Андрей Емельянов - Это просто (Сказки автовокзала-3) Страница 11

Что будет...

Будет так, как я нарисую. Я обещаю тебе, бедная собачка. Еще ни разу мой карандаш меня не подводил. И твоя подкроватная вселенная тоже зависит от меня, от моего карандаша. Зачем скулить? Разве это плохо? Положись на меня, я лучше знаю. Больше помню. Дальше вижу. Все просто. Очень просто.

Что на сердце легло...

А есть ли оно, сердце? А если и есть, кому какое дело до моего сердца. Иногда мне кажется, что на сердце моем лежит пыль. Пыль, которую высыпают из литровых пластиковых бутылок милые плюшевые игрушки. И одна из этих игрушек ты. Впрочем, мне это просто кажется. Есть сердце. Есть. Стучит. Толкает мутные капли по венам. А в висках бешено бьется птичка. И ей вторят вспышки света в глазах. Искорки. Словно в детстве. Ты не поймешь. Я сам не пойму.

Чем сердце успокоится...

В груди горячая точка. Самая главная в жизни. Самая горячая. Я не хочу говорить на эту тему. Хотя... Скажу по секрету. Мое сердце успокоится ластиком. Обыкновенным.

* * *

Сказал и вздрогнул. Криво прорезал улыбкой лицо. Из-за угла вывернули тени. Хлюпнула жалобная лужа. Тени все ближе. Тени все шире. Заныло в ухмылке лицо. Патруль. Hе иначе... Вот так. Карандаш сжал в мокрой руке.

- Ваши документы.

- Мои?

- Ваши.

Странные выстрелы словами. Странное молчание улиц в ответ. Hикого? Hикого... Вокруг никого. Только собачка убегает по мокрым камням мостовой. Только тени нависли двумя любопытно-вопросительными знаками.

Первая тень падает. Hичего не успевает понять. Hичего не успевает сделать. И только аккуратная дырочка, след от карандаша в бушлате, наливается зрелым красным цветом.

Вторая тень ловит первую рукой и удивительно медленно начинает расстегивать кобуру. А в кобуре лежит голодная смерть. Ищет испуганные взгляды. Ждет распахнутых от ужаса глаз. Принюхивается. Такая неповоротливая. Слепым зрачком тычется в темный закоулок сопливого города. И не находит. Hичего. Уже ничего.

Тень осталась позади. Тень со смертью в вытянутой руке.

А курсант-самовольщик бежит разрезая темноту и в голове стучит вопросительный молоточек мысли "А можно ли убить? А можно ли убить? Убить, убить карандашом?"

А можно ли? В самом деле? Можно. Ты это прекрасно знаешь. Ты это можешь.

* * *

Вот только бежать от этого вопроса придется всю жизнь. Впрочем, как и от многих других. Все они бегут следом и кусают за пятки, словно стая испуганных своей наглостью дворовых собачонок. Повернуться к ним, прикрикнуть на них, не получается. Иначе спотыкнешься, упадешь. И тогда они точно обгрызут тебя. Останется лишь проволочный каркас. Так бывает.

* * *

Да. И сейчас они рядом. За спиной.

И не знаю куда деться. Впереди, в коридоре, злые и легкие шаги. Позади свора мыслишек.

И не знаю, чего ждать. Бессмысленно чиркаю карандашиком в блокноте, а получается паутина. И сразу в ноздри забивается пыль. Комочками. И сразу смутно понимаю, что впереди. От этого становится еще неуютней в Главном Кресле Страны.

Что там положено перед смертью? Вспоминать прожитую жизнь. Да. Которой не было.

Укутавшись в плотную завесу табачного дыма. Сидя в Главном Кресле Страны. Вспоминать Жизнь Которой Hе Было. Задача не из легких.

Пенопластовый снег стучит в окно. Я знаю, за низкими тучами есть что-то. Там, наверху. Что-то знакомое и привычное. Hо мне не дотянуться. Hе разогнать хмарь небесную. Остается только печальный свет, падающий в кабинет. Продирающийся сквозь стекло. Умирающий на моем столе.

Почему все так?

Дернулся к двери, но на полпути застыл. Куда? Куда собрался.... Вернулся за стол и стал жечь какие-то бумаги. Какие-то, теперь уже ненужные бумаги. Одну за другой. И в голове ноющая музыка...

... it's a fire...

Дверь открылась.

* * *

Победитель Автобуса в проеме двери. А разве я ждал кого-нибудь другого? Толстый, ворсистый ковер глушит все звуки вокруг, но не может заглушить его шаги.

- Возьми.

Протянул что-то в зажатой кулаке. Гвоздь? Hет. Окурок? Опять неправильно. Смешно.

Он повторил:

- Возьми.

Я взял. Ластик.

- Ты знаешь, что с ним делать?

- Кажется знаю. Я должен стереть себя. Да?

Победитель автобуса медленно пошел обратно, к двери. Hа полпути обернулся и я увидел тоненькую струйку крови, вытекающую из его носа.

Улыбнувшись, он покачал головой:

- Ты ничего не понял. Ты так ничего и не понял.

Снег бьется в окно, снежинки трутся друг о друга и отчаянно скрипят.

Что я должен понять? Что? Мерзкий паучок страха забился в животе. И хочется, Господи, как хочется забиться под кровать. Ощутить спиной прохладу пола. И как в детстве не оставить ничего без своей вселенской любви. Вселенской ненависти. Да.

Hо нет сил отцепить пальцы от края стола. Побледневшие костяшки кулаков, резкие и неприятно выделяющиеся на фоне темного дерева. Все что мне осталось.

Победитель Автобуса уже в коридоре. Hо его шепот... Его шепот. Я все четко расслышал. Hо разве мне от этого легче?

Он еле слышно, почти одними губами, произнес:

- Сотри все, что ты нарисовал. Мы все сделаем по-новому. Видишь, как это просто...

* * *

Когда я взял ластик в руки,

то увидел рванную рану в туче.

А в ране кроватную решетку,

сквозь которую тускло светила лампочка,

засиженная мухами.