Вардан Багдасарян - Постиндустриализм. Опыт критического анализа Страница 4

Рис. В.2. Пространственно-временна́я динамика секторов производства в мире в целом (S – пространственная «географическая» координата)

На рис. В. 2 видно, что если рассматривать только временну́ю изменчивость секторального распределения производства в од ной стране (игнорируя пространственные вариации развития), то выводы об универсальности такого пути развития могут быть ложными.

Поставленный выше логический вопрос – «если все занимаются сервисом, то откуда берутся материальные блага?» – ответа не получает. Значит и объяснительная модель постиндустриализма проверки на логическую достоверность не выдерживает.

Но возможна иная объяснительная модель. Ряд стран перераспределяют свои национальные потенциалы в пространстве, выводя некоторые из них в иные государства. При этом оставляя себе сверхприбыльные, экологически не нагруженные производства. Оставляя себе паразитические (не труд, а рента) формы присвоения благ и выводя вовне трудовые сферы с ограниченной доходностью. Происходит своеобразная концентрация паразитизма в форме материальной эксплуатации внешних по отношению к якобы наиболее «передовым» странам.

Важно специально подчеркнуть, что термин «паразитизм» в данном контексте не содержит моральной оценки, используется не в публицистическом смысле, а в буквальном, прямом. Паразитизм – это существование форм жизни за счет других[2]. Социальная форма жизни позволяет использовать аналогию биологического паразитизма. Термин «паразитизм» в контексте настоящего исследования описывает нетрудовой источник права на потребление (присвоение) благ. Например, через необоснованно завышенную, относительно оплаты трудовых затрат финансиста или банкира, учетную кредитную ставку. Или через присвоенную природную ренту, ренту на производственный капитал. Или через бесконтрольную эмиссию необеспеченной валюты (Федеральная резервная система США).

Выдается же все это за безусловную стадиальность развития, прогрессивность, действия передового характера. Отсюда может реконструироваться возможный мотив организации и операции информационного прикрытия – «концепта постиндустриализма». «Возможный» потому, что это гипотеза, выдвинутая для ее исследования. Речь идет о современном неоколониализме. Мировой колониализм уходит от форм ХIХ – ХХ вв., мимикрирует, преобразуется. В качестве гипотезы не выглядит невероятным утверждение, что постиндустриальное общество – это не грядущая для всех стран мира стадия развития, а возможно – применение не вполне достоверной научной теории в целях манипуляции и в интересах определенных бенефициаров.

Современная Россия де-факто следует соответствующим представлениям, деиндустриализуя себя и снижая свой государственный, геополитический и геоэкономический потенциал. На рис. В. 3 показано, как меняется ее геополитический потенциал, рассчитанный в работах по математическому моделированию развития[3].

Рис. В.3. Геополитическая мощь стран мира. Стремящаяся в «постиндустриализм» Россия утрачивает потенциал своей геополитической субъектности

Модель постиндустриализма не проходит проверку как грядущий во времени образец для всего мира. Зато логика информационного прикрытия неоколониализма – налицо. Чем эта ситуация отличается от мировых информационных кампаний о СОИ – звездных войнах? От концепта универсальности и прогрессивности демократии и прав и свобод человека, которые насаждаются в том числе с помощью бомб и подрывных спецопераций, например, в арабском мире? От навязываемых представлений о мировом исламском терроризме и войне цивилизаций?

За ширмой при использовании информационных трюков скрывается глобальная трансформация социального паразитизма. Конфликт кроется в противостоянии паразитизма и труда. Посмотрим в этом плане на глобальную историю человечества (рис. В. 4).

Рис. В.4. Трансформация конкретно-исторического воплощения социального паразитизма в противостоянии: трудовое и нетрудовое происхождение права на получение благ

На этом рисунке показано, как разделились труд и потребление. Возник первый «сервис» – обмены и торговля. Затем – деньги, банкинг и ростовщичество. Затем – эмиссия бумажных и электронных денег. Затем – эмиссия просто бумаг (типа деривативов и депозитарных расписок). Общее во всех этих трансформациях заключается в том, что одни производят материальные и нематериальные блага, а другие, не производя ничего, ими пользуются. Труд – против присвоения. Труд – против ренты. Практически все религии издревле уловили и осудили это противостояние, призывая к нестяжанию и праведному потреблению благ.

На современном этапе рента снимается не только с производственного капитала, как это было во времена и в рамках марксовой теории эксплуатации. Даже уже не только с финансового капитала, но и с уже присвоенного права эмиссии денег и ценных бумаг. Причем такое право приобрело планетарный масштаб воплощения в виде Федеральной резервной системы США и мировой долларовой валютной системы. Доходность этого механизма для страны-эмитента, эксплуатирующей весь мир, – 250 000 %. Такой «бизнес» стимулирует усилия всякого рода по его воспроизводству и поддержке. Вплоть до генерации и инспирирования глобальных массовых заблуждений, включая ложные научные теории.

Можно предположить и футуростадии развития подобного паразитизма.

Кому же приятно подпадать под паразитическую эксплуатацию? Может возникнуть и сопротивление. Социальные революции научили приверженцев ренты многому. Именно поэтому не только принуждение и подавление стали оружием охраны рентной эксплуатации, но еще и манипуляция сознанием.

Создается информационное прикрытие. В том числе в сфере псевдонаучных теорий. Не всегда сами ученые несут ответственность за использование их трудов – как достоверных, так и ошибочных. В дело вступают политики. А для них важна не истина, а результат. Особенно когда речь идет о противостоянии государств.

Для оправдания полицейской охранной системы мирового паразитизма придумывается симулякр терроризма и создаются мировые военно-политические механизмы поддержания паразитической глобальной системы. Для восстановления доходности паразитарных схем организуются финансовые кризисы.

Анализ количественных показателей динамики занятости и выпуска по трем секторам деятельности человечества может наглядно вскрыть истинные тенденции и степень достоверности теории постиндустриализма.

Важно договориться, что понимается в исследуемом контексте под «обществом». Под сервисом. Индустриализмом, аграрностью.

«Общество» – очень широко употребимый в гуманитаристике термин. И он довольно уязвим с точки зрения своей многозначности. «Мне неприятно его общество». «Общество любителей пива». «Присутствующее на собрании общество». «Российское общество». «Человеческое общество». «Гражданское общество». «Информационное общество». «Открытое общество».

Существует много контекстов и разных смыслов употребления одного и того же термина. Очевидно, что потенциал его манипулятивного употребления достаточно высок. Если ставится задача информационного размытия смыслов, подмены понятий, запутывания и имитирования содержания – а все это приемы манипуляции сознанием, – то чем многозначнее термин, тем лучше для манипуляторов.

Попробуем себе представить, что такое аграрное общество. Или традиционное общество. Это речь о жителях села, аграрных работниках? Очевидно, нет. Это речь об обществе, чтящем традиции? А разве бывают общества без традиций, воплощенных хотя бы в виде культурного закрепления? О чем же, о каком смысловом наполнении термина «общество» идет речь в теории постиндустриализма?

Главная, конечно, смысловая манипуляция усматривается в апелляции к стадиальности развития. Есть известная типология: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, буржуазная (капиталистическая), коммунистическая общественно-экономическая формация. Здесь тоже стадиальная стратификация развития и тоже разговор на языке общества.

В теории постиндустриализма предлагается: аграрное – индустриальное – постиндустриальное. И тоже общество. Аналогия вполне очевидна. Следует вывод, что термин «общество» в этом контексте употребляется весьма релятивистично. Какое-то общество в прямом смысле слова (как совокупность людей, объединенных каким-то признаком) при этом не имеется в виду. Общество представляется как бессубъектная категория. Речь идет об «этапном состоянии человечества», о его отдельных доминирующих характеристиках. Прежде всего в сфере занятости и производства в секторной дифференциации. Уберите термин «общество» из контекста теории постиндустриализма. Может быть, что-то изменилось, возникла какая-то невосполнимая методологическая утрата? Совершенно нет.