Без автора - Русуданиани Страница 10

Миновал тот день и следующий, а сын царский ни разу не шевельнулся, не застонал. Стали они беспокоиться: «Если жив он, отчего же лежит так неподвижно?» Зав отвечал: «А оттого, что семь лет не знал он покоя от тяжкого недуга. Теперь избавился он от него, отдыхает и впал в глубокий сон. Не печальтесь, а радуйтесь, он скоро отдохнет, и тогда увидите, жив ли он, есть ли в нем жизнь».

Три дня спал царевич так, что никто не замечал в нем признаков жизни. Увидел Зав, что не просыпается он, и сказал царю: «Велите созвать певцов и музыкантов, поющих сладкими голосами, может быть, их пение разбудит его. Негоже насильно прерывать сон царевича, тревожить его мозг». Послушался царь, велел позвать многих дивных певцов и музыкантов, сладко играющих на кимвалах. Когда раздались звуки музыки и пение, вздрогнул царский сын и проснулся. Провел он рукой по глазам и молвил: «Долго же я спал! Здесь множество прекрасных [гостей], а я только проснулся». Огляделся он и видит, что находится не в своих покоях. Смотрит: царь с царицей сидят с расцарапанными щеками, окровавленные, не на престоле своем. Увидел он, что стоит над ним незнакомый юноша, удивился он всему этому и сказал громким голосом: «Что за видение — сон или явь?» Бросились к сыну царь с царицей, обняли его и рассказали о злоключениях, которые он претерпел: как семь лет он болел, как горевали они и от кого пришло избавление. Выслушал царевич все это, от жалости к родителям пролил слезы, вспомнил свои беды, провел рукой по голове и сказал так: «Как же глубок был мой сон! Горечь семи лет в мгновение ока снял с меня мой спаситель, я даже не помню о ней, все мне кажется сном». Отмахнулся царевич от горьких воспоминаний о недуге, быстрей тигра вскочил на ноги, обнял за шею Зава и обласкал его, как любимого брата. Потом сказал так: «Я ничем тебя больше не смогу отблагодарить, как только тем, что всю жизнь свою буду твоим верным слугой. Ни мать не нужна мне, ни отец, ни престол египетский, хочу только созерцать твой лик. Если пожелаешь стать сыном царя, когда наскучит моим родителям престол, ты будешь правителем Египта, а меня считай твоим младшим братом и рабом. Если не удостоишь меня братства, хоть поручи мне за твоей собакой ухаживать, и то я сочту за великую радость, в жизни своей не потерплю я разлуки с тобой». Отвечал Зав: «Не нужен мне ни престол, ни венец. Я и братом твоим называться недостоин и не допущу, чтобы ты прислуживал мне. Бог сжалился над твоей юностью, внял горючим слезам твоих родителей и исцелил тебя от тяжелого недуга. А мне теперь надо идти в Индию, я не могу не пойти туда. Если выполню свой долг и останусь живым, то вернусь сюда и расскажу вам о себе. Тогда пусть свершится то, что пожелает всевидящий господь, и то, чего пожелают ваши сердца. А теперь я не прошу ни о чем, кроме вашего соизволения дать мне в спутники человека, знающего дорогу, чтобы повел он меня по верному пути».

Долго упрашивал Зава царевич Мисри: «Возьми и меня с собой, негоже тебе бродить по свету, только на свою силу надеясь, ты ведь не без дела ходишь и не пустой ты человек. Отдохни три дня, и пойдем вдвоем, может, и я пригожусь тебе и помогу чем-нибудь». Долго просил Зава и царь, но Зав стоял на своем. «Неужели вы не уверились еще в исцелении вашего сына?» — спросил Зав. Снял он повязку с головы Мисри, рана зажила так, что ничего не было видно, сжал его голову руками, тот даже боли не почувствовал. Тут все увидели, что царевич здоров, и безмерно возрадовались. Громче заиграли тимпаны и барабаны, и все отправились в город, где их ждал престол, разукрашенный драгоценными камнями, и дивно убранный зал.

Нарядились царь и его сын в царские одежды и так же по-царски нарядили Зава в одежды, расшитые жемчугом и драгоценными камнями, венчали главу его короной из чистого рубина и пригласили его воссесть на царский трон. Но Зав объявил себя недостойным такой чести, поклонился им в ноги и сказал, что не позволит себе взойти на трон. Встал тут сам великий царь, спустился с престола, взял Зава за руки, посадил рядом с собой и ласкал и обнимал его, как возлюбленного сына, в ланиты целовал, называл своим спасителем.

Миновало еще три дня в пирах и утехах, на четвертый день снова просили они Зава остаться, но не могли уговорить его. Пошел Мисри провожать его на расстояние одного дня пути. Поклялись они великой клятвой отныне быть братьями и надолго не расставаться. Так и стояли они, не разнимая объятий, и Мисри подарил Заву тяжелую палицу и кольчугу с таким наказом: «Эта палица и кольчуга испытаны в битвах с дэвами и драконами, может, моя, палица послужит тебе вместо меня». С плачем и причитаниями расстались они. Мисри вернулся в свой город, а Зав направился в Индию.

Пошел с ним один проводник. Шли они пятнадцать дней и подошли к горе, огромной и страшной. И сказал проводник: «Дальше пути я не знаю». Рассердился Зав: «Почему ты раньше не сказал мне об этом, обманщик, глупец безрассудный! Привел меня в непроходимую чащу и говоришь: «Дороги дальше не знаю». Переведи меня сейчас же через эту гору, иначе, богом клянусь, сниму тебе голову с плеч и доставлю ее царевичу Мисри». Испугался проводник, и шли они еще десять дней по той горе. Перевалили через гору. Глядят: внизу расстилается зеленый луг. Обрадовался Зав, только проводник оставался мрачен. Оказывается, у подножия той горы жил огромный дракон. Тот человек знал это и из страха говорил, что не знает дороги, и не хотел идти дальше. Велик был страх перед чудовищем, но и Зава он боялся. Оттого и был мрачен. Как заметил Зав, что проводник его погружен в раздумья, рассмеялся и спросил: «Что стоишь? Почему не идешь вперед?» Тот стал клясться страшной клятвой, что не знает дороги. Разгневался тогда Зав и сказал: «Лучше умереть, чем следовать за дурным человеком». Стегнул он коня и в то же мгновенье спустился в долину. Увидел родник, прохладный и чистый, деревья тенистые, большой луг. Спешился он в тени, коня отпустил попастись, сам поел, воды напился и улегся спать.

Только Зав уснул, как увидел [во сне] некоего старца, который молвил: «Не время теперь спать! Сейчас сюда придет ужасный дракон, изрыгающий пламя». Проснулся Зав, не увидел вокруг никого, встал, приготовил лук и стрелы, оглядел луг и увидел страшного и поганого дракона. Он был похож на сдвинувшуюся с места черную гору. Изрыгал яростное пламя, словно пылающая печь. Смутился Зав: такого чудища он в жизни не видывал. Но сказал он сердцу своему: «Что оробел ты, Зав? На что надеялся, когда ушел из родного Китая, покинув в слезах своих близких? Теперь покажи свою отвагу и силу десницы». Такими словами подбодрил он себя и бесстрашно встал, приготовившись к бою.

Как увидел дракон Зава, грозно заревел, изрыгнул великое пламя и с бранью обрушился на Зава: «Кто ты, глупец безрассудный?! Во владениях моих из страха передо мной орлы по воздуху не летают, а по суше дэвы и каджи не ходят. Отчего ты с пути сбился? Пеняй на себя, скоро окрашу я поле твоей кровью». В ответ Зав стал наступать на него и воскликнул: «Я пришел из Китая, чтобы очистить землю от твоей скверны. Изведаешь ты отныне мою силу, рассею я сейчас твои колдовские чары». Крикнул так Зав, пустил стрелу и пронзил дракону хребет. Боль ожгла дракона, скорчился он, и Зав решил, что убил его.

Отбросил Зав лук, схватился за палицу, которую подарил ему Мисри, и подбежал к дракону. Заревел дракон, разинул пасть и приготовился проглотить смельчака. Царевичу ничего не оставалось, как метнуть в дракона палицу — снес он ему пол головы и ухо. Повалился дракон на землю с такой силой, что царевичу показалось, будто небо обрушилось на земную твердь.

Долго он не мог прийти в себя. Наконец вспомнил про свой добрый меч, обнажил его и наскочил на дракона. Схватились они врукопашную. Так сильно сцепились, что небо и земля застыли от удивления, а людям даже слышать о том было страшно, не то что видеть.

Дракон уже не надеялся уцелеть в этой жестокой битве, но все же старался и противнику отомстить. Зав сражался отважно, но так был изранен драконьими когтями, что не мог взмахнуть мечом. Однако и дракон уже не мог двинуться от боли. У Зава больше не оставалось сил, чтобы сбросить со своих плеч драконьи когти. Увидел конь своего хозяина в беде, подскочил и всеми четырьмя копытами стал топтать дракона. Взревел дракон от боли, разжал когти и выпустил Зава, а сам бессильно свесил голову. Взмахнул мечом Зав и снес ему голову с плеч. Хлынуло столько крови, что все поле ею наполнилось и Зав плавал в ней.

Когда переплыл он кровавое море и вышел на сушу, глаза его застилала кровь дракона и ослабел он от его скверного запаха. Прилег Зав и только прикрыл глаза, чтобы немного передохнуть, как опять увидел того старца: «Как можешь ты спать, поганой кровью замаранный? Встань, умойся и тогда отдыхай». Вскочил Зав, попытался снять с себя одежду. Но руки не подчинялись ему, склеенные драконьей кровью. Тогда пошел он к воде, лег и долго лежал там, пока не сошла кровь с рук. Вышел он из воды, снял кольчугу и одежду, выстирал и разложил на солнце. Сам вымылся, отмыл от крови лицо и глаза, оделся, лег и заснул.