Теодор Адорно - Исследование авторитарной личности Страница 6

Теоретики-антисемиты и агитаторы от Чемберлена до Розенберга и Гитлера всегда утверждали, что существование евреев является «ключом» ко всему. Психологические импликации этого представления вытекают из разговоров с индивидами, склонными к фашизму. Их более или менее скрытые намеки часто выдают своего рода темную гордость, они говорят как посвященные, как будто бы они угадали доселе не отгаданную человеческую загадку (при этом безразлично, как часто эта разгадка уже высказывалась). Они буквально поднимают палец, иногда с улыбкой снисходительного превосходства; на все у них готов ответ, а перед своими собеседниками они предстают в образе совершенно уверенных индивидов, оборвавших все контакты, которые могли бы вынудить их к изменению своих взглядов. Возможно, это тот тип уверенности, который завораживает людей, чувствующих себя неуверенно. Именно благодаря своей некомпетентности, растерянности или полуосведомленности антисемит часто приобретает репутацию мудреца с глубокими знаниями. Чем примитивнее его грубые штампы вследствие их стереотипности, тем больший отклик они находят, так как сложное сводят к элементарному, не принимая при этом во внимание, какова логика этой редукции. Однако обретенное таким способом превосходство не ограничивается интеллектуальным уровнем. Поскольку клише, как правило, позволяют считать свою группу хорошей, а чужую плохой, то ориентированная на антисемитизм схема дает эмоциональное, нарциссическое удовлетворение, имеющее тенденцию к уничтожению барьеров рациональной самокритики.

Именно эти психологические инструменты постоянно используют агитаторы-фашисты. Вероятно, они не прибегали бы к ним, если бы читатели и слушатели не были восприимчивы к ложной ориентации. Нашей задачей является доказательство такой восприимчивости у индивидов, которых ни в коей мере нельзя причислить к явным сторонникам фашистов. Мы ограничимся тремя центральными пунктами псевдознания, с помощью которых антисемитизм завлекает своих сторонников – во-первых, это идея о том, что евреи представляют собой «проблему», во-вторых, заявление, что все они «одинаковы», и, в-третьих, утверждение, что всех без исключения евреев следует считать таковыми.

Аргумент, что евреи или негры представляют собой «проблему», регулярно выявляется в наших интервью с людьми, наделенными предрассудками. Приведем вырванный наугад пример и кратко поясним теоретические импликации этого аргумента.

Например, 105, студент, изучающий юриспруденцию, на вопрос «Что вы думаете о других группах?» дает такой ответ:

Евреи, это проблема щекотливая – ну, конечно, не вся раса, в них совмещается разное, хорошее и плохое. Но плохого в них больше, чем хорошего.

Слово «проблема», почерпнутое из научной сферы, опрашиваемый использует для создания впечатления убедительного и ответственного размышления. Тот, кто указывает на «проблему», имплицитно обозначает личную дистанцию от сомнительной темы, придает своим рассуждениям своего рода объективный характер. Это является превосходной рациональной мотивацией предубеждений, так как создается впечатление, что собственная точка зрения носит не субъективный характер, а является результатом напряженных раздумий и зрелого опыта. Прибегающий к такой уловке опрашиваемый стремится в ходе интервью к сохранению дискурсивной аргументации. Квазиэмпирически он подтверждает, что должен сказать и готов признать исключения, однако различия и исключения остаются на самой поверхности. Как только признается существование «еврейской проблемы», можно считать, что антисемитизм добился первой победы. Это становится возможным в связи с двусмысленной природой самого понятия (Problem), которое может обозначать предмет нейтрального анализа, а также предполагает и нечто негативное, что связано с нетерминологическим употреблением слова «проблематичный» для обозначения сомнительного дела. Без сомнения, отношение между евреями и неевреями представляет собой проблему в объективном смысле слова; если же речь идет о «еврейской проблеме», то акцент слегка смещается. В то время как сохраняется видимость объективности, на задний план молчаливо отходит тот факт, что проблему представляют сами «евреи», а именно проблему для остальных. Лишь один шаг отделяет эту точку зрения от взгляда, что данную проблему (в соответствии с ее собственными специфическими требованиями, то есть проблематичной природой евреев) нужно решать и что само собой разумеется ее решение выйдет за демократические рамки.

Кроме того, «проблема» требует решения, и пока на самих евреев навешивается ярлык этой проблемы, они становятся объектами, и не только для «судей» с их большей проницательностью, но также и для исполнителей акции. Еще не видя в них субъектов, с ними обращаются, как с элементами математического уравнения. В конечном счете призыв к «решению еврейской проблемы» означает унижение евреев, превращая их в легко манипулируемый материал.

Представление о «проблеме», глубоко внедрившееся в общественное сознание благодаря националистической пропаганде и националистическому примеру, присутствует также и в интервью Н , однако в них оно, как правило, принимает форму протеста. Мыслящие непредвзято индивиды пытаются восстановить объективный, «социологический» смысл выражения, при этом они в целом настаивают на том, что так называемая «еврейская проблема» в действительности является проблемой неевреев. Однако уже само употребление слова даже непредвзятыми индивидами показывает известную амбивалентность или даже индифферентность, как, например, в случае 5047 с низкой Е, однако с высокими F и РЕС по ценностной шкале:

«Да, я считаю, что существует так называемая проблема евреев и проблема негров. Однако я полагаю, в сущности, это проблема нацбольшинства». Опрашиваемый считает, что для необразованной массы необходимо обратить внимание на улучшение воспитания и экономических отношений для того, чтобы не возникало необходимости искать козла отпущения. В целом его понимание представляется адекватным предмету, об антисемитизме и дискриминации негров он отзывается отдельно. Однако то, каким образом он анализировал проблему, а также присущая ему тенденция рассматривать ее чисто академически позволяют предположить, что он не полностью убежден в правильности своих высказываний и всего лишь пользовался вербальными клише.

Уже само выражение «проблема» как бы внушает наивное представление о само собой разумеющейся справедливости, которая в сферах, где точка зрения определяется лишь особенностями случая, идет по пути демократического компромисса.

Тот, кто говорит о «проблеме», испытывает сильное искушение сказать, что каждая проблема имеет две стороны, и вывести из этого, что поскольку евреев искореняли, то, по-видимому, они сделали что-то неверное. Эта конформистская «разумность» с легкостью дает импульс к защите различных видов иррационального.

Констатация того, что все евреи одинаковы, не только устраняет все препятствующие факторы, но при помощи грубого обобщения придает думающему подобным образом индивиду прекрасный флер личности, которая все видит и не дает себя сбить с толку незначительными деталями.

(Евреи?) Здесь меня действительно одолевают сильные чувства. Гордости они во мне не вызывают. Не думаю, что быть таким предвзятым – это хорошо, но тут ничего не поделаешь. (Что вам не нравится в евреях?) Все, я просто не могу найти для них хотя бы одно доброе слово. (Исключения?) Нет, мне не встретился ни один, который представлял бы исключение. Я всегда надеялся встретить хотя бы одного. Нехорошо испытывать такие чувства, какие испытываю я. Мне хотелось бы быть как можно более приятным и порядочным, но всегда все кончается одним и тем же, они обманывают и стремятся извлечь пользу для себя. (Возможно ли, что вы знакомы с некоторыми евреями и они вам симпатичны, однако вы не знаете, что они евреи?) Нет, я не думаю, чтобы кто-нибудь из евреев смог это скрыть. Я всегда это определю. (Как они выглядят?) Привлекательно, хорошо одеваются. Как будто точно знают, что им нужно. (Как хорошо вы знали евреев?) В детстве я не был знаком ни с одним из них. Действительно, я не знал никого из них вплоть до приезда во Фриско, десять лет назад. Он был нашим домовладельцем. Это было отвратительно. Я имел прекрасную квартиру в Денвере и я очень неохотно покидал ее. А здесь я был заточен в безобразной квартире, и он делал все, чтобы мне стало еще хуже. Если квартплату нужно было оплатить в воскресенье, то он появлялся в этот день рано утром. С этих пор я могу спеть про них песню. У меня были начальники – евреи. В банках – евреи. Они повсюду, всегда с деньгами.