Жорж Милославский. Бабочка под сапогом - Юрий Ра Страница 11

После ужина личное время и культурный досуг. Внезапно, оказалось, что развлекать нас приехали ученики какой-то местной школы, то ли шефы, то ли просто активисты из колхоза по соседству. Мне даже странно как грамотному в этом вопросе человеку показалось — конец июля, каникулы, все дети давно разъехались, где их нашли? Так или иначе, но была музыка, песни, пляски на лесной опушке, юмористические сценки. Когда предложили выступить желающим из числа бойцов, удивил трепач и балагур из опоздавшего двадцать второго. Мелкий парень одесской наружности с одесским же слегка гипертрофированным акцентом читал монолог Жванецкого, хорошо читал. Все смеялись и аплодировали, как и детям. Много ли надо солдату для счастья — покорми, песенку спой, спать уложи да не буди рано, он и счастлив. Только один штрих — не устраивайте солдату праздников, солдаты их терпеть не могут! Как говорится, солдату праздник что колхозной лошади свадьба. Шея в цветах, а задница в мыле. Хуже праздников в армии только спортивные праздники.

Ночуем в огромных палатках, предварительно прогретых тепловой пушкой. Большой плюс командирам, позаботились о ночевке, хотя ночи теплые. Хорошо! Всё-таки ужин из полевой кухни вкуснее, чем в столовой. Тут командиры кушают из одного котла с солдатами, закладку контролирует дежурный офицер, не замазанный в коррупционных схемах, так что сытость от гречки с тушенкой помогает примириться с лишениями и тяготами армейской службы. Вообще, есть такие подразделения, где солдаты предпочитают скитаться по лесам всю зиму и жить в палатках с буржуйками, нежели ночевать в холодных казармах и строиться каждый час. Я точно знаю.

Умываться с утра в речке — романтичный вариант. Особенно, если не всей батареей, не чистить зубы водой из реки и не задумываться о том, что в воде может плавать. С зубами ладно, из фляжки питьевой водой сполоснул. А в воду надо заходить поглубже, где не взбаламучена вода. А следующим солдатам еще глубже. Только не в сапогах, сапоги промокнут.

Обучение пользованию просто противогазом и ОЗК, бег в полной химзащите, Синеглазка как кульминация подготовки. Хотя по мне, лучше с Синеглазочкой десять минут в обнимку, чем в те же десять минут бега в ОЗК. Кстати, не все в неё поверили в нашем взводе. Заходим в химическую палатку отделениями в уже надетых противогазах. Все парни заранее убедились в их герметичности и правильно подобранном размере, клапаны на месте, пробки вынуты — вперед! Садимся на корточки в кружок вокруг стеклянной колбы с крышкой.

— Там хлорпикрин — хрюкает Черновалюк и вытаскивает пробку. — У всех всё в порядке? Значит молодцы, противогазы носить умеете.

— Да это вода простая, никакого газа в палатке нет. Нас разводят! — хрюканье сбоку.

— Кто-то еще так думает? Угу? Разрешаю снять противогазы всем желающим.

Как же я люблю наших педагогов с лычками, Олегу надо в детском саду работать с его умением общаться с детишками. Двое юных героев, убаюканные обертонами сержантского благодушного хрюканья снимают противогазы. Какие красивые глаза, такие синие и большие, словно в мультиках-анимэ! Выводим новоиспеченных Кагаяму и Наруто, или как их обычно зовут в мультфильмах, из палатки даем дышать воздухом. Восхитительное, скажу я вам удовольствие подышать, лучше всех это знает рядовой, пробежавший трешку в противогазе или наши Наруто и второй. Но они еще не дошли до стадии радости, пока они просто плачут. Скупые мужские слезы потоком льются из глаз, не надо стесняться, мужчины тоже плачут. Особенно после слезоточивого газа. Теперь весь взвод в курсе, насколько эффективен противогаз, почему хлорпикрин называют Синеглазкой, какая сволочь этот Черновалюк.

Обратно едем как белые люди, если белые люди предпочитают передвигаться в грузовых Уралах без тентов, зато с лавочками. У меня весьма козырное место в передней части кузова, практически над кабиной. Рядом сидит незнакомый лысеющий капитан, фуражку бережет, в руках держит. Это правильно, фуражка не шлем, летает высоко. С какой-то радости его проперло на философию, я и поддержать могу разговор, чай тоже философ. Как Хома Брут.

— Молодой ты еще, солдат, служить тебе еще и служить, пока не постигнешь премудрости армейской службы.

— Ну, это как посмотреть.

— А как не смотри, дух ты еще. Или есть что возразить?

— Если готовы услышать мою точку зрения, то могу, еще как могу. — Скорость небольшая в колонне, не более пятидесяти км в час, беседе ничто не мешает.

— Валяй, возражай.

— Мне служить до дембеля осталось полтора года. А вам лет десять, не меньше. Так кто из нас дух?

Немая пауза, видимо, к разговору прислушивались все сидящие рядом. Солдаты старательно не засмеялись. Офицер сначала не нашел, что ответить, а потом тактически грамотно замолчал. Да уж, умею я душевно общаться, всегда супруга подчеркивала мою высочайшую тактичность. А он первый начал, не я. Чтоб качественно морально унижать собеседника, надо обладать высокой моралью. Как у меня.

Это альпийские стрелки из анекдота по возвращении домой сначала отдают супружеский долг, а потом снимают лыжи. У нас сначала надо почистить сапоги, их вообще есть смысл чистить в любую свободную минуту. Сапоги — лицо солдата как говорится. Самые дрищеватые бойцы в нашем взводе ухитряются носить сапожную щетку за голенищем. Как так, у меня икры в голенища еле-еле залазят, аж больно в первую минуту. А тут целая щетка… А уже после сапог идет автомат. Мы не мотострелки, здесь нет культа оружия в его сакральном понимании. Бойцы ПВО не автоматом воюют.

Поэтому чистка назначена на следующий день после возвращения в казарму. И вот на середину расположения выставляется канистра с маслом, выкатывается круг обтирочной бумаги, народ раскладывается кто на полу, кто на табуретке… начинается треп за жизнь. Ружейное масло вкусно пахнет, от пола веет прохладой, лежишь такой весь умиротворенный и чистишь ствол, туда-сюда, туда-сюда. На механизм уже не хватает сил. А нет, я не спал. Чищу вот автомат. Мотострелки рассказывали про игру в индейцев: после чистки оружия командир сует палец в любое место в автоматовых кишках, а потом его разглядывает, палец в смысле. Если палец загрязнился, им же на лице хозяина автомата рисуется узор как у индейца, а оружие перечищается. У нас не то, у нас даже никто не объяснял, что из себя представляет эта самая чистка оружия. Всяк, согласно своему пониманию, чистит оружие. А оно прощает