Юлия Щербинина - Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство Страница 8

Но если в реальной жизни путь взросления долог и тернист, то в литературе процесс можно ускорить с помощью волшебного средства. Например, приступ вредности у Майкла из «Мэри Поппинс» пытались лечить инжирным сиропом, а диагноз ставили с помощью градусника, на котором читалось: «Большой шалун и озорник».

В «Приключениях жёлтого чемоданчика» Софьи Прокофьевой с помощью специальных конфет доктор врачевал детишек от злости, коварства, глупости, вранья.

Аналогично – как заболевание, недуг, хворь – определяется непослушание мальчика Пети в сказочной повести Ефима Чеповецкого «Непоседа, Мякиш и Нетак». Поставлен даже диагноз: «обыкновенный капризит, да ещё с выбрыками».

Та же метафора – в основе детективно-медицинского «блокбастера» Льва Давыдычева «Руки вверх, или Враг номер один», только с обратным сюжетом: злодей Шито-Крыто с помощью препарата «балдин» хочет превратить всех ребят в двоечников и лентяев…

Второй метафорический способ борьбы с непослушанием – «лишение возможностей» – представляет ребёнка как «сверхчеловека»: нужно устранить аберрации поведения, изъять мутагенные факторы. Иначе говоря, это стратегия «дисквалификации». Девиз взрослых: «Отдай каку!» (под «какой» подразумевается всё странное, непонятное либо мешающее, несущее опасность, причиняющее вред).

Так за высокомерие и излишнюю болтливость мальчик Алёша теряет волшебное зёрнышко, подаренное Чёрной Курицей и позволявшее без труда знать все уроки. Так же за вспыльчивость и грубость у Незнайки перестаёт работать волшебная палочка, с помощью которой тот превратил малыша Листика в осла.

Наконец, третья воспитательная метафора – «магическое перевоплощение» – опирается на образ ребёнка как «нечеловека»: недостатки усугубляются до нестерпимости и происходит отлучение от человеческих благ. Девиз взрослых: «Уйди, ты не наш!» Здесь появляются мотивы изгнания и сиротства: ребёнок должен ощутить ценность «человечности»; осознать, какое это счастье – быть хорошим и послушным.

Яркие литературные иллюстрации – сказки Оскара Уайльда «Звёздный мальчик» (за высокомерие и жестокость маленький красавчик превращён в урода), Сельмы Лагерлёф «Путешествие Нильса с дикими гусями» (грубый и непослушный мальчишка уменьшается до размеров гнома), Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч» (вредный Гога наказан собачьим лаем вместо членораздельной речи).

Здесь возможна также персонификация карательных функций: полномочия судьи и вершителя наказаний делегируются конкретному персонажу. Как дети изобретают виртуальных компаньонов по шалостям – так взрослые придумывают себе специальных помощников в борьбе за дисциплину и порядок.

Госпожа Метелица обливает смолой нерадивую девицу. Мэри Поппинс заставляет строптивого парнишку бегать вокруг садовой скамейки и воображать, будто он совершает кругосветное путешествие. У сказочника Оле Лукойе два зонтика – разноцветный (для послушных деток) и простой чёрный (для маленьких вредин). Проще всех поступает Морозко – просто лупит посохом неслухов.

Особым рвением на этом поприще прославился Песочный человек из одноимённой сказки Э.-Т.-А. Гофмана. «Это такой злой человек, который приходит за детьми, когда они упрямятся и не хотят идти спать, он швыряет им в глаза пригоршню песку, так что они заливаются кровью и лезут на лоб, а потом кладёт ребят в мешок и относит на Луну, на прокорм своим детушкам, что сидят там в гнезде, а клювы-то у них кривые, как у сов, и они выклёвывают глаза непослушным человеческим детям».

Этакий компрачикос[18] от воспитания!

Иногда маленьких злючек, юных упрямцев и начинающих озорников настигает самонаказание, как, например, в сказочной повести Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика». Своевольные дети игнорируют предупреждения владельца шоколадной фабрики Вилли Вонки и оказываются жертвами своих же ошибок и пороков. Так, мальчика, чересчур много смотревшего телевизор, растянули до трёхметровой длины и пропорций спички; из девочки, непрерывно жевавшей резинку, выдавили сок. Жадный и прожорливый мальчишка сильно похудел; избалованная девочка прокатилась по мусоро проводу…

Таковы три основных литературных метода борьбы с детской вредностью. В действительности им соответствуют не менее известные и испытанные поколениями средства воспитательного воздействия:

♦ нравоучения и нотации (не отсюда ли образное выражение «не лечи меня»?);

♦ наказание посредством лишения (сладостей, игрушек, подарков, развлечений);

♦ осмеяние и позор (поставить в угол, на горох, выпороть, закрыть в тёмной комнате и т. п.).

Более подробный разговор об этом пойдёт в следующих главах.

Возвращаясь к литературному творчеству, заметим: иногда взрослые чересчур увлекаются ритуальным «сведением счётов» – и тексты назидательно-поучительной направленности смахивают на образчики жанра «хоррор» или те же «садистские стишки».

Пожалуй, самый известный, ставший уже хрестоматийным пример – популярная в начале прошлого века книжка стихотворных рассказов «Стёпка-Растрёпка». Покуда деревенские родители по старинке стращали своих неслухов Серым Волчком и Бабайкой – горожане воспитывали шалунов и проказников на «высоких» поэтических образцах.

Вот, скажем, маленькая баловница со спичками сгорает в огне. Причём сколь детально и как выразительно…

Горит рука, нога, косаИ на головке волоса;Огонь проворный молодец –Горит вся Катя наконец…Сгорела бедная она,Зола осталася одна…

А несчастный мальчик Петя, всего-навсего нарушивший обещание не сосать пальцы, волею «доброго» автора лишается их вовсе. И, думаете, как? А вот так:

Крик-крак! Вдруг отворилась дверь,Портной влетел, как лютый зверь;К Петруше подбежал, и – чик!Ему отрезал пальцы вмиг.

Ага, не сами отвалились, нет – и тут взрослый подсобил. Стих дополняется не менее колоритной иллюстрацией: безумный тип со зверской гримасой стремительным движением оттяпывает пальчики застывшему в ужасе малышу. Жуть да и только! Андерсен отдыхает…

Между прочим, всё это «безобразие», как заверяет обложка, «дозволено цензурою 9 марта 1901 года». И за следующие пятнадцать лет книга выдержала более десяти переизданий. А у нас сейчас хотят запретить мультик «Ну, погоди» – там, мол, насилие над животными и волк курит папиросы…

Этот шедевр назидательной лирики – переложение не менее популярного в середине XIX века сочинения врача-психиатра Генриха Гофмана-Доннера, написанного специально для четырёхлетнего сына Карла. Немцы даже марки выпускали с изображениями гофмановских персонажей. Кстати, подстрочник будет даже посильнее русского варианта. Сравним:

И вдруг так больно! Огонь касается платья,Горит фартучек; и светит ярко.Горит рука, горят волосы,Горит весь ребёнок.

Сгорело всё целиком,Бедный ребёнок с кожей и волосами;Лишь кучка пепла лежит одинокоИ пара туфелек, таких красивых.

Книжка вышла под заголовком «Забавные рассказы и смешные картинки для детей от 3 до 6 лет», но при переиздании этот симпатичный заголовочек заменили на более нейтральный «Struwwelpeter», который затем перекочевал в русский перевод. А мы сейчас спорим, нужна ли возрастная маркировка товаров…

В России «Стёпка-Растрёпка» приобрёл кучу братцев и сестричек – получился целый детсад: «Ваня-сладкоежка», «Ванюша-простак», «Девочка-шалунья» (издательство И. Сытина); «Андрей-ротозей и пять затей его друзей» (изд. М. Вольфа), «Петашка-замарашка» (изд. Ф. Битепажа), «Клим-разиня» (изд. А. Борисовича), «Иван-ротозей» (изд. А. Суворина), «Про Гошу – долгие руки» (изд. «Польза»). А книга Александра Панова-Верунина «Царство шалостей» даже имело подзаголовок: «Стёпки-Растрёпки родные братья: весёлые рассказы для детей».

Не меньшую популярность в Германии, а потом и в России снискали стихотворные повести Вильгельма Буша, являвшие странную смесь дидактизма и цинизма, выраженной назидательности и плохо скрываемого злорадства. Та к, братцы-проказники Франц и Фриц попадаются на воровстве – и крестьянин перемалывает их юные косточки на мельнице. Малыш по имени Петер катается на льду реки, проваливается и замерзает; находчивые родители ставят его оттаивать в печке, но тщетно: «Превратился мальчик в кашу – мы кончаем сказку нашу»…

Кровожадными нравоучениями для малых деток прославился и британский автор Хилэр Беллок: его «Назидательные истории для детей» (1907) – достойные конкуренты гофмановских страшилок. Не менее показательны и названия: «О Ребекке, которая для забавы хлопала дверьми и трагически погибла»; «О Матильде, которая говорила неправду и была сожжена»[19]…