Yuriy - o fad3c0960b610c79 Страница 11

она отмалчивалась. Наконец, мне надоела эта безызвестность, и я напрямую

спросил о ее тревоге. Она ответила, что опасается одного человека…

- Но почему она не сказала об этом нам? – удивился Лобов.

- Понимаете, у нее лишь предположения. Зачем же подводить под подозрение

непричастного, возможно, человека? К тому же близкого знакомого…

- Ну-ну, сказав «А», говорите уж и «Б». Что это за человек?

- Поймите… это лишь предположение… Оно может быть и неверным…

- Выкладывайте! Верно, не верно – проверять нам.

- Ну хорошо, - выдохнул Онипко. Это Ирина Арнольдовна Тамме, подруга

профессора.

- Ну и ну! – присвистнул Лобов. – Как это вы кстати!

После разговора с Онипко он как раз собирался встретиться с Тамме.

- Подробней, пожалуйста, - попросил он парня.

- Ксения говорила, что Ирина Арнольдовна всегда была суровой к ней, помыкала

ею, словом, она всегда была Ксении неприятна. Ксения сказала мне вчера, что у

нее… - Онипко замолчал.

- Продолжайте, - потребовал Лобов.

- Но это всего лишь предположение!

- Выкладывайте! Вы сами себя задерживаете. Времени-то у вас в обрез.

- Ну ладно… но только не говорите про это Ксении… Может, это всего лишь ее

вымыслы…

- Вы мужчина или кто? – не выдержал Лобов, и Онипко как-то скис, потерялся и

залепетал:

- Я сам, конечно, в это нисколько не верю. Но Ксения сказала мне, что Ирина

Арнольдовна вполне могла… вполне могла отважиться на убийство Василия

Нифонтовича…

- Она чем-то аргументировала свое предположение?

- Да как раз всем своим многолетним знакомством с этой женщиной… Говорила, что та не раз просила у профессора денег в долг, но он всегда помогал ей

безвозмездно, так что у нее вошло в привычку по случаю и без случая клянчить у

41

него деньги… Но вы знаете, об этом лучше вам все-таки поговорить с самой

Ксенией… Только не говорите, что я вам об этом сказал…

- И последнее. Вы лично не были свидетелем каких-нибудь подобных сцен с

Тамме, о которых говорила вам Ксения?

- Нет. Боюсь, что Тамме даже и не знает о моем существовании.

- То есть Ксения никогда не приглашала вас домой, где вы могли бы встретиться с

Ириной Арнольдовной?

- Приглашала несколько раз, но я всегда отказывался… Зная отношение ко мне

профессора… Я лишь несколько раз был у них на даче… Ну, когда профессора там

не было.

- Тогда, пожалуй, все. Спасибо вам за беседу. И еще. Не поделитесь, что за срочная

проблема у вас возникла?

- Если это не относится к делу, разрешите мне не отвечать?

- Как знаете, - и Лобов кивнул Онипко, выбирающемуся из салона.

Зазвонил мобильный телефон. Лобов посмотрел на определитель и ответил:

- Слушаю, Николай Владимирович.

- Дело идет, Всеволод Никитич. Я подал иск в суд о мере пресечения Кучину.

Обещали завтра рассмотреть.

- Поздравляю вас. Такими темпами, я думаю, мы скоро закроем дело. И наверху

на нас не будут в претензии.

- Не ерничайте, коллега. Лучше скажите, чем вы сейчас занимаетесь?

- Собираюсь встретиться с Тамме.

- А, с подругой покойного? Не вижу неотложной необходимости, но на ваше

усмотрение. Может быть, она что-нибудь добавит существенное. Кстати,

постарайтесь побольше узнать у нее о Кучине.

- Хорошо, Николай Владимирович.

Он позвонил Тамме, но в ответ услышал такое знакомое, но сейчас вовсе

нежелательное: «Абонент временно недоступен». Недобрые предчувствия

овладели им. Он зашел в соседний «Макдональдс», без аппетита проглотил два

гамбургера, запил ледяной кока-колой, вышел на улицу, закурил. Нетерпеливо

швырнул недокуренную сигарету в урну и снова набрал номер Тамме. Та же

история.

Поехал к ней домой. Поднялся на пятый этаж, позвонил в дверь. Долго ждал.

Никто не открыл. Приложил ухо к двери и прислушался. Ни звука, ни шороха

даже. Еще раз позвонил. «… или находится вне зоны действия сети».

42

Спустился вниз, сел в машину и поехал в университет. Нашел факультет

искусствоведения, зашел в деканат, представился.

Оказалось, что Ирина Арнольдовна Тамме должна была сегодня прийти на

заседание кафедры, но не пришла. Коллеги звонили ей, но с тем же, что и у

Лобова, результатом.

Лобов понимал, что оказался в тупике. Тамме была последним человеком, с

которым ему непременно нужно было встретиться. И вот она исчезла. В такие

минуты Лобов чувствовал себя потерянным, лишним и не способным ни к чему.

Не только чувствовал, но и на самом деле выпадал из работы - не мог думать, не

мог анализировать, не мог даже расслабиться, чтобы отдохнуть и собраться с

мыслями.

«Итак, все насмарку, - терзал он себя. Завтра суд удовлетворит прошение

Суровина, невинный человек попадет за решетку. Суровин непременно

растрезвонит о наших спорах, и мое реноме окажется сильно подмоченным». В

такой ситуации его могло вернуть к работе лишь какое-то неожиданное

происшествие. Тогда он мог мобилизоваться и вновь становился тем Лобовым, каким его привыкли видеть коллеги. Но где взять это самое происшествие, этот

спасительный толчок?

«Ириша, помолись обо мне!» - мысленно обратился он к жене. Свернул в тихий

скверик, присел на скамейку и снова закурил. Мысли, после разговора с Онипко

собранные для последней мыслительной атаки, растаяли, будто мираж. Самое

ужасное было то, что весь этот день ему предстояло мучиться в безвестности.

Ходить из угла в угол, курить одну сигарету за другой, капризничать, изводить

жену… Мрачная перспектива. Лобов повесил голову и совершенно не знал, что

предпринять.

Но спасительный выход нашелся неожиданно. Конечно, Лобов не верил в

мистику, но знал, что без потусторонних сил не обошлось. «Спасибо, Ириша!» -

шепнул он и нажал на соединение.

- Всеволод Никитич, здравствуйте. Родский говорит.

- Рад слышать вас, Максим Эдуардович.

- Вы просили звонить вам, если случится что-нибудь интересное.

- Конечно. И что же? – Лобов весь подобрался, предчувствуя, что

работоспособность вновь возвращается к нему.

- Ну так вот, думаю, что именно такое и случилось час назад. Не могли бы вы

приехать на кафедру? Я здесь.

43

- Буду через полчаса! – выпалил Лобов и поспешил к машине.

Увидев влетевшего Лобова, Родский встал из-за стола, пожал гостю руку и

пригласил сесть.

- Видите ли какой казус получается, Всеволод Никитич… Я вам говорил, что

заканчивается срок подачи студенческих работ для участия в конференции.

- Прекрасно помню.

- Так вот. Сегодня поступили тезисы доклада от одного студента. Очень

интересные, оригинальные тезисы. Неординарное решение одной проблемы.

- Я не сомневался, что среди ваших учеников есть достойные студенты.

- Благодарю. Но все дело в том, что это не наш ученик, то есть не Рябича и не мой, если вы об этом. Это ученик профессора Кучина.

- Вот как? И что же?

- Но Кучин никогда не занимался Второй мировой войной. Я ему позвонил, но он

даже не знает о том, что его ученик занимался этим. Во всяком случае, Илья

Матвеевич ничем ему не помогал в подготовке тезисов.

- Любопытно. А как зовут студента?

- Константин Онипко.

Если Лобов чего и ожидал, то только не этого.

«Интересное дельце! – промелькнула мысль. – Что ни час, то новые крутые

виражи!»

- А что за тема?

- Причины начала Великой Отечественной войны. И вся мысль тезисов как раз в

таком подходе, против которого всегда возражал Кучин. Я бы сказал, разработка

темы совершенно в духе Василия Нифонтовича.

- Так-так, позвольте подумать, - Лобов растерянно встал со стула и подошел к

окну. Помолчал минуту-другую. Потом повернулся к Родскому и спросил:

- Максим Эдуардович, Онипко – слабый студент?

- Посредственный. Звезд с неба не хватает. Все, кто не справился в семинаре

Рябича, автоматически переходили в семинар Кучина. Больше идти было некуда

Онипко не исключение. Он, конечно, старается, но, как говорится, Бог не дал.

- Тогда чем вы объясните такой успех?

- Ума не приложу, Всеволод Никитич. Впрочем… Вы знаете, что Ксения Рябич… ну

что она близка с этим Онипко?

- Да, теперь знаю.

44

- Тогда, может быть, она как-то посодействовала тому, чтобы, например, какая-то

идея отца или, допустим, конспект будущей книги, стали доступны ее

возлюбленному? Я склонен предположить, что так и было.

- А возможно, что и Ксения не при чем. Онипко ведь бывал на даче Рябичей во

время отсутствия профессора. Мог сам открыть компьютер или посмотреть его

записи… А вы сами не слышали от профессора об этой идее?

- Именно о такой никогда. У него было несколько теорий относительно начала

войны, но об этой мне ничего не было известно. Наверное, уместнее всего

поговорить об этом с самим Онипко.