Коллектив авторов - Микроурбанизм. Город в деталях Страница 8

Заброшенности и подземелья – не только пространства мистических опытов, но и “приюты” фантазий, прямые проекции игровых миров на физическую реальность. Поклонники компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R., также вдохновленной идеями братьев Стругацких, осуществляют рефрейминг повседневности:

Он [участник интернет-сообщества] говорит: “У нас тут на районе своя Зона, мы там ходим по ней в противогазах, там где-то кошка дохлая – это снорок, там эта… псевдособака лежит, там кто-то еще…” Воздушки какие-то взяли, ходят, строят из себя. Один вникал… На куртку себе нашил гофрированную трубку: в экзоскелете он ходит (М. П., 25 лет, диггер).

Нужно заметить, что два приведенных примера – это крайние случаи, представленные рассказчиком в качестве наиболее ярких иллюстраций. Так или иначе, исходный ландшафт фреймируется особым образом, будь то поиск тайных троп или локализация вымышленных смертельно опасных аномалий. Метафрейм игры, структурирующий заброшенность как локацию, содержащую в себе нечто запредельное – скрытое или существующее конвенционально, – дает участникам доступ к особой территории города, закрытой для повседневности: территории, где коренным образом меняется символическая составляющая городского пространства.

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

В данной научной работе использованы результаты проекта “Конструирование прошлого и формы исторической культуры в современных городских пространствах”, выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 году.

2

Deusche R. Evictions: Art and Spatial Politics. MIT Press, 1998. P. XVIII. Будучи одним из основных критиков “больших аналитических схем”, развиваемых в работах Д. Харви, Э. Сойя и их последователей, Розалин Дойч отмечает, что авторы универсализирующих теорий склонны заменять богатство города и разнообразие современных пространственных политик унифицирующим политическим дискурсом, тем самым нередко продлевая жизнь конфликтам, противоречиям, да и просто реалиям, утратившим свое значение.

3

См.: Rhys-Taylor A. Coming to Our Senses: A Multi-Sensory Ethnography of Class and Multi-Culture in East London. Doctoral Thesis. Goldsmiths, University of London, 2010. P. 8. Доступно по адресу: www.eprints.gold.ac.uk/3226.

4

См.: Беньямин ВГашиш в Марселе // Беньямин В. Озарения. М.: Мартис, 2000. С. 297.

5

Оже М. От города воображаемого к городу фикции // Художественный журнал. 1999. № 24. Доступно по адресу: http://www.guelman.ru/xz/362/xx24/x2402.htm .

6

Humphrey C., Skvirskaja V. (eds.). Post-Cosmopolitan Cities: Explorations of Urban Coexistence. New York and Oxford: Berghahn, 2012. P. 2.

7

Термин “микроурбанизм” привлек наше внимание, будучи задействованным в риторике архитекторов, городских планировщиков и активистов. В самом общем виде в рамках данного смыслового поля микроурбанизм означает работу с небольшими городскими пространствами и малыми архитектурными формами/объектами, цель которой – установление взаимосвязи человека и города, активное освоение и интерпретация городских пространств горожанами, инициирование различных событий и других форм городской самоорганизации. Пример подобного подхода см.: Guide to Seattle Micro Urbanism. Доступно по адресу: http://microseattle.wordpress.com/ .

8

Bissell D. Inconsequential Materialities: The Movements of Lost Effects // Space and Culture. 2009. № 12(1). P. 96.

9

Джейкобс Дж. Смерть и жизнь больших американских городов. М.: Новое издательство, 2011. С. 107.

10

Говоря о текстах, обозначающих теоретические контуры и тематические приоритеты городских исследований в России в настоящее время, мы допускаем определенную авторскую пристрастность, а значит, и возможную неполноту списка. Вместе с тем мы полагаем, что особенно важными являются тексты, описывающие российский городской опыт и сочетающие теоретические поиски с представлением материалов полевых исследований, такие как: Желнина А. Метаморфозы практик розничной торговли в российском мегаполисе как зеркало постсоциалистических трансформаций. Случай Сенной площади в Петербурге // Милерюс Н., Коуп Б(ред.) P.S. Ландшафты: оптики городских исследований. Вильнюс: ЕГУ, 2008; Карбаинов Н. “Нахаловки” Улан-Удэ: гражданское общество на взлетной полосе // Неприкосновенный запас. 2005. № 6; Гладарев Б. “Петербургское наследие” и его “наследники”: история культурного сопротивления // Пугачева М. Г., Жарков В.П(ред.) Пути России. Историзация социального опыта. М.: НЛО, 2013; Филиппов А. Ф. Пустое и наполненное: трансформация публичного места // Социологическое обозрение. 2009. Т. 8. Одновременно нельзя не упомянуть ряд сборников и тематических выпусков журналов, посвященных городским исследованиям, которые обозначили современное состояние дискуссии в области городских исследований в русскоязычном интеллектуальном пространстве: Милерюс Н., Коуп Б. (ред.) P.S. Ландшафты: оптики городских исследований. Вильнюс: ЕГУ, 2008; Романов П. В., Ярская-Смирнова Е. Р. (ред.) Визуальная антропология: городские карты памяти. М.: ООО “Вариант”, ЦСПГИ, 2009; Самутина Н., Степанов Б. (ред.) Царицыно: аттракцион с историей. М.: НЛО, 2014; тематический выпуск журнала “Топос” под ред. С. Любимова и Ю. Бедаш “Пространственный поворот и новые исследовательские стратегии” (2011. № 1). Книга Е. Трубиной “Город в теории” (М.: НЛО, 2011), предлагающая увлекательный обзор классических и современных урбанистических концепций, важна и как представление российскому читателю работ зарубежных аналитиков, и как ревизия аналитических инструментов и концепций, позволяющих работать с городом.

11

Сходную идею мы можем наблюдать у Крейга Тейлора в одной из наиболее интересных книг о городе, недавно вышедших в свет: Taylor CLondoners. The Days and Nights of London Now – As Told by Those Who Love It, Hate It, Live It, Left It and Long for It. London: Granta Publications, 2011.

12

Де Серто МПо городу пешком // Социологическое обозрение. 2008. Т. 7. № 2. С. 27.

13

Заколдовывание (enchantment) – один из популярных концептов в современных городских исследованиях. Появляется как оппозиция идее расколдовывания мира (М. Вебер) – увеличения рациональности, прозрачности, предсказуемости социального мира в целом. Будучи “социальными лабораториями” модерности, города рассматриваются как авансцены рациональности и центры создания понятного и прозрачного мира, благодаря множественным изменениям повседневной жизни. Наиболее отчетливо рационализация города проявляется в появлении четкой городской планировки и навигации (указателей и наименовании улиц), создании фиксированных маршрутов и расписаний общественного транспорта, эксплицированных и разделенных правил городской жизни (см., например: Скотт Дж. Благими намерениями государства. Почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни. М.: Университетская книга, 2005).

14

Любопытно, что ряд современных аналитиков рассматривают заколдовывание или, точнее, зачарованность (enchantment) как субъективное состояние, а не как характеристику социального мира. Зачарованность миром – это проявление эмоциональной привязанности к нему, преодоление отчуждения, связанного с обесцениванием эмоциональных начал социальной жизни в современном обществе: “Очарованность может быть чем-то случайным, сражающим нас вне зависимости от нашего желания, однако может вызываться и вполне осознанно. Одна из стратегий заколдовывания – усилить ощущение жизни как игры, другая – обострить чувствительность к очарованию вещей” (Bennett J. The Enchantment of Modern Life. Princeton: Princeton University Press, 2001. P. 4).

15

Зонтаг С. Под знаком Сатурна // Зонтаг С. Мысль как страсть. Избранные эссе 1960 – 1970-х годов. М.: Русское феноменологическое общество, 1997. Доступно по адресу: http://krotov.info/libr_min/03_v/ey/l_06.htm .

16

Там же.

17

Арасс Д. Деталь в живописи. М.: Азбука Классика, 2010. С. 12.

18

См.: Pallasmaa J. The Eyes of the Skin. Architecture and the Senses. London: Wiley, 2005. P. 46, 49.

19

Сходная попытка в англоязычной дискуссии предпринимается более чем репрезентативной географией – направлением, предложенным в 2005 году Хейденом Лоримером и впоследствии поддержанным рядом британских социальных географов. Сосредоточение на нюансах и частностях в данном случае становится аналитической стратегией, обеспечивающей переход к описанию более широкой социальной организации, выявлению центральных культурных категорий. См.: Lorimer H. Cultural geography: the busyness of being “more-than-representational” // Progress in Human Geography. 2005. Vol. 29. № 1. Р. 83–94.