Виктор Вифляев - О двигателях истории человечества. О смене главенствующего мировоззрения Страница 7

Функциональный вторичный ресурс – такое название мы дали нашему механизму-интегралу, объединяющему приведенные феномены (физиологический – доминантных корробораций и растормаживания, психофизиологический – «повторения без повторения», этологический – смещенного поведения, экспериментально-психологический – переноса), вбирающему в себя все их характеристики, в том числе главную – генерацию энерговыигрыша. Механизм функционального вторичного ресурса представляет собой аналог механизма вторичного материального ресурса, только в нашем случае разница «лишь» в том, что место бывшего в употреблении материала занимает бывшая в употреблении функция. Функциональный вторичный ресурс – целостный процесс организма – есть детерминанта биологической активности: все ее формы – не что иное, как бесконечный поиск его живой системой; это акселерированный (и единственный) путь накопления негэнтропии[12]. Функциональный вторичный ресурс – интегральная функция, наиболее остро из всех функций организма затрагивающая интересы взаимоотношений между миром органических и неорганических систем, между живой и неживой природой. Анализ функционального вторичного ресурса облегчит понимание того, каким образом происходит победа бесконечно слабых сил организма над бесконечно могучими силами окружающей реальности. Бесчисленны примеры эвристических возможностей функционального вторичного ресурса, поскольку сам он лежит в основе впервые возникшего творческого опосредованного акта. Констатация, например, того факта, что открытия обязаны иметь «аналогокартинное замещение» (см.: Зинченко В. П., Матардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1977. № 7. С. 121), основана на функциональном вторичном ресурсе: наша психика без этого не может существовать и т. д. и т. п.

Функциональный вторичный ресурс раскрывает еще неизвестную диалектику взаимодействия иерархических уровней в структуре строящегося движения. Традиционное мнение исходит из того, что вышестоящий уровень спускает команду нижестоящему, которую, как часть общего движения, последний начинает исполнять под контролем высшего уровня, т. е. относительно автономно. Между тем нижестоящий уровень сам находит собственную новую подзадачу из заданного верховным смысловым уровнем с предельным несовершенством как по замыслу, так и по воплощению общего движения; лишь с предельным компромиссом его эффекторику можно посчитать правильной. В этой новой подзадаче нижний уровень «узнает» элементы старой задачи и подключается к ней. Это подключение – решение настолько неожиданное и, самое главное, настолько энерговыгодное, что ассоциируется со скачком (по Н. А. Бернштейну). Подключение регистрируется смысловым уровнем, действующим в данном случае (т. е. пропускающим данный вариант движения) как стохастический механизм, и принимается им[13]. Это – «революция» нижнего уровня, его «звездный час». Он становится ведущим в этот момент и, властно изменяя структуру движения, где уровни ее «хора» начинают исполнять уже иные партии, входит в нее компонентом. Механизм подключения берет свое начало от доминанты и доминантных процессов переориентации порогов возбудимости.

Неспецифическая констелляция, с каждым разом изменяясь и укрепляя все более энерговыгодный вариант, замыкается на уникальный неспецифический раздражитель, выбранный из огромного множества внешних реактивных инерционных сил. Найденный вариант подключения и творческое откровение имеют один и тот же механизм. Переключение-подключение – двуединый процесс взаимодействия уровней иерархии, осуществляемый одновременно. Он отражает специфику верхнего уровня в переключении и нижнего в подключении к конкретной подзадаче. Данный процесс связан с понижением порогов нижнего уровня, изменением всего порогового состояния системы, с результативным ее энергооблегчением. Это целостный процесс организма.

Выбранный нижним уровнем вариант движения в момент подключения применяется опосредованно, т. е. обязательно в 100 % случаев задача выполняется опосредованным способом: отправления нижнего уровня никогда еще не испытывали таких применений, которые хоть и инспирированы верховным уровнем в ультранесовершенном показе, но не им реализованы. Краеугольным камнем является момент реализации движения – найденный нижним уровнем самый энерговыгодный вариант подключения, так называемая мышечная формула (Н. А. Бернштейн), разительно отличающаяся как от контура самого движения, так тем более от его несовершенного первоначального варианта, экспонируемого в прошлом смысловым уровнем. Возможные возражения, что верхний уровень спустил команду-комбинацию, компоненты которой хоть и имеются в нижнем уровне, но не могут быть им скомбинированы, являются в контексте нашего изложения несущественными: во главе угла проблемы – нахождение варианта подключения, реализация, которую не может осуществить верховный уровень. Мысль об относительной несущественности значения верховного уровня в конкретной акции реализации нахождения конечного варианта движения (подключение) подкрепляется еще и историческим развитием двигательных навыков, т. е. созданием принципиально новых в истории какой-либо деятельности, какого-либо ремесла (инструментального исполнительства), неизвестных до того структурных движений-навыков, где вообще неизвестна эффекторика верховного уровня, не говоря уже о ее правильности или неправильности. Приоритет здесь по праву принадлежит низовым уровням. Верховный уровень со своей логикой шаблонов может лишь испортить дело[14].

Таким образом, прежде чем верховный предметносмысловой уровень «Д» «открыл» (на самом деле вовсе и не открывал) опосредованно примененное двигательное отправление нижнего уровня (решение задачи) и облегчение, нижний уровень уже прикоснулся к нему (т. е. подключился), применил и показал, как это делается. Смысловой уровень в данном случае был лишь регистратором события. Невозможность нахождения этого варианта подключения интеллигибельным путем или усилиями только верхнего смыслового уровня имеет принципиальное методологическое значение.

Такое же значение имеет и тот факт, что если живое движение, обладающее пространственно-временными и предметно-смысловыми чертами, является единицей психической реальности и единицей анализа психики (см.: Зинченко В. П. Проблемы единиц анализа психики // Зинченко В. П., Смирнов С. Д. Методологические вопросы психологии. М., 1983. С. 106–124), то генерация опосредованного как высшей психической функции происходит по той же схеме, что и при построении движений, в том числе предметно-смысловых, путем подключения к опосредованному результату нижнего уровня психоструктуры, т. е. через непосредственный результат.

Впервые генерированное творческое опосредованное открывается только через непосредственное и осознается уже тогда, когда совершено. Сознание может лишь регистрировать, осознавать (не регистрировать, не осознавать) опосредованное, которое не может быть генерировано интеллигибельно; во всех случаях, однако, организм регистрирует энергооблегчение или, пользуясь термином Н. А. Бернштейна, своеобразный скачок. Генерация опосредованного есть откровение, «озарение», творческий акт, переорганизация всех уровней психоструктуры, т. е. переосмысление. Опосредованное от своей низшей формы как низшая психическая функция (неосознанное условное опосредование) до высшей формы философского обобщения основано на интегральном биологическом механизме – функциональном вторичном ресурсе.

Создатель теории установки Д. Н. Узнадзе в качестве важной задачи видел преодоление постулата непосредственности в объяснении психической жизни. Установка в его логике выступала в качестве своего рода медиатора, феномена, опосредствующего реакции и акции субъекта. Его учение об установке создавалось в то же время, что и учение А. А. Ухтомского о доминанте. Позднее ученики Д. Н. Узнадзе неоднократно указывали на феноменологическую близость установки и доминанты и рассматривали последнюю как возможный физиологический механизм первой. В свою очередь, А. А. Ухтомский рассматривал доминанту то как физиологический механизм, то как психологическое образование, например, как воспоминание или интегральный образ. Однако связь между вербальной установкой и доминантой просматривается слабо.

Между тем актуальная и вербальная установки предельно отличны друг от друга по своей психологической сущности. Физиологический механизм должен здесь не столько отражать эти сущности, сколько сам, будучи единым, генерировать правильное единое представление о них. Аналогом ответа доминанты на специфический раздражитель, очевидно, является актуальная установка, а аналогом ответа на неспецифический – вербальная. В нашем, наиболее распространенном случае вербальной установки, жизненно важной для индивида – фиксированной установки, – имеющей для него социальную значимость, аналогом неспецифического раздражителя является реальная ситуация, в которой ее (установку) можно и не получить, т. е. ситуация, антиципированная личностью как социальная опасность для нее, для ее престижа. Это, а не только волевое усилие, рождает целостное личностное состояние (вербальную установку), проявлением которого может быть, например, тревожность за вероятностный исход.