздо хуже поддается операционализации и измерению.

Д. Рэбли замечает, что относительно понятия субъективного благополучия философы куда более единообразны в своей точке зрения: высокий уровень субъективного благополучия наблюдается именно тогда, когда жизнь идет определенным образом хорошо для конкретного человека. При этом существует принципиальное различие между оценкой жизни с точки зрения ее благополучности и ее эмоциональной оценкой. Последняя необходима, поскольку, как бы высоко ни оценивалось качество жизни человека со стороны, для него самого такая жизнь может быть невыносимой [106].

Долгое время исследователей занимал вопрос: являются ли удовлетворенность жизнью и оценка людьми того, насколько они счастливы, в сущности, одинаковыми показателями или они измеряют разные аспекты отношения людей к жизни. Оба показателя довольно часто использовались в больших трендовых многострановых сравнительных исследованиях. По их результатам выяснилось, что коэффициент корреляции удовлетворенности жизнью и уровня счастья не превышает 0,5-0,6 [76, с. 213-229.]. Как показывают данные большого лонгитюдного исследования RUSSET, проведенного в России в 90-х годах прошлого века, корреляция между этими показателями достаточно далека от 1 (составляет 0,64). Это говорит о том, что удовлетворенность жизнью и счастье хотя и тесно связаны друг с другом, но не являются идентичными понятиями. Не подтвердилась и гипотеза о том, что показатель счастья измеряет в основном чувства, а удовлетворенность – когнитивную оценку событий в жизни [3, с. 190].

На основании сказанного можно сделать следующий вывод: субъективное благополучие содержит три компонента – когнитивный, эмоциональный, коннотативный (поведенческий) – и характеризуется субъективностью, позитивностью и глобальностью измерения. Понимание субъективного благополучия значительно различается у лиц с разными притязаниями и самооценкой. Очевидно, чем выше уровень притязаний и меньше возможностей их реализации, тем ниже индекс субъективного благополучия, и напротив, чем больше возможностей их реализации, тем выше индекс благополучия. Феномен субъективного благополучия в первую очередь связан не столько с потребностями и их реализацией, сколько с субъективным отношением личности к возможности их удовлетворения, событиям жизни и самому себе [64, с. 39-41].

Исследования субъективного благополучия показали, что оно мало зависит от демографических и экономических факторов, необходимо искать более глубокие и сложные объяснения различий между людьми в оценке своей жизни. Положительные и отрицательные эмоции отчасти независимы друг от друга, поэтому дистресс, отрицательные эмоции, депрессию или тревожность (точнее, отсутствие всех этих показателей) лучше рассматривать в качестве одного компонента субъективного благополучия.