H2O III - Сим Симович Страница 11

и мы должны поменяться вслед за ней. А если ты не согласишься, что ж, я немного потеряю. И всегда смогу поработить твой дух, но сначала придётся убить тебя самого. Поэтому хорошенько подумай, брат, что же ты выберешь: смерть с сохранением чести или же жизнь со врагом? В глазах шамана всё также горело магическое пламя, но я лишь отрицательно покачал головой и презрительно сплюнул ему прямо под ноги, показывая тем самым своё истинное отношение к этому, с позволения сказать, предложению, на что он лишь рассмеялся.

— Я лишь хотел тебе предложить увидеть этот мир моими глазами! Показать, как живут мои «люди», дабы ты наконец-то понял, что нам нечего делить и я хочу лишь помочь. Но не обольщайся, твои знания нужны мне не столь остро. Духи времени активно восстанавливают ваши древние архивы, названные библиотеками. Видишь? Я немного начитан. И неважно, что «дикий шаман». Удивляет, не правда ли? Люди до сих пор так и не поняли, что мы тоже развиваемся и готовы идти на компромисс для общего блага. Смекаешь? — Синекожий осклабился, а я наконец-то увидел, пусть и боковым зрением, как мои «горячие» элементали пытались пробиться сквозь воздушный барьер великого духа.

Ну хоть какая-то польза от них есть. А то без приказа они мало на что способны, но оно и понятно. Все духовные «сучности» такого порядка, и для них это норма, так что нужно привыкать или разойтись прямо сейчас, если не сдохну от цепных духов дикого шамана.

— Но зачем? — я искренне недоумевал и всё так же хотел добить этого ксеноэльфа, ибо привык, и так заведено, всегда.

Увидел ксеноса? Убил. Промедлил? И вот тебя уже приносят в жертву тёмному, светлому, серо-буро-малиновому, да вообще неважно какому, но всё-таки богу. Или просто съедают, иногда живьём, если дикари оказались особенно фанатичны или же голодны до свежего мяса.

Разных баек наслушался за время работы в своём мире, казалось бы, прошло всего ничего, а уже как целая жизнь. Помню, как-то рассказывал один из наёмников корпорации, что зачищали они поселение зелёных дикарей, и самцы у них были из веганов, а вот самки жрали как людей, так и мозги усопших мужей. От этого они были наиболее опасны, дики и кровожадны, но это уже мелочи. Занимались охотой, войной и захватом новых мужей, стариков там тоже не было, и понятно почему. Так что поселение быстро зачистили и тут же предали огню. И это лишь одна из множества историй, что мгновенно приходят на ум. Поэтому мне хватает поводов ненавидеть всю эту погань, и неважно, в каком я сейчас из миров, ибо враг всегда остаётся врагом.

— Зачем? — холодный голос шамана тут же возвращает меня в суровую реальность. — Я лишь хочу чтобы ты понял!

— Тут ты прав… Я настолько всё понял, что преисполнился в своём понимании… И моя ненависть настолько чиста. Воздух задрожал, и, пока великий дух был занят моими элементалями, ускоряюсь и делаю свои удары максимально тяжёлыми за счёт телекинеза. Что я выбью из тебя весь напускной гуманизм и эту извращённую тягу к демократическому мультикультурализму, ибо люди понимают лишь силу. Ломаю ксеносу нос.

Динамическая защита не работает, зато регенерация шамана и его магия напротив, и каждый мой новый удар встречал уже восстановленную морду ксеноса. Ненавижу шаманов. Удар за ударом. Время тянулось, как патока, но я продолжал выбивать из шамана всю эту чушь, явно вычитанную им из найденных книг. С упёртостью носорога я продолжал избивать этого психа, что радостно улыбался, и казалось, что он смеялся только сильнее с каждым новым ударом. Думает, что это лишь подтверждает его правоту? Больной ублюдок.

Демократия — это, и она разъедает умы даже отбитых иномирцев!

С каждым новым ударом крови становилось всё больше и больше, а регенерация шамана лишь ускорялась, и поэтому я на секунду застыл. Мгновение, и собираю кровь воедино, и тут же заталкиваю прямо в глотку беснующемуся отродью. Секунда, и кровь, пропитанная моей магией, уже уходит в пищевод ксеноса. Пара томительно долгих мгновений и лёгкого блуждания по организму дикаря, я всё же нахожу его сердце, «моя кровь» оплетает его подобно смертоносной паутине, лёгкое усилие, и вся кровь, пропитанная моей магией, меняет форму на небольшие иглы, а затем и жадно впивается в сердце шамана. Глаза, пылавшие от магии, резко затухают. Какая-то доля секунды, и бездыханное тело ксеноса рассыпается миллионами одуванчиков.

— Какого… — только и успеваю промолвить, как шаман, ставший океаном из одуванчиков, уносится вдаль пойманным ветром духа стихий.

— Я всегда знал, что ты победишь. — за моей спиной тут же послышалось приятное мурчание. — Мур? Что дальше, брат? — продолжил тарахтеть кошколюд.

— Не брат ты мне, гнида короткошёрстная… Девочки, за мной… — отдав приказ элементалям, что уже несли моё снаряжение, я спокойно наблюдал за тем, как безмолвный дух ветра ровнял форт людей с землёй, а одуванчики всё так же красиво летели вдаль.

А ведь этот засранец всё равно ушёл на своих условиях. Улыбаюсь, провожая океан одуванчиков взглядом. Будь он человеком, быть может, могли бы дружить. Но сейчас… Никаких компромиссов или же бессмысленных сделок и торгов с принципами, теперь есть лишь я и мой путь!

— Подожди, человече… — кошак увязался следом за мной, но теперь я его принципиально игнорировал. — Девочки, а вы знали, что все псы попадают в рай? — произнёс я на кошачий манер, устремляя свой взор в сторону ближайших руин.

Глава 7

Вскоре показался и лес, мутировавший под влиянием концентрированной магии ещё с первой волны, так этим деревьям уже не один век, но они словно застыли в своём росте, навсегда оставшись сморщенными, обгоревшими и лишёнными листвы. Как они выживают? Магия! Ну и ветви приобрели новые свойства и повышенную прочность, так что на данный момент они куда прочнее стали. Так что теперь неразумные «энты» из зелёных насаждений и веганов стали охотниками. И если верить всё той энциклопедии, что я почитал во время полёта, то они даже могут ходить, пусть и в своём понимании.

Где-то вдали каркнула ворона и полетела над лесом, ну а «лес» тут же среагировал, и десяток мощных ветвей тут же устремился к добыче. Секунда — и птичку просто разорвали, а каждое древо утащило в дупло по своему кусочку от пирога. Так и жил, не тужил сей лесочек, выживая охотой, пока