Unknown - История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869) Страница 10

генералу от кавалеріи Орлову-Денисову — двинуться со всеми его казачьими

полками на Оренбург и чрез Хиву в Индію — возбудило общія опасенія и

порицанія (12).— Чрезвычайно щедрое вознагражденіе заслуг и нещадное

преследованіе нетолько преступленій, но и проступков, также подавали повод к

неудовольствію и ропоту. „Награда утратила свою прелесть; наказаніе —

сопряженный с ним стыд." Быть-может гоненіе круглых шляп и французских

костюмов, ненавистных Павлу I со времен революціи, и взысканія с лиц,

неуспевших, при встрече с Государем, остановиться и отдать ему должную

почесть — быть может эти мелочныя непріятности казались массе общества

наиболее несносными из всех нововведеній Императора Павла. И вообще народ,

несмотря —ни на благія намеренія сего Монарха, ни на добро, им уже сделанное,

вспомина-л с сожаленіем времена „МатушкиЕкатерины" и с надеждою обращал

взоры к Наследнику престола, к тому, котораго Великая Государыня называла

„Мой Александр." Таково было положеніе дел, когда последовала внезапная

кончина Павла I.

45

В продолженіи царствованія своего родителя, і«и. Великій Князь Наследник

Цесаревич Александр Павлович был шефом Семеновскаго полка, занимал

должность С.-Петербургскаго военнаго генерал-губернатора*), командовал С.-

Петербургскою дивизіей, присутствовал в Совете и Сенате и председательствовал

в Военном департаменте. Из сведеній о тогдашней его деятельности, видим, что

Семеновскій полк, обожая ласковаго, добраго своего шефа, отличался

необыкновенным усердіем и знаніем фронтовой службы. Уже и тогда в народе

ходила молва о благодушіи и кротости Александра, так что не успевал он

показаться на улице, как встречали его благословеньями и пожеланіями счастья

(13). Великій Князь подавал собою пример исполненія служебных обязанностей: в

Высочайшем приказе 1-го генваря 1798 года, о назначеніи его председателем

военнаго департамента, было сказано: „Сіе делается за труды его в

благодарность".

По вступленіи на престол своих предков, 12 (24) марта 1801 года, Император

Александр повелел обнародовать следующій манифеста»:

„Судьбам Вышняго угодно было прекратить жизнь Любезнейшаго Родителя

Нашего, Государя Императора Павла Петровича, скончавшагося скоропостижно

апоплексическим ударом в ночь с 11-го на 12-е число сего месяца. Мы, воспріемля

Наследственный Императорскій Всероссійскій Престол, воспріемлем купно и

обязанность, управлять Богом Нам врученный народ по законам и по

*) Должность втораго С.-Петербургскаго военнаго губернатора занимали последовательно: генерал

от инфантеріи Архаров, генералълейтенантт. граф Буксгевден и генерал от кагалеріи граф Петр

Алексеевичт. Пален.

46

i8oi. сердцу в Бозе почивающей Августейшей Бабки Нашей, Государыни

Императрицы Екатерины Великія. коея память" Нам и всему отечеству вечно

пребудет любезна, да по Ея премудрым намереніям шествуя, достигнем вознести

Россію на верх славы и доставить ненарушимое блаженство всем верным

подданным Нашим, которых чрез сіе призываем запечатлеть верность их к Нам

присягою пред лицем Всевидящаго Бога, прося Его, да подаст Нам силы к

снесенію бремени ныне на Нас лежащаго. Дан в Санктпетербурге, марта 12-го дня

1801 года" (14).

Ни один Государь не вступал на престол при таких благопріятных

предзнаменованіях, какими быль встречен Александр. Все видели в нем надежду

Россіи. Знакомые и незнакомые, встречаясь между собою, поздравляли друг

друга, как в праздник Светлаго Христова Воскресенія. Казалось — милліоны

людей возродились к новой жизни.

Первым, по времени, сподвижником Александра I является (Дмитр. Прокоф.)

Трощинскій, сын беднаго малороссійскаго дворянина, незнавшій ни одного

иностраннаго языка. Не смотря однако-же на недостаток образованія, он,

благодаря здравому уму и неутомимой деятельности, проложил себе дорогу,

снискал покровительство князя Репнина и графа Безбородко и, по вступленіи на

престол Императора Александра, занял должности начальника уделов и главнаго

директора почта.. 16-го марта 1801 года, последовал именной указ Кабинету,

чтобы изустныя повеленія Государя, об отпуске сумм до 10,000 рублей,

принимались только от тайнаго советника Трощинскаго(18). Несколько дней спустя,

его ожидало несравненно важнейшее назна-

_47___

ченіе. Император Александр, упразднив Совет, ш>і. существовавшій при Дворе в

виде временнаго, учрежденія, повелел, 30-го марта (11-го апреля), образовать

„Непременный Совет», для разсмотренія и обсужденія государственных дел и

относящихся к ним постановлены. Трощинскому, в званіи члена новаго Совета,

было вверено главное заведываніе его канцеляріей, и потому он сделался

докладчиком и редактором при лице Государя. Для исправленія последней

обязанности Трощинскій избрал Сперанскаго, которому, кроме обязанностей по

делам Совета, поручалось составленіе всех манифес'тов и указов в начале

царствованія Александра I (16).

2-го (14-го) апреля, Александр совершил великій подвиг любви к человечеству. В

сей достопамятный день, Государь, прибыв в общее собрате Сената и заняв

место председателя,- приказал прочесть утвержденный собственноручного его

подписью указ, об уничтоженіи „тайной экспедиціи", учрежденной, при восшествіи

на престол Императрицы Екатерины II, вместо прежней, наводившей ужас, тайной

канцеляріи. В заключеніи этого указа сказано: „Сердцу Нашему пріятно верить, что

сливая пользы Наши с пользами Наших верноподданных и поручая единому

действію закона охраненіе Имени Нашего и Государственной целости от всех

прикосновеній невежества или злобы, Мы даем им новое доказательство, колико

удостоверены Мы в верности йх к Нам и престолу Нашему, и что польз Наших

никогда неразделаем Мы от их благосостоянія, которое едино составлять всегда

будет все существо мыслей Наших и воли"... (").

Эти распоряженія вполне обозначили дух и на-

48

îsoi. правленіе юнаго Монарха. Учредив постоянный Государственный Совет,

Александр окружил себя опытными сановниками; устранив боязнь незаслуженной

кары уничтоженіем тайной экспедиціи, он отрекался от произвола и изъявлял

уваженіе к законам. Подобно тому, что говорить Тадит в похвалу Императору

Нерве, Александр хотел соединить силу верховнаго владычества со

всевозможною свободою народа, но такой переворот прежняго порядка мог быть

совершен не вдруг, а постепенно, и надлежало приводить его в исполненіе с

величайшею осторожностію. Многіе, освоясь с произволом, сочли-бы господство

над ним закона признаком слабости новаго привительства; другіе, полагая, что

умеренность и кротость были несообразны — ни с характером русскаго народа, ни

с обширностью Россіи, опасались возмущеній и смут: необходимо было принять

меры для удержанія в повиновеніи буйных и для успокоенія робких. Как в то время

вошло в привычку нарушать права для личных выгод, то Император Александр,

желая искоренить столь превратное понятіе, пользовался каждым случаем для

изъявленія, что закон выше его власти, и что он сам быль только высшим

исполнителем и стражем законов. Поручая управленіе Коммиссіею составленія

законов графу Завадовскому, Император Александр писал к нему: „Поставляя в

едином законе начало и источник народнаго блаженства и быв удостоверен в той

истине, что все другія меры могут сделать в государстве счастливыя времена, но

один закон может утвердщь их навеки, в самых первых днях Царствованія Моего и

при первом обозреніи государственнаго управленія ,Т признал Я необходимым

удостове-

40

риться в настоящем части сей положеніи" (18). 1801. Всякія просьбы, клонившіяся к

нарушенію законности, были отвергаемы им, с указаніем постановлены

противоречивших желанію просителей. Одна из знатнейших дам*) надеялась

побудить Государя к исполненію ея незаконнаго домогательства, написав в своем

прошеніи, что он был выше закона. Александр отвечал : „если бы даже Я'мог

нарушить закон, то не захотел-бы того, потому что признаю только власть

основанную на законах». На медали, выбитой в память коронованія Императора

Александра, находились: с одной стороны его изображеніе, а с другой — колонна

с надписью: „Закон, залог блаженства всех и каждаго" (19). Ежели усилія его

остались тщетны, ежели и при нем, как и до него, закон невсегда служил верною

защитою сироте и вдовице, то в этом должно винить блюстителей закона,

неуважавших вверенной им Святыни, и еще более—общественное мненіе,

неклеймившее своим презреніем нарушителей закона»