Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Андерсен Йенс Страница 54

«По-прежнему пишу по утрам, иду в издательство, возвращаюсь домой, работаю, сплю, просыпаюсь, пишу, ухожу, прихожу и так далее – и так по кругу».

Должность редактора издательства «Рабен и Шёгрен», в 1949 году переместившегося из темных комнат на Оксторсгатан в светлые помещения в районе Васастан у парка Тегнерлунден, давала немалую власть. Совместная работа Астрид Линдгрен с Хансом Рабеном повлияла на шведскую литературу и издательский бизнес в эти два с половиной десятилетия, считавшиеся золотым веком детской и юношеской книги. Эта эпоха пришла вместе с экономическим подъемом в послевоенной Швеции, где ряд социальных реформ 1950-х положительно сказался и на развитии молодежной культуры, а равно привел к росту рождаемости, повышению уровня жизни и увеличению покупательской способности. Это означало, что на полках шведских библиотек появлялось все больше детских книг.

Для издательства «Рабен и Шёгрен» это был период непрерывного расширения: многочисленные конкурсы детской книги сороковых годов привлекли в издательство новых писателей, прежде всего Астрид Линдгрен, и прогресс был виден по количеству изданий в год, рассказывают две ближайшие в эти годы сотрудницы Астрид, Черстин Квинт и Марианне Эриксон, в книге «Дорогая Астрид». В середине пятидесятых в год выходило по сорок наименований, в шестидесятые около шестидесяти, а в семидесятые – десятилетие, когда Астрид Линдгрен оставила работу у Ханса Рабена, – уже семьдесят.

Как уже было сказано, большинство рукописей Астрид читала вечером дома, поскольку в издательстве не было ни времени, ни покоя. Зато там Астрид могла проявить другие свои умения – например, в переписке. Значительная часть ежедневной корреспонденции была адресована иллюстраторам, переводчикам и независимым консультантам. К этому постоянному кругу внештатных сотрудников принадлежали, среди прочих, Стина и Ингегерд. Стине досталось особенно много переводческих заданий от «Рабен и Шёгрен» за те двадцать пять лет, что ее старшая сестра была там ведущим редактором детской литературы, а среди верных консультантов и редакторов-фрилансеров была не только Эльса Олениус, но и Анне-Марие Фрис. Вот что Астрид написала в Нэс 27 февраля 1947 года, через год после того, как Ханс Рабен взял ее на работу:

«Стина переводит для „Рабен и Шёгрен“, а Анне-Марие вычитывает корректуру. „Главное – не останавливайтесь, продолжайте, старайтесь“, – говорю я им».

Они и старались, и весной 1955 года к ним присоединился самый юный литературный отпрыск генеалогического древа вместе со своим молодым человеком. Вот что написала довольная мать Ханне и Самуэлю Августу:

«Карин и Карл-Улоф переводят для „Рабен и Шёгрен“ одну книгу с французского. Скоро я, видимо, всех своих родственников привлеку для работы в издательстве».

Многочисленные и зачастую длинные письма, которые Линдгрен отправляла писателям, – часть мифа о ней как книгоиздателе. Она редко откладывала дело в долгий ящик, владела сложным искусством конструктивной критики и, таким образом, могла и ободрить, и дать совет, как растерянному писателю поработать с еще сырой книгой. Труднее всего было отказывать лелеющим надежды писателям. Эти письма Астрид писала с особым старанием, ведь ей самой когда-то пришлось ощутить холод отказа. Вот что она написала Луизе Хартунг летом 1960 года:

«Я только что закончила трехметровое письмо бедняжке, которая недостаточно хорошо владеет словом. <…> Нет ничего хуже, чем убивать в людях надежду».

Почти так же тяжелы были обеды с писателями и прочие представительские обязанности. Например, встречи с известными детскими зарубежными писателями Эрихом Кестнером и Лизой Тецнер или более камерное общество, когда у Астрид дома собирались ведущие шведские писатели издательства, и ежегодные съезды книготорговцев, где представляли издания следующего сезона. Не стоит забывать и о поездках за пределы Швеции, на книжные ярмарки, конгрессы и семинары, где ей часто удавалось одним выстрелом убить двух зайцев, поскольку редактор Линдгрен представляла всех писателей издательства, включая себя саму. Хождение по канату, а быть может, и конфликт интересов? Во всяком случае, этот вопрос поднимался в Швеции, где некоторым детским и юношеским писателям казалось, что Астрид Линдгрен слишком много в самом крупном издательстве детской книги в стране. Кто оценивает и редактирует ее собственные книги?

А ответ на это был – сама Астрид Линдгрен, и никто другой. Ее многолетняя коллега и последователь Марианне Эриксон в 1970 году рассказала в интервью, что Астрид всегда была «абсолютно уверена в своих рукописях и не нуждалась ни в чьей помощи». А Карин Нюман припоминает, что экономические вопросы, касающиеся книг ее матери, пока она работала в издательстве, всегда напрямую обсуждались с Хансом Рабеном, и книги свои Астрид редактировала сама. И даже самостоятельно вычитывала корректуру. Коллегам и другим недовольным Астрид Линдгрен ответила в журнале «Барнбокен» («Детская книга») в 1985 году:

«Иногда до меня доходят непонятные намеки на то, что я, сама детский писатель, сидя в редакторском кресле, устраняла конкурентов. Но я этого не делала! Я больше всех радовалась, когда на мой письменный стол ложилась хорошая рукопись. А отвечать отказом было пыткой, это известно любому издательскому редактору».

То, что все эти годы по поводу двойной роли Астрид Линдгрен звучало так мало открытой критики, объяснялось, несомненно, ее потрясающим умением справляться как с писательскими задачами, так и с редакторской работой. Она сохраняла хрупкое равновесие. В частности, потому, что была на шаг впереди, никогда не задирала нос, не считала ниже своего достоинства выполнять более скромную, рутинную работу – писала аннотации для задней обложки или каталога, набрасывала тексты рекламных писем книготорговцам. И тут она пользовалась своим именем, дабы помочь другим, менее известным писателям, – например, могла подчеркнуть в письме торговой организации, что книгу «рекомендует Астрид Линдгрен», не боялась бросить вызов покупателям – как в старом проекте рекламного текста, теперь хранящемся в архиве Астрид Линдгрен:

«Существует два типа людей. Те, кто любит читать, и те, кому и в голову не придет заглянуть в книгу, если жизнь не заставит. А ты кто?»

А если издательству срочно нужен был автор текста, как в 1956 году, когда фотограф Анна Ривкин подготовила альбом о Японии, Астрид Линдгрен откликалась моментально, хотя у нее, бесспорно, хватало работы – и с другими рукописями, и с собственными изданиями.

Книга «Ева встречает Норико-Сан» стала началом двенадцатилетнего сотрудничества с Ривкин. Глобальный проект, возникший за много лет до того, как люди задумались о глобализации, включал восемь альбомов о разных частях света, где побывала фотограф – в большинстве случаев без автора текста, так как на это не было ни средств, ни времени. А следовательно, надо было работать очень быстро, и Астрид, всегда заботившейся о качестве, приходилось идти на компромисс с самой собой. Вот ее слова из книги Ульфа Бергстрёма об Анне Ривкин (1991):

«Меня, можно сказать, заставили работать с Анной. Посыл издательства был такой: надо! Теперь, спустя столько времени, я могу сказать, что не все наши книги мне нравятся».

Другую такую работу «по случаю», в результате которой также появилось несколько успешных изданий, Астрид Линдгрен в 1959 году нашла себе сама. Раньше всех в издательстве она разглядела перспективный проект в поэтических иллюстрациях Харальда Виберга к классическому стихотворению Виктора Рюдберга «Tomten» («Ниссе»[46]). Осенью 1960 года стихотворение было издано на шведском в виде книжки с картинками, и одновременно в Германии, Англии и Дании вышел экспортный вариант – в прозаической обработке Астрид Линдгрен, доступной для перевода на любые языки. 7 декабря 1960 года в письме Луизе Хартунг, которая в Германии наверняка одобрила бы этот гимн северной романтике, Астрид рассказала историю международного проекта: