Карл Барт - Карл Барт Очерк догматики Страница 12

Там, где «мощь сама по себе» становится предметом почитания и поклонения, где она стремится стать властью и утверждать свое право, там мы имеем дело с «революцией нигилизма». «Мощь сама по себе» есть nihil, а когда она выходит на передний план и стремится господствовать, тогда не порядок созидается, а вспыхивает революция. «Мощь сама по себе» есть зло, есть конец всех вещей.

Могущество Бога, подлинная мощь противоположна такой мощи. Могущество Бога есть превосходящая мощь, более того, оно есть противоположность «мощи самой по себе». Бог говорит «нет» такой революции нигилизма. Он есть ее победоносная противоположность, в ней Бог выступает на передний план, здесь происходит то, что происходит, когда солнце пробивается сквозь тучи: рушится и низвергается мощь этой «мощи самой по себе». При этом обнажается присущая данному понятию жестокость, оно утрачивает уважение, которым пользуется. Демоны вынуждены бежать. Бог и мощь сама по себе исключают друг друга. Бог есть совокупность возможного, а мощь сама по себе есть совокупность невозможного.

В какой же мере могущество Бога противоположно мощи самой по себе, в какой мере оно превосходит все другие могущества и в какой мере отлично от всякого бессилия?

Священное Писание никогда не ведет речи о могуществе Бога, его проявлениях и его победах вне связи с понятием права. Могущество Бога изначально есть могущество права. Это не простая potentia, это potestas, то есть «легитимное», основанное на праве могущество.

Что означает право? Обращаясь назад, мы должны сказать: могущество Бога есть в том и потому могущество права, что это всемогущество Бога-Отца. Следует подумать о том, что было представлено как жизнь Бога-Отца, как жизнь Бога, который в себе не одинок, но живет и правит от вечности как Отец своего Сына, который в своей самой сокровенной сути существует в этой общности. Всемогущество Бога как правового могущества есть могущество Бога, который в самом себе есть любовь. То, что противостоит этой любви, что является одиночеством и особым самоутверждением, как таковое, не есть право и потому не есть действительное могущество. Оно отвергается Богом.

Бог утверждает порядок — порядок в смысле того порядка, который наличествует в Самом Боге, между Ним и его Сыном и Святым Духом. Могущество Бога есть могущество порядка — порядка его любви, воздействующей на способы осуществления порядка и ведущей к целям порядка. Могущество Бога есть святое, праведное, милосердное, терпеливое, благое могущество. И то отличает могущество Бога от бессилия, что Он есть Триединый Бог.

Это могущество Бога есть могущество его свободной любви в Иисусе Христе, в нем оно реализуется и открывается. Мы должны поэтому вновь посмотреть на деяние Бога как на совокупность всего возможного и действительного. То, что Бог в своей милости есть и созидает, — это совокупность всего того, что называется способностью, свободой и возможностью. Могущество Бога не есть бесхарактерное могущество, и потому беспредметны всякие детские вопросы типа «может ли Бог сделать, чтобы дважды два равнялось пяти» и т.п., поскольку за такими вопросами стоит весьма абстрактное понятие того, что значит «мочь».

Могущество, способное ко лжи, не было бы действительным могуществом. Это было бы бессилием, мощь, полагающая себя способной все утвердить и всем распоряжаться, — ничто. У такой мощи нет ничего общего с Богом и тем самым с действительным могуществом. Могущество Бога есть подлинное могущество, и потому оно надо всем. «Я есть Бог всемогущий, ходи предо Мною и будь непорочен». Это «Я» показывает, кем является всемогущий Бог и что такое всемогущество. Или «Дана Мне всякая власть на небе и на земле». Ему, Иисусу Христу, дана она.

В этом деянии Бога живо явлено его всемогущество как исцеляющая и праведная мощь. Следовательно, Бог есть совокупность, определение, граница всего возможного. И таким образом, возвышается Он надо всей действительностью как трансцендентный Бог и пребывает во всем действительном как имманентный Бог — Он, субъект, который произносит это святое и благое Слово и созидает свое святое и благое дело.

Лекция 8 БОГ-ТВОРЕЦ

Поскольку Бог стал человеком, то стало явным и достоверным и следующее: Он не желает быть только для себя и тем самым быть в одиночестве. Он дозволяет отличному от Него миру иметь свою собственную действительность, своеобразие и свободу. Его Слово образует силу бытия мира как творения. Он создает, поддерживает в бытии и правит миром как ареной, а в его средоточии — человеком как свидетелем своего величия.

Верую в Бога, Отца, всемогущего, Творца неба и земли.

Когда мы подступаем к истине, которую исповедует церковь в понятии «Творец», чрезвычайно важно понимать, что здесь мы стоим перед тайной веры, познание которой возможно только посредством откровения. Первое положение символа о Боге-Отце и его создании не представляет собой какое-то языческое «преддверие», какую-то сферу, где вместе пребывали бы христиане, иудеи и язычники, верующие и неверующие и где они все вместе пребывали бы перед действительностью, которую они были согласны обозначить как создание Бога-Творца.

Что такое «Бог-Творец» и как все обстоит с деянием творения — это от нас, людей, сокрыто не в меньшей степени, чем все остальное, о чем идет речь в вероисповедании. Верить в Бога-Творца для нас не более доступно, чем в то, что Иисус Христос зачат от Святого Духа и рожден Девой Марией. Дело не обстоит таким образом, что истина о Боге-Творце доступна нам непосредственно, а истина второго положения может стать доступной только благодаря откровению. И в том и в другом случае мы пребываем перед тайной Бога и его создания, и доступ и в том и в другом случае может быть лишь одним и тем же.

Ведь символ говорит не о мире или, во всяком случае, говорит об этом лишь сопутствующим образом, когда ведет речь о небе и о земле. Он не утверждает: верую в сотворенный мир, не утверждает и: верую в деяние сотворения. Он утверждает: верую в Бога-Творца. И все, что говорится о творении, целиком и полностью определяется объектом этого утверждения. Здесь постоянно действует одно и то же правило: все предикаты определяются им. Это относится и к творению. По существу, здесь речь идет о познании Творца, а затем, и исходя из этого, должно пониматься его деяние.

Речь идет о Боге -Творце и потому — и о его деянии как творении, сотворении неба и земли. Если мы со всей серьезностью подойдем к этому понятию, то нам сразу же станет очевидно: перед нами не та сфера, которая может быть в каком-либо смысле доступна человеческому созерцанию или даже человеческому мышлению. Мы можем обратиться к естествознанию с его учением о развертывании сущего, с его сообщением о миллионах лет, в течение которых свершалось устойчивое становление космоса, но было ли естествознание когда-либо в состоянии подойти к самому тому факту, что есть мир, проделывающий это развитие?

Продолжение представляет собой нечто совсем иное, чем это полное и исключительное начало, с которым связано понятие творения и Творца. Когда ведут речь о «мифах творения», мы имеем дело с заблуждением принципиального характера. Миф в лучшем случае может служить параллелью точной пауке, поскольку и миф направлен на созерцание того, что всегда уже есть и будет. Миф имеет дело с великой, стоящей перед человеком во все времена и потому вневременной проблемой жизни и смерти, сна и бодрствования, рождения и смерти, утра и вечера, дня и ночи и т.д. Все это темы мифа. Миф рассматривает мир, если можно так выразиться, отталкиваясь от его пределов, но это всегда уже наличный мир. Не существует мифа о творении, поскольку творение, как таковое, недоступно мифу. Так, к примеру, в случае с вавилонским мифом о творении совершенно отчетливо видно, что речь идет здесь об определенном мифе о становлении и прохождении, и его в принципе нельзя соотнести с тем, о чем говорится в Бытии 1 и 2. Можно в лучшем случае утверждать, что тут встречаются некоторые мифические компоненты.

У того, что говорит при этом Библия, нет никаких параллелей в мифе. Если уж хотят наделить библейское сообщение каким-то именем, соответственно включить его в какую-нибудь категорию, то нужно использовать термин «сказание». Библия в Бытии 1 и 2 ведет речь о процессах, находящихся вне нашего исторического познания. В то же время она ведет речь на основании знания, которое соотносится с определенной историей. В том-то и заключается примечательный момент библейских исторических повествований о творении, что они находятся в тесной связи с историей Израиля и тем самым с историей действия Бога в союзе с человеком. Согласно Ветхому Завету, эта история начинается уже с того, что Бог сотворил небо и землю. Как первое, так и второе сообщение о творении находятся в однозначной связи с темой Ветхого Завета: первое сообщение указывает на союз через полагание субботы как цели, а второе — через продолжение деяния творения.