Станислав Меньшиков - Пражский Ватикан Страница 3

Беседа оказалась очень живой. Как сказал один из рабочих, они никак не ожидали, что я начну с вопроса, что они сами думают о том, как налаживать солидарность между работниками концерна в разных странах. «Обычно к нам приходят с готовыми рецептами и только просят от нас поддержки. Нашим же мнением не интересуются».

В ходе разговора стало ясно, что рабочих больше всего занимают их собственные условия труда на данном заводе. Сколько получают, например, рабочие «Дженерал моторс» в США , Канаде или Бразилии, их мало заботит. Конкретные вопросы отношений с менеджментом регулируются коллективным договором, чем занимается местный и отраслевой профсоюзы. Забастовки случаются редко. Собеседники не помнили случая, чтобы рабочие из других стран просили поддержки.

Я вспомнил об этой встрече совсем недавно, когда прочитал, что «Опель» уволил 20 процентов своих работников. Недовольство этим решением в Германии было немалое, но дело не дошло до стачек, демонстраций протеста и выражений солидарности в других странах.

В Лондоне я попросил местных коммунистов связать меня с рабочими компании «Форд», которая также имеет предприятия во многих странах мира. В лондонской редакции газеты «Дейли уоркер» состоялась беседа с профсоюзным деятелем с завода «Форд» в Дагенхеме. Разговор подтвердил такую же картину. Время от времени проводились международные встречи профсоюзов автомобильной отрасли, но до совместных действий дело не доходило.

В целом создавалась нерадостная картина отступления рабочего движения под натиском транснационального капитала. Думается, это было связано с общей потерей влияния профсоюзами. В экономике Запада шел очередной подъём, и рост реальных заработков делал проблему международной солидарности рабочих менее актуальной. В развивающихся странах работники на предприятиях ТНК входили в более высокооплачиваемую категории, чем все другие трудящиеся, и представляли собой нечто вроде местной рабочей аристократии.

Но то был только начальный период глобализации, которая развернулась с полной силой в 1990-х годах. Только тогда появилось и массовое движение антиглобалистов, которое включает самые разные организации с различными лозунгами и программами.

Второй раз в Лондоне я провёл в 1988 году дискуссию с левыми учёными о конфликте между ТНК и национальным государством. Дискуссия состоялась у Сэма Аароновича, одного из ведущих марксистских экономистов в Англии. Сэм ещё в 1950-х годах издал хорошую книгу о финансовом капитале своей страны. Он тогда приезжал в Москву, и я с ним встречался в редакции «Нового времени». На дискуссию в Лондоне пришли ещё несколько профессоров лондонских университетов и колледжей. Итоги этого разговора были опубликованы в «ПМС» в статье «Можно ли контролировать ТНК?»

Думается, мы первые тогда показали, что рейганомика и тэтчеризм будут не кратковременным отклонением от послевоенного курса, а долговременной новой стратегией, которая диктовалась интересами транснационального капитала. В отличие от старых корпораций и банков, заинтересованных прежде всего в стимулировании собственного рынка, ТНК делали главную ставку на снижение зарубежных барьеров для движения капитала подчас в ущерб национальному рынку. Всё это сочеталось с наступлением на профсоюзы, сокращением социальных платежей в национальных бюджетах, перераспределением доходов в пользу богатых классов.

В какой мере рабочее движение и социал-демократические партии могли сопротивляться новому курсу, используя национальное государство? Мы считали, что это возможно, но только при опоре на ту часть предпринимателей, для которых главный интерес — в развитии внутреннего рынка, и ту часть средних слоев, благополучие которых (как, например, врачей, преподавателей) напрямик зависит от сложившихся десятилетиями социальных программ государства.

Так оно и случилось. Неоконсерваторам не удалось ликвидировать социальную составляющую государства благосостояния, развившегося в 1940—1960-х годах. Некоторые завоевания тех лет удалось урезать, но в основных чертах эта система сохранилась. Наша группа оказалась права.

В середине 1988 года по моей инициативе в редакции состоялся «круглый стол» на тему «Источники жизнеспособности капитализма». Привычные представления коммунистов об общем кризисе капитализма нуждались в корректировках. До конца 1960-х годов этот кризис в целом шёл по нарастающей. Об этом свидетельствовали образование системы социалистических государств в Европе, Азии и Латинской Америке, распад колониальной системы, образование на её руинах независимых государств, искавших выход из отсталости на путях центрального планирования. Но затем процесс географического сужения капитализма остановился. Ещё раньше началась стабилизация экономики в центрах капитализма. В марксистской литературе эти процессы теоретически обосновывались, но в документах многих компартий, включая КПСС, они замалчивались. Говоря об этом начистоту, пришлось объяснить причины особой живучести капитализма, его способность приспособляться к меняющимся объективным условиям, менять свои формы, преодолевать внутренние противоречия.

Это была острая и неприятная тема, т.к., выдвигая такое объяснение, я попадал под перекрёстный огонь. Одни зарубежные коммунисты считали такой подход ревизионизмом. Напротив, сторонники рынка в социалистических странах видели в любом разговоре о капитализме попытку оспорить их тезис о необходимости перехода к рыночной экономике.

Поэтому если на «круглом столе» в Праге меня подвергли критике слева коллеги из зарубежных партий, то в Москве, где по просьбе ректора Института общественных наук Ю. Красина я прочитал небольшую серию лекций, коллектив преподавателей (в отличие от слушателей из иностранных компартий) встретил меня довольно враждебно. Именно в тот московский приезд я впервые понял, какие глубокие сдвиги происходят с нашими кадрами при М. Горбачеве и А. Яковлеве. Находясь в Праге, вдали от Москвы, я недооценивал эту опасность.

Во время «круглого стола» я впервые познакомился с Жаком Нагельсом, членом руководства бельгийской компартии и одновременно главой Института социологии при Свободном университете в Брюсселе. Жак издавал также солидный журнал «Ревю де пэи де л’эст», целиком посвященный проблемам Советского Союза и Восточной Европы». С 1992 года, т.е. после распада СССР, журнал был переименован в «Транзисьон» («Преобразования»), где велась интересная дискуссия о путях перехода к рынку в бывших социалистических странах.

Жак был милый, гостеприимный человек, у которого я бывал и дома во время частых посещений Брюсселя.

Именно Нагельс в одной из наших первых бесед предупреждал, что бездумное движение к рынку неизбежно превратит нашу страну в сырьевой придаток капиталистических индустриальных центров.

Свою аргументацию он ещё до нашей встречи развил в вышедшей в 1986 году книге «Свобода торговли — свобода обмана». В этом вопросе Нагельс оказался ясновидцем, как и в предсказании о пиратском характере нарождающегося российского капитализма.

После закрытия журнала мы продолжали встречаться, но реже. Недавно я случайно наткнулся в Интернете на афишу, приглашавшую участвовать в публичной дискуссии в брюссельском кинотеатре «Марни» на тему «Глобализация — понять, чтобы действовать». Среди выступающих был и Жак Нагельс с темой «Длинные циклы и эволюция современного капитализма». Я порадовался вдвойне. Во-первых, за Жака, у которого шпага ещё не выпала из ножен. А во-вторых, за себя, т.к. на тему длинных волн в связи с трансформацией капитализма Нагельса натолкнул именно я.

Николай Кондратьев и загадки будущего

О своей статье в «Коммунисте», где я впервые в советской прессе реабилитировал кондратьевские длинные циклы, рассказано раньше. Возникла эта идея, ещё когда я работал в ИМЭМО, где аспирантка Лариса Клименко занималась волнами разной длительности в экономике. Её диссертация проходила с большим трудом, т.к., кроме марксовых циклов средней продолжительности, никакие другие не признавались. После моего возвращения из ООН Лара стала моей женой, и у нас возникла мысль создать простую теоретическую модель длинного цикла. Расчёты, которые Лариса сделала на статистике США в Институте системных исследований (ВНИИСИ), где она работала, подтвердили наши предположения. Результаты были доложены на двух международных конференциях – в Сиене (Италия) в 1983 году и в Веймаре (ГДР) в 1985 году. Все это было, когда я ещё работал в ЦК. Параллельно я реабилитировал Кондратьева через журнал «Коммунист», чтобы снять барьеры для дальнейших исследований и публикаций.

Нам повезло. Международный институт прикладного системного анализа (ИИАСА) в Лаксенбурге (Австрия) решил устроить серию симпозиумов на эту тему, причём в разных странах. А доклады публиковались сборниками на английском языке.