Робин Гуд - Дюма-отец Александр

Александр Дюма

Робин Гуд

Часть первая. Король разбойников

ПРЕДИСЛОВИЕ

История полной приключений жизни Робин Гуда, которого в Англии называли outlaw («стоящий вне закона», «изгнанник»), Передавалась из поколения в поколение и стала широко распространенной в народе легендой. Тем не менее историку часто недостает документов, чтобы изложить странное существование знаменитого разбойника. В то же время большое число преданий, относящихся к Робин Гуду, носят печать подлинности и бросают яркий свет на нравы и жизненный уклад его времени.

В отношении происхождения нашего героя его биографы не сходятся между собой: одни считают, что он был знатного рода, другие же оспаривают, что он носил титул графа Хантингдона. Но как бы то ни было, Робин Гуд был последний сакс, пытавшийся противостоять норманнскому владычеству.

Весьма возможно, что большинство событий истории, которую мы собираемся поведать читателю, при всей их кажущейся правдоподобности относятся к области вымысла, поскольку нет никаких предметных доказательств их достоверности. И все же повсеместная популярность Робин Гуда дошла до нас во всей своей первоначальной живости и яркости. Нет такого английского автора, который не посвятил бы ему несколько добрых слов. Кордан, церковный писатель четырнадцатого века, называет его ille famosissimus sicarius («знаменитейший разбойник»); Мейджор дает ему титул «человеколюбивейшего короля разбойников». Автор одной прелюбопытнейшей латинской поэмы, датированной 1304 годом, сравнивает его с Уильямом Уоллесом, шотландским героем. А знаменитый Гэмден, говоря о нем, замечает: «Робин Гуд — благороднейший из разбойников». И наконец, великий Шекспир в комедии «Как вам это понравится», желая описать образ жизни Герцога и дать представление о его счастье, выражается так:

«Говорят, что он уже в Арденнском лесу, а с ним вместе много веселых людей и что там они живут, как прославленный Робин Гуд Английский. Говорят, что с каждым днем к нему прибывает много молодых дворян и что они проводят время беззаботно, как это делали в золотом веке».

Если бы нам вздумалось перечислять здесь имена всех авторов, высказавших лестное мнение о Робин Гуде, мы бы злоупотребили терпением читателя, и нам достаточно будет сказать, что но всех бесчисленных легендах, песнях, балладах, хрониках, где о нем упоминается, он предстает человеком глубокого ума и беспримерной отваги и мужества. Великодушный, терпеливый и добрый Робин Гуд был горячо любим не только своими товарищами (ни один из них ни разу не предал и не покинул его), но и всеми жителями графства Ноттингем.

Робин Гуд являет собой единственный пример человека, который, не будучи канонизирован, все же имел свой день поминовения. Вплоть до конца шестнадцатого века простой народ, короли, князья, городские власти как в Шотландии, так и в Англии отмечали этот день играми, учрежденными в его честь.

«Всеобщая биография» сообщает, что во Франции Робин Гуд стал известен благодаря прекрасному роману сэра Вальтера Скотта «Айвенго». Однако, чтобы лучше понять историю этой знаменитой шайки разбойников, следует вспомнить, что со времен завоевания Англии Вильгельмом норманнские законы об охоте наказывали браконьеров ослеплением и кастрацией. Такая двойная кара, которая была хуже, чем смерть, вынуждала тех, кому она грозила, укрываться в лесах. И средства к существованию давало им лишь то самое ремесло, которое ставило их вне закона. Большую часть браконьеров составляли саксы, которых норманнское завоевание лишило имущества. Поэтому для них ограбить богатого норманнского сеньора было почти то же самое, что вернуть себе достояние отцов. Именно это обстоятельство, прекрасно разъясненное в эпическом романе «Айвенго» и в предлагаемом далее вниманию читателя повествовании о приключениях Робин Гуда, и не позволяет смешивать знаменитых outlaws с обыкновенными ворами.

I

To было в царствование Генриха II, в год 1162-й от Рождества Христова: два путника, грязная одежда которых свидетельствовала о пройденном ими долгом пути, а утомленные лица — об их крайней усталости, ехали вечером по узким тропам Шервудского леса в графстве Ноттингем.

Воздух был холоден; деревья с едва пробивающейся мартовской зеленью вздрагивали под порывами ветра, в котором еще чувствовалось дыхание зимы, и, по мере того как гасли последние лучи солнца, окрашивая в пурпур облака на горизонте, на землю ложился густой туман. Вскоре небо совсем потемнело, и пронесшийся над лесом шквалистый ветер дал знать, что ночью будет буря.

— Ритсон, — сказал старший из путешественников, укутываясь в плащ, — ветер стал совсем свирепым; вы не боитесь, что буря застанет нас в дороге, да и правильно ли мы едем?

— Прямо к цели, милорд, — ответил Ритсон, — и если мне не изменяет память, и часа не пройдет, как мы постучимся в дверь дома лесника.

Три четверти часа они ехали молча, потом тот, кого его спутник величал милордом, воскликнул в нетерпении:

— Скоро мы приедем, наконец?

— Через десять минут, милорд.

— Хорошо; но этот лесник, этот человек, кого ты называешь Хэдом, заслуживает моего доверия?

— Да, безусловно заслуживает, милорд; мой зять Хэд — человек суровый, прямой и честный; он почтительно выслушает историю, придуманную вашей милостью, и поверит в нее; он не знает, что такое ложь, и даже недоверие ему неведомо. Смотрите, милорд, — радостно воскликнул Ритсон, прервав похвальное слово леснику, — видите там отблески света на деревьях? Так вот, их отбрасывают окна дома Гилберта Хэда. Сколько раз в молодости я благословлял как путевую звезду свет этого очага, когда вечером мы возвращались усталые с охоты! И Ритсон застыл, мечтательно и умиленно гляди на мерцающий огонек, пробудивший в нем воспоминания прошлого.

— А ребенок спит? — спросил дворянин, которого волнение слуги совсем не тронуло.

— Да, милорд, — ответил Ритсон, и лицо его тотчас приняло выражение полнейшего безразличия, — крепко спит, но, клянусь спасением души, я не понимаю, зачем вашей милости нужно прилагать такие усилия, чтобы сохранить жизнь маленькому существу, которое так вредит вашим интересам? И если вы хотите навсегда отделаться от этого ребенка, не всадить ли ему в сердце клинок на два дюйма? Я к вашим услугам, только прикажите. Обещайте лишь в награду упомянуть мое имя в вашем завещании, и наш маленький соня больше не проснется.

— Замолчи, — резко оборвал его дворянин, — я не желаю смерти этого невинного создания! Я боюсь, что в будущем все может обнаружиться, но предпочитаю мучиться страхом, а не угрызаться совестью из-за преступления. Впрочем, я смею надеяться, и более того, даже верить, что тайна, окутывающая рождение этого ребенка, никогда не откроется. Если же случится иначе, то это может быть только твоя работа, Ритсон, и клянусь тебе, что отныне я буду пристально следить за всеми твоими шагами и поступками. Воспитанный как крестьянин, он не будет страдать от заурядности своего положения; он построит себе счастье в соответствии со своими вкусами и привычками, и об имени и состоянии, которые он, не ведая того, сегодня теряет, сожалеть не будет.

— Да свершится ваша воля, милорд! — холодно отозвался Ритсон. — Но, по правде сказать, жизнь такого малыша не стоит даже тягот пути из Хантингдоншира в Ноттингемшир.

Тем временем путники, наконец, спешились перед хорошеньким домиком, запрятанным в лесной чаще, как птичье гнездышко.

— Эй! Сосед Хэд, — закричал Ритсон веселым и зычным голосом, — отоприте побыстрее, дождь так и хлещет, а отсюда видно, что у вас пылает очаг. Отпирайте, приятель, отпирайте, это ваш родственник просит у вас гостеприимства.

В доме послышалось глухое ворчание собак, а осторожный лесник начал с того, что спросил:

— Кто там стучит?

— Друг.

— Какой друг?

— Роланд Ритсон, твой шурин. Открой же, мой добрый Гилберт.