Ночь в одиноком октябре - Желязны Роджер Джозеф Страница 11

Шуршалы, сгрудившись у края зеркала, собрались в один комок, отбрасывающий голубоватые отблески. Почему – не знаю. Одна из маленьких загадок этой жизни…

Снаружи я обнаружил мертвую летучую мышь, пришпиленную к дереву арбалетным болтом. Не Игл, просто какой-то местный. Нет, этого так оставлять нельзя…

Я вернулся к трупу, который опять основательно пожевали и который уже порядком попахивал, и перетащил его к следующему укрытию. На большее я был не способен. Я развернулся и побрел домой – челюсти ноют, шея переламывается от боли, лапы начисто истерлись.

– Я хочу умереть. Я хочу умереть, – раздался тонкий голосок прямо у меня из-под ног.

– Ползец, в чем дело? – спросил я.

– Хозяину стало плохо, прямо здесь, – произнес он. – Я воспользовался этим и сбежал. Я хочу умереть.

– Будешь лежать здесь и дальше – любая проезжающая мимо телега непременно исполнит твое желание. Так что переберись-ка ты лучше поближе к обочине. Давай, я помогу тебе.

Я перенес страдающую рептилию в травку.

– Что мне делать, Снафф? – спросил он.

– Полежи на солнышке, пропотей как следует, – посоветовал я ему. – Пей побольше.

– Не знаю, стоит ли…

– Тебе станет лучше. Можешь мне поверить.

И я оставил его стонать на вершине камня. Я добрался до дома, пролез внутрь и из последних сил, ползком, обследовал комнаты, проверяя, все ли в порядке. Хозяина дома не было, я поспал в гостиной, проснулся, перекусил, снова вздремнул.

Чуть погодя я заслышал Джека, приближающегося к парадной двери. Он был не один: судя по шагам, вместе с ним шел Ларри Тальбот. Они остановились у двери, продолжая дискуссию, начатую, по-видимому, по дороге сюда. Похоже, они только что вернулись из офиса констебля Теренса, куда были приглашены в числе нескольких других соседей для опроса, учиненного городским начальством и касающегося пропавшего констебля, того самого, которого я сейчас тащил через поля, через леса. И насколько я понял из их беседы, разобравшись с ними, сразу ввели следующую группу людей для дальнейшего опроса. Но я сейчас так себя чувствовал, что мне было все равно, найдут они полисмена или не найдут. Коли найдут, так пускай забирают все, что от него осталось.

– …И викарий Робертс сидел там, глаз с нас не сводя, будто все мы в сговоре обтяпали это дельце, – говорил Ларри. – Да какое право имеет этот человек присутствовать на официальном дознании? Он же чокнутый.

– К счастью, – зазвучал в ответ голос Джека. – Иначе кому-нибудь могло прийти в голову обратить внимание на его намеки.

– Верно, – согласился Ларри. – Вот кого бы стоило прикончить, так это именно его.

– И опять же тогда обратили бы внимание на его видения.

– Да, конечно. – Последовал глубокий вздох. – Я просто срываю злость, ненавижу тех, кто осложняет и без того затруднительное положение. – Он снова вздохнул. – Я заметил, что на этот раз у него с собой не было арбалета, – добавил он.

– А вот этот факт заставит некоторых поломать головы.

Они дружно усмехнулись.

– Ларри, – внезапно сказал Джек. – Признаюсь, я не совсем понимаю, какое участие принимаете во всем этом вы. То, что вы человек знающий, не подлежит ни малейшему сомнению; в том, что вы отдаете себе полный отчет в своих действиях, я абсолютно уверен; не могу отрицать и того, что вы были весьма полезны. И я благодарен вам за это. Но в то же время вы не собираете ингредиентов, необходимых для формирования силы, направленной в ту или иную сторону. Признаю опять-таки, что, когда вы впервые появились у меня и назвались закрывающим, я счел ваше поведение несколько несуразным. Но сейчас я понимаю: в этом что-то есть. Однако, насколько я могу судить, вы не исполняете никаких сопутствующих действий, пренебрегаете какой-либо защитой перед днями, что ждут нас впереди. И если это действительно так, то вы, возвещая о своей позиции и одновременно продолжая пребывать в пределах Игры, навлекаете на себя верную погибель.

– Вы – единственный, с кем я поделился этим, Джек, – ответил Ларри.

– Но почему?

– Естественно, я встречался почти со всеми игроками. Но в вас крылось нечто такое – может, это связано с вашим псом, – что уверило меня: я буду в полной безопасности, открывшись вам. Я ведь уже говорил вам, что предчувствие – мои коронный номер.

– Но, сэр, ваша роль во всем происходящем? В чем она заключается?

– Я никогда и никому не рассказываю все до конца. Это может повлиять на ваши поступки и изменить порядок вещей, который я предвижу. Тогда мне придется начинать сызнова, и существует вероятность, что я могу опоздать.

– Признаюсь, вам почти удалось запутать меня, но я чувствую, что за вашими словами кроется истина. Когда придет время, расскажите мне все, что сможете.

– Всенепременно.

Я услышал, как они ударили по рукам, затем раздались удаляющиеся шаги Ларри.

Некоторое время спустя я отправился потренироваться в перетаскивании тяжестей на длинные дистанции. Теперь я добрался до места, где земля превратилась в жидкую кашу – вот где начался настоящий ад. Труп цеплялся за кусты ежевики, путался в сухих сучьях и застревал меж кочек. Бьюсь об заклад, на этом участке полисмен оставил еще несколько частей своего тела, но я слишком устал, чтобы оглядываться назад. Наконец, я бросил его и направился домой. Было уже около полудня, и все говорило о том, что сегодня ночью мы снова отправимся на охоту, рождение новой луны и все такое прочее. А мне надо было отдохнуть.

На обратном пути я проверил, на камне ли еще Ползец, но нет, его уже нигде не было видно. Зато вдаль устремлялся крайне извилистый след.

Серая Дымка, пристроившись на столь часто посещаемой ветви дерева, ожидала моего возвращения. Я отметил, что пришпиленное тельце летучей мыши куда-то подевалось, хотя арбалетный болт так и торчал из ствола.

– Ну что, Снафф, ты закончил, нет? – спросила она, спускаясь вниз.

– Лучше не спрашивай. Дельце оказалось не таким уж легким.

– Извини, – проговорила она, – но сегодня я была у констебля, со своей хозяйкой, слышала все эти разговоры…

– И что там говорили?

– Будто знают, что он приехал сюда, и, уверены, назад он не вернулся, и они этого так не оставят, пока не найдут его или не выяснят, что с ним произошло. И так далее.

– А, ничего нового. А как прошло дознание?

– У нас все в порядке. Хозяйка свершила свое безумное действо: заявила, что его утащил для подмены маленький народец. Им пришлось убеждать ее сидеть спокойно. Растов внезапно стал понимать по-английски куда хуже обычного. Моррис и Мак-Каб вели себя очень вежливо: просто сказали, что ничего не знают. Джек продемонстрировал свои изысканные манеры, проявил массу сочувствия, но ничего добавить не смог. Дорогой Доктор негодовал, сетуя, что спокойствие, которого он искал, дабы завершить свои исследования, было нарушено тем же самым, от чего он так упорно бежал. Ларри Тальбот сказал, что никогда не видел этого человека. Оуэн сообщил, что они поговорили, но он не заметил, куда тот потом отправился. Хотя он, скорее всего, последний, кто видел полисмена, если верить списку, который перед своей гибелью полицейский обсудил с констеблем.

– А что викарий?

– Он просто заявил, что кто-то из нас лжет, дабы покрыть «диаволово деяние», и что он обязательно дознается-кто.

Я покатался в высохшей траве И стал выкусывать застрявшую в шерсти колючку.

– Далеко продвинулся? – спросила она.

– Ну, может, на две трети. Сейчас как раз самый мерзкий участок.

– Они, вероятно, обыщут все в округе, а потом двинутся дальше. У тебя есть еще немного времени.

– Это успокаивает. Вы идете сегодня ночью на промысел?

– Наверное.

– Завтра все заканчивается. Так что без обид, как бы все ни обернулось.

– Никаких обид.

– Неподалеку от реки я наткнулся на здоровенный куст кошачьей мяты. Если останемся живы, я угощаю.

– Спасибо.

Она потянулась. Я потянулся и зевнул. Мы кивнули друг другу и направились каждый своей дорогой.