Станислав Меньшиков - Пражский Ватикан

СТАНИСЛАВ МЕНЬШИКОВ

ПРАЖСКИЙ ВАТИКАН

ЧАСТЬ 1

Время и мы во времени – одна из тем, которые постоянно присутствуют в нашей газете. Нам привелось жить на разломе эпох, смысл которого ещё только предстоит разгадать. Бесценное подспорье в этом – свидетельства участников тектонических сдвигов в судьбе страны. Мы продолжаем публикацию воспоминаний виднейшего российского экономиста — Станислава Меньшикова, первая часть которых вызвала живейший интерес читателей.

После изгнания из ЦК КПСС в январе 1986 года меня назначили консультантом в пражский журнал «Проблемы мира и социализма». Новых сотрудников отправляли туда поездом с Киевского вокзала. Это был дальний маршрут, занимавший почти двое суток. Поезд тащился через всю Украину, пересекал границу ночью на станции Чоп, затем еще долго катился по вытянувшейся, как уж, тогда единой Чехословакии и прибывал на старинный и архитектурно наиболее красивый Масариковский вокзал в самом центре Праги.

Мелькание однообразного и серого февральского пейзажа за окном успокаивало. После нервных недель с момента изгнания и суеты поспешных сборов в купе поезда было удивительно спокойно. Попутчиков не было, и я предавался размышлениям о прошлом и будущем.

Вспомнилось сказанное на прощание приятелем: «Считай, что ты едешь в европейское Шушенское». Иными словами, предстояло нечто вроде ссылки, но не в Сибирь, а в Европу. Другие друзья отнюдь не считали Прагу ссылкой. Как иронически заметил на прощальном ужине мой бывший аспирант, а теперь уже профессор Георгий Цаголов, «Как это Вы так умело устраиваетесь: Вас гонят, а Вы — за границу. Как бы нам так устроиться?» Георгий шутил, но оказался провидцем: через полтора года он и сам с семьей приехал в Прагу на работу.

Первые впечатления о стране и быте

С вокзала меня сразу отвезли на квартиру, а оттуда, сбросив багаж, — в редакцию. Тут меня представили начальству и коллегам по работе. Кое-кого из них я встречал и раньше, в том числе зав. консультантской группой при шеф-редакторе Юлия Оганесяна, моего нового непосредственного начальника. Этот случай мы отметили должным образом, а проснувшись наутро на своей квартире, я в некотором ужасе вспомнил, как накануне меня предупредили, что по субботам магазины закрываются в 12 часов, а утро было как раз субботнее.

Я быстренько собрался и поспешил на разведку. Мои страхи оказались напрасны. Уже к десяти часам с полным набором продуктов, щеткой для мытья пола, хозяйственным ведром, мылом и прочими необходимыми вещами я уже вернулся домой, а еще через полчаса мирно завтракал. Этот опыт показал, что в Праге в отличие от Москвы можно прожить без серьезных бытовых проблем.

С того времени и до падения социализма я не помню дня, когда в магазинах стояли бы очереди. Причем продукты были в достатке целый день, за ними не надо было гоняться. Отсутствовали здесь «кремлевки», спецраспределители, спецбуфеты. В свободной продаже было практически всё, кроме автомобилей. Продавалось даже западное «тряпье», но по достаточно высоким ценам. Первое впечатление моя жена Лариса, приехавшая через месяц, свела к выразительной фразе:

— Если бы такие магазины были в Советском Союзе, мы бы уже объявили, что построили коммунизм.

Чехи таких деклараций не делали. Находясь много ближе к Западу, они лучше чувствовали разницу в количестве, разнообразии и качестве потребительских товаров. Но все же тех уродливых дефицитов, которые отличали нашу страну, у них не было. Причем не только в столице, но практически в любом городе и сельском местечке.

Я и раньше не раз бывал в Чехословакии и, конечно, знал о здешних условиях жизни. Но одно дело — бывать в кратких командировках, другое — жить постоянно. Только тогда начинаешь по-настоящему видеть достоинства местной жизни и глубже ощущать ее недостатки.

Злата Прага была «золотой» в переносном смысле только в туристических оазисах. Там старые дома были чисто покрашены, но даже в центре целые улицы тянулись черными, закопченными и грязноватыми фасадами совсем не старых зданий. То же касалось и шоссейных дорог. В стране существовала лишь одна автострада Прага — Братислава, остальные пребывали в недостроенном состоянии.

Сразу обнажались экономические приоритеты. Груз военных расходов был значительно меньше, чем в СССР, однако свободные ресурсы государство использовало для поддержания сравнительно высокого личного потребления, но экономило на строительстве и поддержании жилого фонда, современной инфраструктуре. Телефонная сеть находилась в запущенном состоянии. Для правительственной «вертушки» использовался коммутатор Гестапо, поставленный еще во время немецкой оккупации.

Большинство советских сотрудников редакции жили либо возле работы, либо в доме послевоенной постройки в районе Жижков. Только наша квартира на улице Баранова располагалась особняком на другом конце города, и я каждый день добирался в редакцию на метро. Служебных автомашин не полагалось, и на личных машинах ездили те, кто привез их из Москвы. Впрочем, детей, живших на Жижкове, а заодно и нашу Таню, отвозил в школу и обратно редакционный автобус.

Была у нас одна привилегия. В дополнение к жалованью в кронах выплачивалась и долларовая добавка, на которую мы могли выписывать по каталогу западные товары. Летом детей возили в пионерский лагерь. Был у редакции и свой небольшой дом отдыха, куда удавалось попасть на выходные дни два-три раза в год. В общем, бытовые условия были приличные, хотя необходимость в приработке постоянно чувствовалась.

Большинство жен, имевших хорошую работу на родине, чтобы чем-то заняться, работали в самой редакции, часто не совсем по прямой специальности. Ларисе в этом смысле немного повезло. Кроме работы в редакции, ей сначала удалось устроиться в местный Институт философии и социологии, а затем — в Институт экономики, который возглавлял знаменитый в те годы Вальтер Комарек. Вся эта работа, однако, не была засчитана в стаж для расчета российской пенсии. Об этом позаботилась наша новая власть, отменившая справедливое советское правило, по которому пребывание с мужем в длительной загранкомандировке считалось продолжением трудовой деятельности.

Как работал журнал

В первый период своего существования (1958—1967 годы) журнал «Проблемы мира и социализма» был чем-то вроде центра передовой марксистской мысли в рамках коммунистического движения. В нем постоянно и активно участвовали практически все наиболее крупные компартии, причем, что важно, итальянская и французская, которые в ряду западных партий занимали особое место и по численности и роли в политической жизни своих стран. Но и в сравнительно немногочисленных партиях, например испанской, британской, бельгийской, западногерманской, существовали теоретические центры, вносившие вклад в общие дискуссии, как и научные кадры Чехословакии, Польши, ГДР, Венгрии. Журнал проводил конференции, на которые съезжались марксисты из разных стран. Мнения часто расходились, споры были жаркие, и публикации отражали это живое и в целом свободное творчество. Еще работая в ИМЭМО, я несколько раз участвовал в этих дискуссиях, и для меня журнал служил форумом, где было легче, чем в Москве, проводить и публиковать теоретические новины, осеняя их знаком одобрения со стороны международной марксистской мысли.

Перелом в работе журнала можно датировать «пражской весной» 1968 года и вооруженным вмешательством советской армии. После этого т.н. еврокоммунистические партии резко сократили, а потом и вовсе прекратили свое участие и присутствие в Праге. За ними последовали венгры и румыны. Процесс этот шел по нарастающей. К моему приезду остались Польша, Чехословакия и ГДР, несколько партий Латинской Америки и арабского мира, США, Канады, Индии, Кипра и Филиппин. Суженный состав не только обеднял работу журнала, но и снижал его роль как канала влияния КПСС на комдвижение.

Чтобы понять, как работал этот ежемесячник, надо сказать несколько слов о его структуре. Коллектив редакции состоял из четырех частей.

Редакционную коллегию, куда входили представители компартий, возглавлял шеф-редактор от КПСС. Коллегия обсуждала наиболее принципиальные и спорные материалы.

Советский коллектив готовил базисный номер на русском языке. Этот процесс шел под руководством ответственного секретаря (от КПСС), но в нем участвовал в разной степени и шеф-редактор.

Иностранные редакции осуществляли перевод журнала на языки — в том случае, когда соответствующая партия не брала на себя перевод у себя в стране. В эпоху своего высшего рассвета ПМС под разными названиями издавался на 40 языках и распространялся более чем в сотне стран. В США, Канаде и Великобритании издание называлось «Уорлд марксист ревью» («Всемирное марксистское обозрение»). В иностранных изданиях в Праге работали и советские переводчики, и представители соответствующих партий.