Юлия Щербинина - Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство Страница 3

Для чего нужен «чёрный хлопок»? А это, как в известном анекдоте, «уже второй вопрос, профессор». Но на самом деле ответ лежит на поверхности: делать «чёрный хлопок» очень интересно и увлекательно. К тому же ребёнок сам это придумал и сознаёт свою придумку как сверхценность. И даже не в смысле большой значимости, а потому что она существует вне ценностной системы взрослых, над взрослыми представлениями о нужном и ненужном.

Приведённый пример из повести шведской писательницы Барбру Линдгрен «Маттиас и его друзья» относится к 1970-м годам. А вот очень похожий эпизод из детских воспоминаний писателя Викентия Вересаева последней трети XIX века.

«Это была работа трудная и долгая: клался в рот кусок чёрной резины, и эту резину нужно было жевать – целый месяц! Всё время жевали, только во время еды и на ночь вынимали изо рта. Через месяц из жёсткого куска резины получалась тягучая чёрная масса. Называлось: съёмка. Ею очень удобно было стирать карандаш на уроках рисования и черчения. Но не для этого, конечно, брали мы на себя столь великий труд: стирать можно было и простой резинкой. Главное удовольствие было вот какое: из чёрного шарика можно было сделать блин величиной с пятак, загнуть и слепить края, так что получался как бы пирожок, наполненный воздухом. Когда пирожок сжимался между пальцев, он лопался, и получалось: пук! Для этого удовольствия мы и трудились целый месяц…»

Итак, две забавные сценки разделяет больше столетия, но обе они живо воспроизводят повторяющийся жизненный и устойчивый литературный сюжет: дети с увлечением совершают действия и поступки, неподвластные формальной логике, неподсудные здравому смыслу, нарушающие принятые нормы поведения. Да уже сами слова – «съёмка», «чёрный хлопок» – кажутся нам весьма странными, какими-то нелепыми. Почему? Потому что в нашей речи для них нет подходящих эквивалентов, нет соответствующих предметов, реалий.

Невозможность точного перевода с языка детской субкультуры на язык общей культуры неизбежно ведёт к ссорам, распрям, вражде. Порой нам приходится довольствоваться «подстрочником» – считывать детское поведение дословно и оценивать то, что мы видим, а не то, что происходит в действительности.

«Не вредничай, уступи малышу качели!» – строго командует няня пятилетнему карапузу, самозабвенно взмывающему ввысь.

«Да отойди ж ты, наконец! Что за вредность-то такая!» – теряет терпение мама малышки, упорно маячащей перед телеэкраном.

«Только зашли к Смирновым, так мои сразу развредничались, начали всех строить, командовать!» – сокрушённо делится с соседкой бабушка дошколят-близнецов.

Зачастую мы видим только действие, но не понимаем мотив; считываем поступок, оставляя непрочитанным намерение. А полупонимание лишь добавляет полешки в костёр ссор и взаимных обид.

Ещё хуже, когда мы пытаемся подделывать детскую речь – притворяемся, подражаем, имитируем. «Вот бибика!» «Сделай ням-ням!» «Какая холёсяя киса!» «У Кати вава!»… Это всё равно что говорить на чужом языке с сильным акцентом. Не случайно родство слов «сюсюкать» и «шепелявить». И ничего удивительного, что ответом становятся детские насмешки, недоверие, неприязнь. Кому же нравятся подделки и фальшивки?

Но кто же всё-таки он такой, этот МАЛЕНЬКИЙ ВРЕДИНА?

Попробуем для начала поискать ответ в авторитетном взрослом источнике – толковом словаре. Открываем, читаем: вредина – 1) тот, кто наносит вред, вредничает; 2) употребляется как порицающее или бранное слово.

На что указывают эти значения? На то, что от вредин нет житья. Они безобразничают и пакостят, портят вещи и действуют на нервы. Однако очевидно и другое: обвинить во вредности можно кого угодно, было бы желание. Вредина – это яркий и прилипчивый ярлычок для всех, кто чем-то мешает другим.

Ещё любопытнее ситуация в английском языке. Там вредины зовутся mean (She is so mean! – Она такая вредина!). И слово это имеет множество переводов для обозначения совершенно разных понятий: посредственный, плохой, слабый, подлый, нечестный, скучный, скупой, скаредный, придирчивый, недоброжелательный, трудный… Дополнительное словосочетание с тем же общим смыслом – malicious person – имеет более ограниченное, но тоже крайне неточное значение: злобный, злонамеренный.

Точн о таким же – предельно обобщённым и универсальным – значением в детском языке обладает дура/дурак. Это только у взрослых оно обозначает глупого, неумного человека, а у детей «дурак» – это и тот, кто разбил чашку, и тот, кто отнял мячик, и тот, кто забыл стих, и даже тот, кто влюбился в соседку по парте. Обзывательство на все случаи жизни, поэтому самое популярное и самое любимое.

Детям от этого только хорошо, детям всё нипочём. А взрослым – «почём». Взрослые без конца сбиваются и путаются, пытаясь подобрать точные определения словам и дать объяснения поступкам.

В многотомном «Слова ре русских народных говоров» среди слов-характеристик детей больше всего описаний поведения и особенно – плохого: непослушания, дерзости, непокорства[4]. Стало быть, уже на уровне языка заметно наше повышенное внимание к детской «вредности». Причём во вредины записывают всех кого ни попадя: шалунов, лентяев, торопыг, разинь – вообще всех-кто-не-взрослый… Учёные называют таких «трудными», «ненормальными», «педагогически запущенными». Называют, а потом ещё и возмущаются…

Детям ведь тоже обидно. Ещё бы! Одно дело, ты сам записался добровольцем в армию вредин, и совсем другое – если призвали насильно. Это всё равно что торжественно вручить совок и заставить стукнуть соседа по песочнице.

Стало быть, перво-наперво надо выяснить, разобраться: кого стоит отнести к вредным детям, с кем – погодить, а кого вовсе реабилитировать за отсутствием состава преступления. Подробно речь об этом пойдёт в следующих главах, но для начала сузим само понятие и выделим его устойчивые признаки.

Общими смыслами слов ведают лингвисты и филологи, а уточнением понятий – профильные специалисты, в данном случае психологи. И вот, посовещавшись, они придумали термин (это и есть суженное общее значение) девиантный (от лат. deviatio – уклонение). В самом общем смысле девиантное поведение – значит, отклоняющееся от нормы. Его основные признаки:

♦ несоответствие общепринятым и официально установленным социальным нормам;

♦ негативное отношение, отрицательная оценка со стороны других людей;

♦ нанесение ущерба самой личности или окружающим людям;

♦ устойчивость и повторяемость (многократность или длительность);

♦ индивидуальное и возрастно-половое своеобразие.

Сумма этих признаков даёт следующее общее определение: девиантное поведение – устойчиво отклоняющееся от наиболее важных социальных норм, причиняющее реальный вред обществу или самому человеку и сопровождающееся социальной дезадаптацией[5].

Следует, однако, понимать: все девиантные дети – вредины (условно говоря), но далеко не все вредины – девиантны.

Фазиль Искандер в замечательной повести «Детский сад» высказал такое соображение: «Все нормальные дети так или иначе проходят, можно сказать, тираническую стадию развития. У одних она проявляется по отношению к животным, у других – к родителям. А у меня по отношению к товарищу. Я думаю, что настоящие, взрослые тираны – это те, кто в детстве не успел побыть хоть каким-нибудь тиранчиком».

Иначе говоря, непослушание в той или иной степени свойственно подавляющему большинству детей, тогда как девиация – существенное отклонение от нормы. С психологических позиций оно близко к патологии, а с юридических – к правонарушению[6]. К тому же большинство специалистов считают, что сам термин «девиантное поведение» применим к детям не младше пяти лет. По некоторым данным, в настоящее время это приблизительно 20 % всех дошкольников.

Поэтому явно и сильно выраженную детскую вредность точнее было бы назвать предпороговым поведением – ещё не перешедшим границ нормального, но уже «на кромочке». Либо просто ещё «недотянувшим» по возрасту.

Каковы же наиболее заметные проявления детской вредности?

Основные типы маленьких вредин: агрессор, упрямец, озорник.

Дадим пока самые общие их «фотороботы», а подробно дознаваться будем также в последующих главах.

1. Агрессор – задира, забияка, маленький разбойник (в переводе на детский язык – «заводила», «боец», «силач» и пр.).

Из литературных персонажей это Нильс Хольгерсон, который путешествовал с дикими гусями, Страшный Мальчик из одноимённого рассказа Аверченко, разнокалиберные драчуны и высшей пробы спорщики из рассказов Драгунского, Носова, Голявкина и многие-многие другие.