А.Н. Янушкевич - Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства

А.Н. Янушкевич

НАЧАЛО ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ 1558-1570 гг. И СТОЛКНОВЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО И МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА

Начало Ливонской войны справедливо вызывает постоянный ин­терес исследователей. Неоднократно подчеркивался ее «странный» характер1. Особое внимание вызывало поведение московского прави­тельства. Ставилось множество вопросов, давалось множество отве­тов, но все равно нельзя сказать, что проблема окончательно решена По нашему мнению, одной с главных причин такого положения ве­щей является рассмотрение начальной фазы войны как факта только московско-ливонских отношений. Игнорирование «литовского» (ра­зумеется, в историко-политическом, а не в современном этнополитическом смысле) фактора приводило исследователей в ловушки ин­формационного вакуума, а значит, к заранее неверным выводам и хотя логически скроенным, но на самом деле не наилучшим образом аргу­ментированным концептуальным построениям. А ведь именно война с Великим княжеством Литовским (BKJ1) стала для Московии2 глав­ным моментом ее внешней политики в 60-е гг. XVI в.

В российской историографии за последнее десятилетие появилось несколько интересных научных работ, посвященных предпосылкам и событиям начальной стадии Ливонской войны 1558-1570 гг. Безус­ловно, значительным явлением стал выход первого обобщающего труда по истории внешней политики России. Большое место в нем от­ведено характеристике Ливонской войны. Однако разделы о предыс­тории и начале Ливонской войны, написанные А. Виноградовым, на наш взгляд, с концептуальной и аргументационной стороны не всегда достаточно удовлетворительны. Несмотря на имеющиеся удачные за­мечания, от внимания автора ускользают многочисленные факты, из- за ненадлежащей интерпретации источников часто устанавливаются необоснованные причинно-следственные связи событий3.

А. Филюшкин дал развернутую критику двух распространенных в историографии дискурсов Ливонской войны. Он обосновывает, что Московия вовсе не вела Ливонскую войну за выход к Балтийскому морю и не стремилась проявлять имперские амбиции по отношению к Европе. При этом А. Филюшкин дает развернутую характеристику дипломатических отношений и военных действий в начале Ливонской войны4.

Не так давно из печати вышла долгожданная монография А.Л. Хорошкевич, посвященная анализу внешней политики России в контексте международных отношений в Восточной Европе в середине XVI в. Ее критика дана нами в специальной рецензии5. Здесь только упомянем, что исследовательница в своих рассуждениях отталкивается от посту­лата о разногласиях между царем Иваном IV и боярами относительно развития внешней политики Московского государства и стремится открыть внешнеполитические факторы влияния на его внутриполити­ческое развитие 6.

Наиболее взвешенный подход к характеристике ливонской поли­тики Московского государства и ВКЛ в середине XVI в. встречается в новейшей биографии Ивана Грозного, созданной Б.Н. Флорей. Он по­следовательно доказывает, что сущностью внешнеполитической про­граммы Москвы в конце 50-х гг. XVI в. было стремление решить сразу две проблемы — ливонскую и крымскую. Поражение этого проекта вы­звало втягивание Московии в широкомасштабную войну в Прибалтике и падение Избранной рады во главе с А. Адашевым и Сильвестром7.

* * *

В конце 1557 г. крымские татары неожиданно совершили напа­дение на земли Волыни и Подолья, принадлежавшие ВКЛ. Это на­падение имело трагические последствия для местного населения. По информации московского летописца, татары захватили в плен более 40 тыс. человек8.

Поход крымских татар на Волынь был вовсе не случайным. В ян­варе 1558 г. Москву посетил крымский посол Янбулдуй Мелдеш, изложивший предложения своего правителя. Крымский хан хотел заключить двустороннее соглашение с Московией. Оно имело бы четкую антилитовскую направленность — не случайно крымский по­сол, подтверждая серьезность намерений Крыма, ссылался на недав­ний поход татар на Украину9.

Для крымских властей характерна политика балансирования меж­ду двумя северными соседями, целью которой было обезопасить себя от ударов с их стороны и получение больших «поминок». Московия всю вторую половину 50-х гг. XVI в. демонстрировала агрессивную активность по отношению к Крымскому ханству, совершая успешные военные акции. В Бахчисарае хотели избавиться от этой проблемы, и в ситуации внутренних осложнений ставка была сделана на примире­ние с Москвой.

Источники свидетельствуют, что в это время татары целенаправ­ленно искали примирения с силами, угрожавшими безопасности Кры­ма. Здесь уместно вспомнить неудачную попытку перетянуть на свою сторону Дмитрия Вишневецкого, на что указывает грамота Сигизмунда Августа к крымскому хану10. Подобные же мотивы определяли направление на союз с Московией, что не могло состояться без пере­смотра отношений с Литвой.

В Кремле идею примирения с Крымским ханством категорически отвергли, выставляя причиной лицемерное поведение татар в отно­шениях с соседями и. Московиты не просто отбросили предложенный план примирения, но еще больше активизировали военные действия на крымском пограничье, воспользовавшись услугами перешедшего в ноябре 1557 г. на их сторону Д. Вишневецкого. Одновременно с прие­мом крымского посольства в январе 1558 г. Иван IV отправил его в поход против Крымского ханства12.

Очевидно, отказ от мира с Крымским ханством был связан как с общей антимусульманской внешнеполитической стратегией Моско­вии, которой она придерживалась в 50-е гг. XVI в., так и с тем, что в Москве решили объединить свои силы с Литвой для борьбы с крым­скими татарами. Заключив союзническое соглашение с ВКЛ против Крымского ханства, московское руководство хотело заставить литви­нов отвернуться от ливонской проблемы. Судя по всему, в Москве были полностью уверены, что в Вильно не откажутся от антикрымского соглашения, имея перед собой результаты опустошительного набега крымских татар в конце 1557 г.

Получив отказ в Москве, крымский хан Девлет-Гирей был выну­жден вернуться к политике союза с Литвой. Возможно, это решение далось ему не без трудностей, так как крымское посольство посетило Литву и Польшу только в начале 1559 г., через год после совершенно­го татарами нападения на земли ВКЛ.

Тем временем в январе 1558 г. походом московского войска вглубь Ливонии началась Ливонская война Непосредственной причиной на­чала военных действий стало невыполнение ливонцами своих обяза­тельств по договору с Московией 1554 г. В историографии высказыва­лось мнение, что договор 1554 г. являлся своеобразной дипломатической подготовкой к войне|3. Однако логика событий свидетельствует в пользу мнения, что Москва видела и мирные альтернативы решения поставлен­ных задач, главной из которых было подчинение себе Ливонии. Убеди­тельную аргументацию на этот счет привел И.П. Шаскольский14. Ультимативный тон некоторых статей договора, на наш взгляд, дол­жен был лишний раз подчеркнуть решимость Московии в достижении собственных целей. Правительство Ивана IV терпеливо ждало окон­чания трехлетнего срока перемирия и не занималось поиском новых поводов к войне, хотя таких при желании можно было найти предос­таточно. Возможность войны, разумеется, не исключалась, но до 1558 г. московское руководство ограничивалось дипломатическими средствами для изменения статуса своих отношений с Ливонией.

В тексте договора, заключенного в 1554 г., имелся также пункт о запрете вступления Ливонии в военные союзы с Польшей, Литвой и Швецией. 14 сентября 1557 г. в местечке Позволь было подписано секретное соглашение о военной взаимопомощи между ВКЛ и Ливо­нией, которое должно было начать действовать после завершения в 1562 г. перемирия между ВКЛ и Московией. Если бы в это время Ли­вонское государство подверглось интервенции, ВКЛ не было обязано помогать своему северному соседу15.

На данный факт мало кто из советских и российских исследовате­лей обращал внимание. В то же время нарушение данной статьи дого­вора 1554 г. считалось в историографии непосредственным поводом для начала Ливонской войны. И. Шаскольский убедительно показал, что статья о запрете заключать военные соглашения с ВКЛ перехода ла с начала XVI в. из договора в договор, имея лишь формальное зна­чение. Нигде в источниках, появившихся на свет накануне или в на­чале Ливонской войны, нет упоминаний о нарушении этого пункта как основании для развязывания войны. Официальные московские источники — летописи и посольские книги — ничего не сообщают о военном походе московской армии в январе 1558 г. на Ливонию как результате вмешательства ВКЛ в ливонские дела16. Очевидно, что связь между позвольскими событиями и началом Ливонской войны делается только из-за их хронологического соседства