Шота Руставели - Витязь в барсовой шкуре Страница 10

7. Первое послание, которое Нэстан-Дарэджан написала своему возлюбленному

Я взглянул. Прочел посланье от нее, к кому пыланье.Луч писал слова-сиянья: «Лев! Ты ранен. Рану скрой.Я твоя. Не гасни в мленье. Ненавижу расслабленье.Пусть Асмат мои реченья повторит перед тобой.

Тоскованье, помиранье, это ль страсть, любви деянья?Лучше — той, к кому пыланье, мощь свершения яви.С Кхатаэти ждем мы дани. А они, таясь в обманеИ в зловольи, ищут брани. Эту дерзость оборви.

Еще прежде помышленье мне внушало обрученье.Не нашла для говоренья я минуты до сего.Словно насмерть пораженным и ума совсем лишенным,Зрела я тебя взметенным. Зол недуг. Срази его.

В путь же. В бранные забавы. Да узнают их кхатавы.И вернись в сияньи славы. Это лучше, говорю.Так не плачь. Чтоб не снежила влага — роз. От солнца — сила.Посмотри, я обратила ночь темнот твоих в зарю».

8. Первое послание, которое написал Тариэль своей возлюбленной

Сам я видел эти строки. И ответ, не медля в сроке,Написал: «О, свет высокий, проницавший синеву.Лунноликое свеченье. Лишь тебя хочу в горенье».Был я точно в сновиденьи. И не верил, что живу.

Я сказал Асмат: «На это больше нет сейчас ответа.Молви ей: «Ты солнце лета. Ты взошла, и светел я.Мертвый, знаю воскресенье. В чем бы ни было служенье,Позабыв изнеможенье, я служу. В том жизнь моя».

Говорит Асмат: «Сказала мне она: «В том смысла мало,Чтобы весть о том блуждала. Пусть не знают ничего.Любит пусть тебя для виду, не вменяя то в обиду.Он придет, к нему я выйду, встречу должно я его».

Я внимал словам совета. Мне казалось мудрым это.Та, что солнечного света не пускала в свой покой,Возникать не давши следу, даровала мне победу,И дозволила беседу с лучезарною, собой.

Дал Асмат я в награжденье драгоценные каменья.Кубок злат. Ее реченье: «Нет. Мне пышный выбор дан.Но промолвлю без пристрастья: уж имею я запястья.Лишь одно кольцо для счастья я беру, как талисман».

Дева вышла. Свет со мною. И не ранено стрелоюСердце. С мукой огневою суждено расстаться мне.Стих пожар. Я вновь с друзьями. Наделяю их дарами.Смех, вино и шутка с нами. Ликование вдвойне.

9. Сказ о том, как Тариэль написал послание и отправил человека к кхатавам

Человека в Кхатаэти я послал, и строки этиНачертал я: «В ярком свете царь индийский вознесен.Власть дана ему от бога. Верный — сыт с ним. А дорогаНепокорных — знать, как строго покарать умеет он.

Брат и царь, внемли веленье. Да не знаем огорченья.Приходи без промедленья. Не придешь, так мы придем.И прибудем не украдкой. Тот удел не будет сладкийДля тебя. Вот зов наш краткий. В теле кровь щади своем».

Вестник отбыл. Я душою снова с радостью живою.Нестерпимою струею уж не жег огонь меня.Еще радостей немало мне тогда судьба давала.А теперь тоска опала. Глянет зверь, уйдет, кляня.

В мыслях было дерзновенье. Применял я мощь смиренья.Но великой жажды тленье отравляло радость мне.Я с друзьями веселился. Но не раз тоской затмился.Против рока возмутился не однажды в тишине.

Как-то под вечер сижу я. Мысль о ней, меня волнуя,Нежно жжет меня. Не сплю я. Ночь в любви светлее дня.Вдруг привратник шепчет что-то. В нем и радость и забота.Возвещает — раб там. Кто-то с тайной вестью до меня.

Раб Асмат. Она писала, что прийти повелевалаТа владычица, чье жало жгло мне сердце лезвием.Вмиг сняла с меня оковы. Свет ниспал во мрак суровый.И объятый жизнью новой я пошел своим путем.

В сад вхожу. Уединенье. В сердце чувствую стесненье.И Асмат мне в утешенье, улыбаясь, говорит:«Вот, смягчила я угрозу. В сердце вынула занозу.Подойди, увидишь розу. Не увядшая горит».

Под волшебным балдахином, где огонь шел по рубинам,С ликом прелести единым, восседала там она.Словно вышнее светило. Очи черны, как чернила.На меня свой взор стремила, лучезарна, как весна.

Зачарованный, стоял я. Слова ласкового ждал я.И увы, не услыхал я от прекрасной ничего.Вот к Асмат она блеснула. Та мне на ухо шепнула:«Уходи!». Душа вздохнула. Пламя было вновь мертво.

За Асмат иду, вздыхая. Скрыла все завеса злая.И судьбу я обвиняя, молвил: «Вспыхнул в сердце свет.Было нежное стремленье. И вдвойне опустошеньеВ этой муке разлученья. Больше радости мне нет».

Через сад идем мы двое. Слово мне Асмат такое:«Не печалься, будь в покое. Для тревоги дверь закрой.И открой для ликованья. Застыдилась, и молчаньеБыло скрытое признанье. Оттого была такой».

Я сказал: «Сестра, мятежен мрак души. Бальзам твой нежен.Чтоб я не был безнадежен, часто вести посылай.И не делай перерыва. Сердце будет тем счастливо.Лишь водой живится ива. Влагу жизни не скрывай».

На коня вскочил, и еду. Скорбь — за мной, как бы по следу.Слезы празднуют победу. Я в постель, и нет мне сна.Был как цвет я на долине. Был в кристалле и рубине.Стали щеки густо-сини. Ночь — желанна лишь она.

Вот пришли из Кхатаэти. Я уж думал об ответе.Были дерзки люди эти. Принесли ответ такой:«Не трусливы мы сердцами. Мы за крепкими стенами.Царь твой вздумал править нами? Иль он властен надо мной?»

10. Послание, написанное ханом кхатавов в ответ Тариэлю

Вот слова того дерзанья: «Царь, чье слово — приказанье,Я, Рамаз, пишу посланье к Тариэлю. Я дивлюсь.Как послал ты слово зова мне, кто есть племен основа,Если мне напишешь снова, я прочесть не потружусь».

Я велел созвать дружины. И явились властелиныОт границ. Как строй единый, вышних звезд сошлись войска.Силы Индии могучи. Отовсюду шли, как тучи.Дали воинов мне кручи, горы, долы и река.

Шли они без промедленья. Осмотрел я их скопленья.Все в порядке, всюду рвенье. Души, полные огня.Словно лес восстал зеленый. Чудо видеть эскадроны.Кони ржут. Горят попоны. Хваразмийская броня.

Поднял царское я знамя. Черный с красным. Рдеет пламя.Я с несчетными войсками должен завтра выйти в путь.Сам я плачу и тоскую. На судьбу пеняю злую.Как увидеть мне златую? Словно камень пал на грудь.

Полон я тревоги жгучей. Слезы льют, как ключ кипучий.О, судьба, меня не мучай. Сердце ранено мое.Вот какой мой рок злосчастный, говорил я в пытке страстной.Я коснулся розы красной, — я не мог сорвать ее.

Раб пришел. Случилось диво. Сердце стало вновь красиво.От Асмат слова призыва. Проблеск в сумраках борьбы.Говорило то посланье: «Солнце кличет. Будь в сияньи.Это лучше, чем рыданье о деяниях судьбы».

Скорби мрачной и суровой засветился свет мне новый.К дверце я пришел садовой. Сумрак был и тишина.Там Асмат меня встречала, улыбалась, привечала:«Лев! Ты мучился немало. Смело, ждет тебя луна».

Я вошел для счастья часа. Весь чертог одна прикраса.Над террасою терраса. Свет луны был блеск вполне.Под завесою, в сияньи, и в зеленом одеяньи.Призрак, тонкий в очертаньи, так она явилась мне.

Я вошел. Взглянул забвенно. На краю ковра смиренноЯ стоял. А в сердце пленно утихал поток огня.До подушки стан склоняя, блеском солнце затеняя,Лик свой спрятала златая, быстро глянув на меня.

До Асмат ее веленье: «Амирбару знак почтенья».Сесть велит, и для сиденья, вот подушка мне дана.Сел. А сердце было радо, после грусти, силы взглядаНежит то, что счастью надо. И сказала мне она:

«В тот последний раз без слова ты отпущен был. СуровоЭто было. Точно злого зноя принял в поле цвет.И нарцисс засох на камне. Грусть твоя была видна мне.Но стыдливость суждена мне. В том девический завет.

Пред мужчиною сиренье, это — наше назначенье.Но молчать про огорченье — быть с бедою вдвое злой.На лице была улыбка. Но, как горькая ошибка,В сердце скорбь дрожала зыбко. Я послала за тобой.

Мало знали мы друг друга. Больше не было досуга.Но клянусь я, что супруга я твоя во днях.Клятва — с силой неуемной. Если ж буду вероломной,Да сравнюсь с землею темной, и не буду в небесах.

В путь. Узнай кхатавов в беге. Есть в победе много неги.Соверши свой набеги. Битва кличет, — так в нее.Без тебя я в мленьи сонном. Сердце мне свое, пронзенным,Ты отдай неразделенным. А возьми взамен мое».

«Этой радостью вечанный, незаслуженной, нежданной,Буду, духом необманный», — я промолвил, — «весь я твой.Темен был, но светит чудо. Этот божий свет — оттуда.Буду я твоим, покудаь лик не будет скрыт землей».

И на книге клятв мы клялись. Оба сердцем обещались.Так слова ее слагались, в подтверждение любви:«Да пошлет мне бог кончину, если я к тебе остыну.Все тебе как властелину. Ты меня своей зови».

Я стоял пред ней мгновенья. Нежны были все реченья.Мы в минуте развлеченья ели сладкие плоды.И потом, проливши слезы, я ушел от нежной розы.Унося лилейно грезы, отошел я от звезды.

В том, конечно, было жало, — уходить мне от кристалла.Мне рубина было мало и прозрачного стекла.Вновь зажглась мне радость в мире. Видел солнце я в эфире.Мир разъят, и пропасть шире. Все же тверд я, как скала.

На коне я был с зарею. К битве рог звучал с трубою.Сколько войск пошло со мною, как рассказ о том вести?В Кхатаэти, лев суровый, чуя пир войны багровый,Я пошел стезею новой, по дорогам без пути.

За индийские пределы выйдя, шел я месяц целый.Вестник был ко мне, несмелый. Хан Рамаз, через него,Говорил: «Хоть вы козлами появляетесь пред нами,Будь мы даже и волками, перед вами все мертво».

Для снисканья примиренья он принес мне подношенья.Дар достойный изумленья. «Говорит тебе Рамаз:Мы тебе простерли шею. Ты же силою своеюНе губи. Смотри: робею. Все бери. Детей и нас.

Пред тобой мы согрешили. Не являйся в полной силе.Если мы неправы были, по стране не мчись грозой.Да не ведаем отмщенья. Замки все и укрепленья.Отдаем мы без боренья. Лишь отряд возьми с собой».

Я совет держал с вождями, как поступим в этом сами.Говорили: «Ты — с врагами. Ты неопытен и юн.Вид их кроткий — лик заемный. Этот люд и злой, и темный.Дух всегда в них вероломный. Каждый между ними лгун.

Так советуем мы сами: лишь с отборными бойцамиВ путь пойдем, — и пусть за нами близко следуют войска.Если явят лик покорный, — благо. Если ж — дух упорный,Да прольется гнев повторный на неверных, как река».

Был доволен я советом. Укрепившись мыслью в этом,Вот я вестника с ответом отсылаю: «Царь Рамаз,Знаю я твое решенье. Жизнь отрадней убиенья.Дам войскам отдохновенье. Сам иду к тебе сейчас».

В мысли, в действии проворных триста— взяв бойцов отборных,Смело я пошел до спорных и неверных этих встреч.А войскам сказал: «Следите, где пойду, и как по нитиТам же, вслед за мной, идите. Кликну, — вам поможет меч».

День прошел, и два дня снова. Хан послал еще другогоИ сказал такое слово, не один прислав покров:«Сильный ты, скажу без лести. Гордый ты, и стоишь чести.В час, когда мы будем вместе, много дам тебе даров.

Правду я тебе вещаю. Сам навстречу поспешаю».Я в ответ промолвил: «Знаю, щедрый хан твой властелин.Возвести, что волей бога до него ведет дорога.Будет радости нам много. Будем мы — отец и сын».

Дальше путь. Вблизи глухого леса, отдыха и кроваЯ искал. Послы мне снова. Привели лихих коней.Мне почет и мне участье. Ты, мол, солнце средь ненастья.«Быть с тобою, это — счастье для властительных царей».

От владыки извещенье: «Завтра нам соединенье.Утром встречу, без сомненья. Из твердынь спешу своих».Я велел разбить палатки. Взоры светлы, речи сладки.Не играть мне с ними в прятки. Принял их, как стремянных.

И возникла тут услуга. Наградить мне нужно друга.Из злокозненного круга вывел он меня, любя.Некий вестник возвратился, и со мной договорился.«Я должник. И грех случился. Не покину я тебя.

Не боясь заботы бремя, твой отец в былое времяПриютил меня. То семя не на пыльный пало путь.На тебя куются ковы. Против розы нож суровый.В той измене вскрой основы. Все узнай, и твердым будь.

Ты не верь тем вероломным. Знай, в изменничестве темном,В месте некоем укромном, сотня тысяч ждет солдат.И в другом еще засада. Тридцать тысяч биться радо.Предпринять немедля надо мер разумных целый ряд.

Выйдет царь тебе навстречу, в сердце сам готовя сечу.Ложь избравши, как предтечу, войско выстроит тайком.И пока ты будешь лаской окружен, как хитрой сказкой,Вдруг нагрянет бой развязкой, ты один, их тьма кругом».

За совет благодарю я. Говорю: «Коль не умру я,Уж достойно награжу я. Счастлив будешь ты вовек.Лишь скажи свои хотенья. Коль подобное раченьеБудет брошено в забвенье, я пропащий человек».

Никому о том ни звука. Тайна будет мне порука.Коль стрела ушла из лука, свист ее услышим мы.Но своим войскам веленье я послал из отдаленья:«Все сюда без промедленья, через горы и холмы».

Утром вестников с ответом я послал. И в деле этомСчел, что с ласковым приветом пусть они идут к врагу.«Приходи. Иду». Дорога вновь полдня. Здесь все от бога.Если смерть приходит строго, где укрыться я могу?

На утес взошел высокий. На равнине на далекойПыль клубится поволокой. «Там приходит царь Рамаз».Мыслю: «Сеть он мне раскинул. Но копья не опрокинул.Острый меч мой не содвинул. Приходи же в добрый час».

Говорю бойцам: «Как стены станем против мы измены.О скалу лишь в брызгах пены вал ударит в миге встреч,Кто за власть идет, вставая, дух того парит, взлетая.На кхатавов нападая, не напрасно вынем меч».

Гордо, резкими словами, я велел, пройдя рядами,Чтоб оделись все бронями, в сталь замкнув скопленье сил.Блещут шлемы, светят латы. В бой стремимся мы крылатый.В этот день, борьбой богатый, меч мой ворога рубил.

Вот из дали из туманной видит враг наш строй наш бранный.Вид нежданный, нежеланный. Шлет к нам вестника Рамаз.«Для чего же вы некстати в боевой явились рати?Нет в измене благодати. Огорчаете вы нас».

Был ответ: «Свой час расчисли. Знаю все твои я мысли.Ковы в воздухе повисли. Порвалась в сплетеньях нить.Приходи с своей толпою. Буду меряться с тобою.Поднят меч, готовый к бою, чтоб тебя в бою убить».

Обменялися словами. Тотчас дым пошел клубами.С двух сторон враги рядами из засады в бой пошли.Дым огней, всходивший мраком, для бойцов был скрытых знаком.В токе ринулись двояком, но вредить мне не смогли.

Взяв копье, своей рукою шлем скрепив над головою,Рвался я, горячий, к бою, быстрой смелостью гоним,Мною длинный строй построен. Ход стремительный удвоен.Вид врагов моих спокоен, многочислен, недвижим.

«Он безумен», — говорили. Там, где враг был в полной силе,Встал я, словно в плесках крылий. Двинул в воина копье, —Вмиг коня я опрокинул, их обоих в смерть содвинул.Треск копья. И меч я вынул, восхваляя лезвие.

Вижу, им довольно пряток. И на стаю куропатокСокол пал. В кипеньи схваток, на бойца швырнул бойца.Там, где меч мой светом машет, стрекозою воин пляшет.Смертный плуг мне ниву пашет. Прорван строй их в два конца.

Вкруг меня, шумя, вскипая, плещет вражеская стая.Я ликую, ударяя. Кровь как брызги из ручья.Тот, над кем клинок мой свистнет, и кого к седлу притиснет,Как мешок с коня повиснет. Все бегут, где гляну я.

В час зари, пред ночью черной, с вышины горы узорной,Возгласил к врагам дозорный: «Бой кончайте. Грозный час.Гнев небесный — полновластный. Прах вздымается ужасный.Силы ток идет запасный. До конца погубят нас».

Те, кого я за собою вел, призыв услышав к бою.Шли поспешною стопою, устремляясь до борьбы.Что утесы им и горы! Сломят всякие запоры.Бьют литавры, кличут хоры, слышен громкий глас трубы.

В бегство враг пустился смятый. Были овцы их солдаты.Мы в погоне. Блещут латы. Наше поле. Клик и стон.Царь Рамаз с коня был скинут, из седла мной опрокинут.Меч и меч, скрестясь, содвинут. Всех забрали мы в полон.

Вот хватают полоненных, слепотой как бы сраженных,Рушат наземь побежденных. Страх всесилен, пасть должны.А моим бойцам — награды. Ждали битвы, битве рады.Все враги — их смутны взгляды — стонут, точно чем больны.

Миг победы не обманен. Отдых светел и желанен.Лезвием я в руку ранен. Что мне этот царапок.За дружиною дружина, рада видеть властелина.Сердце их со мной едино. Мною дух бойцов высок.

В сердце смелых восхваленья — за труды вознагражденье.Те мне шлют благословенья, этим хочется обнять.Благородные, которым был как сын я, дружным хоромХвалят, видно было взорам, как мечом кладу печать.

Разослал солдат я всюду. Принесли добычи груду.Этой битвой горд пребуду. Кровью выкрасил простор.Кровью тех, кто смерть мне тщился дать. У врат градских не бился.Каждый город мне открылся, отодвинув свой запор.

Говорил царю Рамазу: «То, что скрыто, видно глазу.Так оправдывайся сразу, если ты попался в плен.Открывай свой твердыни. Все сочти их в длани ныне.А не то, в твоей кручине, счет сочту твоих измен».

Отвечал Рамаз: «Моею волей больше не владею.Чрез тебя лишь власть имею. Пусть придет ко мне скорейИз моих любой властитель. В замках каждый охранительБудет знать, кто победитель. Замки все в руке твоей».

Словно ветер по долине, власть моя стремилась ныне.Были отданы твердыни, все, их сколько там ни есть.Вражьих всех вождей собрал я, и раскаяться им дал яА сокровищ сколько взял я? Столько, столько, что не счесть.

Так, мои твердыни эти. Я прошел по Кхатаэти.В изобильи, в самоцвете, открывалась мне казна.Тем, что мне ключи вручили, я сказал: «Без страха, в силе,Будьте. Чаша изобилии мной не будет сожжена».

Чтоб отметить клад от клада, самоцветы, радость взгляда,Много времени бы надо, много взял сокровищ я.Я нашел покров чудесный, был он видом как небесный,В нем состав волшебно-тесный был как твердая струя.

Ни с ковром он, ни с парчою был несходен, но волною,И цветною, и стальною, полюбился очень мне.Взял я эту ткань оттуда. Всяк, кто глянет, молвит: «Чудо».Цвет ценнее изумруда, закаленного в огне.

Это в дар для той лучистой, кто мне светит в жизни мглистой,Как светильник золотистый. Из отборного, что есть,Для царя в родные страны потянулись караваны.И как дух цветов медвяный — чрез дары благая весть.

11. Послание Тариэля к царю индийскому, когда он победил кхатавов