Шалва Амонашвили - Как любить детей. Опыт самоанализа Страница 4
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Беременность, ожидание детей
- Автор: Шалва Амонашвили
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 7
- Добавлено: 2019-09-26 10:44:48
Шалва Амонашвили - Как любить детей. Опыт самоанализа краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Шалва Амонашвили - Как любить детей. Опыт самоанализа» бесплатно полную версию:«Я понял, что детей надо любить не только красиво, но с чувством глубокой ответственности за их будущее, их надо любить всей своей жизнью, надо любить постоянно. А это значит – заботиться о них, о каждом из них, не услаждать их байками о «светлом будущем», а вдохнуть в них мужество бороться против тьмы, учить их самим стоить, облагораживать жизнь для себя и для других и защитить ее». Таков вывод автора книги, который сделал попытку осмыслить свою богатую педагогическую жизнь с целью проследить за зарождением и становлением в нём любви к детям.
Шалва Амонашвили - Как любить детей. Опыт самоанализа читать онлайн бесплатно
Подарок
А теперь о первой встрече.
Мы были семиклассниками и, разумеется, не могли охватить всю полноту славы нашей учительницы. Ожидание наше было неопределённое: будет нечто необычное и обязательно прекрасное. Но что?
И то, что произошло, превзошло наше ожидание необычности.
Конечно, мы воспринимали нашу учительницу на фоне того опыта, который сложился у нас в общении с другими учителями. Кого-то из нас они сделали агрессивными и недоверчивыми, провоцировали на грубость, на конфликты. В ком-то зародили страх, апатию, неуверенность в себе. Кто-то стал злостным правонарушителем и непослушным. Некоторые стали нигилистами, другие – молчаливыми и послушными. Так «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».
Учителя входили на урок со строгим лицом и сразу выясняли выполнение домашних заданий; потом проводили строгий опрос и ставили отметки; потом пересказывали очередной параграф из учебника или упражняли в решении разных задач и примеров. Далее напоминали, что скоро будут контрольные работы. В конце задавали завтрашнюю порцию домашних заданий и удалялись. Каждый из нас наизусть знал, с чего начнёт и чем кончит урок тот или иной учитель. По логике вещей, они старались для нас, но мы воспринимали всё это как принуждение.
А новая наша учительница вошла с доброй, приветливой улыбкой, поздоровалась бархатистым голосом, сказала нам спасибо, взглянула всем в глаза. Это уже было необычно. А потом – вдруг – спросила:
– Ребята, вы любите стихи?
Нам никто не прививал любовь к стихам; прежний учитель требовал от нас выучить наизусть заданное стихотворение и отбарабанить его на уроке. Никогда не задавал он вопроса, нравятся ли нам эти стихи.
Но на вопрос новой учительницы мы ответили – «да», ещё не зная, что за этим последует.
– Прекрасно, – сказала она, – давайте тогда почитаю вам стихи…
Она держала в руках сборник стихов. Книга была потрёпанная.
– Стихи я посвящаю каждому из вас… Читаю стихи для тебя, Гоги! Думаю, они тебе понравятся…
Она назвала имя ученика; откуда она его знает? Гоги, этот нигилист, от неожиданности растерялся.
Прочла она стихи удивительно искусно, стихи из высокой поэзии. Мы оказались под впечатлением.
Она выдержала паузу.
– Гоги, ну как стихи?
– Очень хорошие… – произнёс зачарованный Гоги.
Гоги воспитывался без родителей. Ему никогда ни один учитель не посвящал ничего. И другим тоже никогда не доводилось получить такой подарок от какого-либо учителя.
– Вам тоже понравились стихи? – спросила она нас.
– Да… – тихо и искренне прошептал весь класс.
– И моё чтение понравилось?
– Да… – опять прошептали мы.
– Тогда поаплодируйте мне, пожалуйста…
Мы поаплодировали.
– Спасибо, – сказала она, – а теперь посвятим стихи… – она окинула взглядом всех и остановила его на Гураме, – тебе, Гурам…
Седьмым или восьмым она назвала меня.
Сердце моё забилось звучно и быстрее от осознания своей значимости.
– Думаю, у тебя особая любовь к стихам, Шалва…
Её голос, мелодичность чтения, сами стихи вливались в мою душу как яркий свет, несущий какое-то странное, радостное, до сих пор не испытанное мною чувство; мне хотелось плакать… Она ведь читает стихи для меня, посвящает их мне!
Потом она спрашивает:
– Ну, как, Шалико… – она назвала меня ласкательным именем, – Примешь мой подарок?
– Да… – произнёс я шёпотом и, наверное, подбежал бы к ней, обнял бы её. Но этого я не сделал, а, сидя за партой, стал украдкой смахивать слёзы.
Что я пережил тогда? Какое это было необыкновенное ощущение? Тогда я этого не знал, но теперь могу сказать: я почувствовал, что она меня любит, она признаёт меня, она моя, у меня есть Учитель…
Она – моя
Как она нас любила?
Любила вот какими способами: на уроках языка мы превращались в лингвистов – исследовали, определяли, опровергали, устанавливали, открывали. Это происходило так, как на научном симпозиуме или в научных лабораториях. Или же, как будто собрались случайно или преднамеренно люди смежных специальностей и задели в разговоре какой-либо вопрос, в обсуждении которого мысль каждого имеет исключительное значение для понимания проблемы. Мы приучались делать это спокойно, с уважением друг к другу.
Время от времени она спрашивала:
– Не пора ли проверить, каким специалистом стал каждый из вас?
Это для неё были плановые контрольные работы, а для каждого из нас – проба собственных способностей и знаний. Она никогда не пугала нас последствиями таких работ, а возможность успеха перед нами никогда не закрывалась. Она – наша учительница – зарождала в каждом из нас устремлённость и торжественность.
Так я стал получать от неё первые пятёрки. Первые пятёрки получали и другие мои одноклассники.
На уроках литературы она любила нас тоже необычно. Уроки принимали вид художественного чтения. Читала сама, и мы слушали с упоением. Потом открыла среди нас нескольких чтецов, и они приходили с книгами разных авторов и читали.
Мы поневоле становились чтецами, литературными «критиками». Она не принимала слово «критика», когда надо обязательно искать недостатки и гордо на них указывать. Наша критика была, скорее всего, развитие и совершенствование наших литературных вкусов и интересов, путь поиска собственных оценок и мировоззрения. Она радовалась, когда видела в наших руках книги классиков литературы, книги утончённых поэтов. Внимательно выслушивала наши отзывы о них. Были случаи, когда обращалась к кому-либо из нас:
– Ты не мог бы дать мне эту книгу почитать на пару дней?
И когда с этой просьбой однажды обратилась и ко мне, я был очень горд и рад. А спустя пару дней, вернув книгу, сказала:
– У тебя хороший вкус, раз такие книги читаешь… Спасибо, я получила удовольствие…
Что ещё было нужно для того, чтобы я пристрастился к чтению? Я жадно искал книги. У меня ведь «хороший вкус», потому выбирал их. И она всегда замечала, что я читаю на этот раз, вела со мной непринуждённый разговор о книге, делилась своими впечатлениями.
«Я», «со мной»…
Я принял её и думал, что она только моя Учительница. Но потом, спустя годы, убедился: каждый из её бывших учеников тоже считал, что она была только его Учителем.
Мы смотрим на тихо плачущую учительницу
Самым лучшим чтецом в классе был Сандрик Ахметели. Он был сыном известного режиссёра Александра Ахметели, репрессированного в тридцатых годах. Мать, актриса, тоже была репрессирована. Наша учительница, разумеется, знала об этом и, полагаю, проявляла особую заботу о нем.
Сандрик заявил на уроке:
– Я нашёл прекрасные стихи в отцовской библиотеке. Хотите, прочитаю?
– А вы хотите, ребята, послушать стихи? – обратилась она к нам.
Хотели, конечно.
Мы приготовились слушать.
Сандрик занял место перед доской, открыл книгу и начал читать. Когда он читал что-то литературное, он забывал обо всём, читал вдохновенно, с переживаниями.
На этот раз было тоже так.
Читает стихи – одно, второе, третье…
Мы не аплодируем, слушаем.
И вдруг видим: стоит наша учительница у окна, спиною к нам, держит в руке свой кружевной шёлковый носовой платок и вытирает слёзы.
Сандрик читает, а она плачет.
Сандрик поглощён стихами, не видит, что с учительницей происходит.
А мы слушаем стихи и смотрим на тихо плачущую учительницу.
Сандрик очнулся, когда услышал колокольный звонок об окончании урока.
Учительница с покрасневшими глазами подошла к Сандрику, поцеловала его в лоб и сказала:
– Дай мне, пожалуйста, этот сборник…
Позже мы узнали, что Сандрик читал нам стихи запрещённого автора, убитого в 30-е годы, – Тициана Табидзе.
На этот раз она не вернула книгу своему ученику.
Спустя год с Сандриком произошла трагедия. Он узнал, что мать жива, она создала в Сибири кукольный театр и ставит спектакли для детей. Кто-то от неё приехал с письмом. Счастливый Сандрик поехал к тому человеку и забрал письмо, а на обратном пути попал под трамвай.
Это было большое горе для родных и для нас тоже: из нашего класса первым ушёл из жизни талантливый Сандрик, всеобщий любимец.
Моя учительница поручила мне написать прощальное слово и зачитать у гроба. Она не скрывала своих обильных слёз и рыдания. Сандрик, по-моему, первым обратился к ней «Дейда Варо» и в обращении не было ничего лишнего: она действительно заменяла ему мать.
Во мне поэтический дар
Однажды в начале учебного года она подозвала меня пальчиком к себе.
Мягкая, еле заметная улыбка на её лице была притягивающей, согревающей, нежной. Она воспитывает, любит меня улыбкою своею. Улыбка – лучик души. Видимо, душа у неё – как Солнце, а этот лучик она сотворила для меня. Вспоминаю эту улыбку и заглядываю в зеркало: можно ли подражать ей и так же улыбнуться детям? Наверное, нет, не получается. Но успокаиваю себя: ведь можно, чтобы я преобразил душу свою в Солнце и творил для детей и для каждого Ребёнка неповторимые улыбки.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.