Трагедия о Корнелии - Сергей Д. Блинов

Глава 1

Сцена первая. Германия.

– Убей его!

Молившему о пощаде легионеру перерезали горло. Хрипя и дергая руками, римлянин упал в грязь лицом вниз, бурая жижа моментально окрасилась алым. Этот убежал из боя, а после поимки стал гадюкой извиваться перед победителями, лишь бы сохранить шкуру. Трус! Арминий сплюнул на умирающего и подошел к следующему пленнику.

– Ты что скажешь? – спросил вождь на латыни.

– С собаками не разговариваю.

Таких врагов Арминий уважал. Их ждала достойная казнь: сожжение в плетеных клетках. Чем больше гордецов отправятся вместе с дымом к небу, тем благосклоннее к херускам будут боги.

Вождь надеялся, что не обнаружит среди пленных Луция, что друг все же бежал на юг вслед за сестрой, как советовал Арминий, покидая лагерь римлян. Если же Луций все же остался в Германии, хорошим исходом для него была бы честная смерть в сече. Ни боли, ни позора Арминий для Луция не желал. Еще меньше он хотел бы встретиться с Бронзовой Маской.

Его надежды не сбылись.

Луцию досталось крепко. Разодранная туника молодого римлянина не скрывала десятков неглубоких ран, лицо превратилось в сплошной кровоподтек, светлые волосы стали коричневыми от грязи и крови. В отличие от других пленников, он даже на коленях стоять не мог, и от падения его удерживал высокий воин, оставшийся закованным в броню даже будучи плененным. Арминий знал, что никто не способен содрать с Бронзовой Маски ни панцирь, выполненный в виде обнаженного торса, ни шлем с пугающей смеющийся личиной, ни наручи с поножами. Знал вождь и то, что слуга Луция смертельно опасен, и лишь слово хозяина удерживает его от кровопролития.

Увидев Арминия, Луций улыбнулся.

– Бороду отрастил. На человека стал непохож.

– Этого ко мне в шатер, – велел Арминий. – Его раба тоже.

– Не боишься? – спросил Сегест, шагавший рядом. – Слышал, этот в маске заговорен и сражается как безумец.

Противную ухмылку Сегеста хотелось стереть железом, но Арминий сдержался. Вождю важно сохранить лицо. Квинтилий Вар сумел: херуски изрубили и обезглавили его бездыханное тело, но из жизни Вар ушел добровольно, как полагается хладнокровному полководцу. Арминий многому научился у римлян – спокойствию в том числе. Пусть Сегест лает, намекая на трусость вождя, все равно триумфа Арминия ему не отнять. В глазах херусков победитель римлян навек останется героем.

– В шатер! – повторил вождь.

Он дошел до конца линии пленных легионеров, приказывая казнить или отложить расправу до ночи жертвоприношений. Знакомых лиц было много. С некоторыми из обреченных римлян Арминий пировал или играл в кости, иные учили его сражаться в строю и возводить земляные валы. Что ж, их наука пригодилась молодому вождю. Арминий мог бы поблагодарить наставников, но большинство знакомых легионеров брезгливо отворачивались от него. Варвар преуспел, но гордые римляне продолжали презирать его. Плевать!

С Луцием дело обстояло куда сложнее.

Шатер плохо спасал от проливных дождей, обрушившихся на северные леса. Ткань промокла насквозь, и крупные капли то и дело шлепали по растоптанной земле, в которой ноги утопали чуть ли не по щиколотку. Луция положили на плащи римлян, Бронзовая Маска стоял рядом. При пленниках, как и следовало, находилось двое караульных. Арминий легкий кивком отпустил их.

Присев на корточки перед Луцием, вождь откинул со лба друга грязные волосы. Бронзовая Маска еле заметно дернулся, но римлянин остановил его, подняв руку.

– Ты тоже зарос, – сказал Арминий, намекая на неопрятную щетину, покрывшую щеки и подбородок Луция.

– Некогда было бриться.

– Прощаю.

– А я тебя нет, – Луций с трудом повернулся на бок. – Как ты мог?

– Это моя земля, друг, – ответил Арминий. – Не ваша.

– И это оправдывает подлость?

Арминий выпрямился. Личина Бронзовой Маски была обращена в его сторону. В круглых отверстиях для глаз хищно блеснули рубины. Вождь понимал, что по первому же приказу автоматон прервет его славную жизнь в момент наивысшего триумфа, но подлости – ответной подлости – от друга не ждал.

– Я не смогу оставить тебя в живых, – произнес Арминий. – Но позволю Маске отправиться в Рим, чтобы Корнелия узнала, что брат пал, и оплакала тебя.

– Щедрость твоя не знает предела, – съязвил Луций.

– И каков твой ответ?

– Да. Пусть будет так, как ты предложил. Выйди прочь, Маска сделает все, что должно.

Даже перед лицом смерти Луций продолжал командовать, и голос его звучал веско. Из него вышел бы хороший союзник, но племя не стало бы подчиняться римлянину, да и сам Луций вряд ли променял бы жизнь на бесчестье.

– Прощай.

– Прощай, Арминий.

Вождь вышел под дождь. В лагере кипела работа. Воины собирали добычу на обозы, сворачивали палатки и стаскивали к большому костровищу толстые ветки для плетеных клеток. Если богам будет угодно прекратить дожди, пленники отправятся к небу совсем скоро.

Приготовлениями распоряжался Сегест. Жилистый усатый мужчина не давал воинам ни минуты покоя, гонял их взад-вперед, награждая самых нерасторопных ударами и оскорблениями. Арминий поморщился. Сегест был одним из тех соплеменников, кто вызывал в вожде чувство глубокого искреннего отвращения. Прекрасный воитель, но мелкая, склонная к провокациям и предательству душонка, Сегест был частым гостем на пирах Квинтилия Вара, и Арминий подозревал его в сговоре с врагом и раболепии перед римлянами. Такой вонзит в спину нож и будет спать, не терзаясь кошмарами.

Тело Луция выволокли из шатра и бросили в общую кучу. Когда настанет ночь жертвоприношения, обложенные сухими ветками трупы загорятся первыми, затем огонь перекинется на плетеные клетки, крики сжигаемых заживо римлян на время заглушат тосты и песни германцев, наконец, замолкнут все, и останется только вой пламени – голос довольных богов.

Сцена вторая. Тремя годами ранее.

Публию Квинтилию Вару нравились германцы, их стойкость, сила, ярость в бою. Среди вождей подвластных Риму племен не было ни одного, кто хотя бы раз не был приглашен на знаменитый пир наместника. По приказу Квинтилия Вара из самой Италии на север привозили великолепные вина, морскую рыбу, диковинных морских гадов и птиц. Отказывались от приглашения немногие. Кого-то прельщала возможность прикоснуться к роскоши хозяев