Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.1 Страница 12

Кредитная кооперация должна остаться в виде филиального отделения единого национального банка и заниматься чисто денежными операциями, в виде приема вкладов и выдачи ссуд;

Все лавки потребительской кооперации перешли бы в ведение местных советов народного хозяйства, чтобы исполнять роль распределительных пунктов при них («Трудовая Сибирь»).

Авторство этого законопроекта принадлежало совету народного хозяйства. Народные комиссары не одобрили проекта. Но на местах в ту пору мало считались с центром и начали поход против кооперации. Омский «воевода» Косырев нередко говорил, что он лучше московских комиссаров знает, что надо и чего не надо делать.

Московский комиссар Цурюпа жалуется, что «местные советы часто вместо того, чтобы прийти нам на помощь, своими распоряжениями только мешают делу» («Известия», № 93).

Шансы антибольшевизма в Сибири к лету 1918 года

Все, что так сильно возмущало широкие круги населения в Европейской России, в Сибири давало себя знать очень слабо. Голода здесь не было. Зверских расправ было мало; во всяком случае террора Сибирь почти не переживала. Кронштадтские матросы успели нанести визиты только Тюмени и Омску. Тяжесть Брестского мира Сибири была мало понятна. Продовольственные отряды еще не приходили в сибирскую деревню. Местные совдепы во многих районах, за отсутствием собственных большевиков и неприбытием их извне по дальности расстояний, были вовсе не большевистские. В Тобольской губернии Березовский совдеп объединен был только одной идеей — сместить исправника, владычествовавшего там несколько десятилетий. Приветственная телеграмма Березовского совдепа Тюменскому заключала в себе выражение надежды на скорое открытие Учредительного Собрания. Это было после разгона Учредительного Собрания большевиками, и Тюмень ответила Березову краткою телеграммою: «Дураки».

В общем, к лету 1918 г. Сибирь еще не была подготовлена к свержению большевиков. Ни крестьяне, ни тем более рабочие не могли к тому времени проникнуться враждебным к большевизму настроением. Не могло его чувствовать и казачество, весьма мало отличающееся в Сибири от старожилов-крестьян.

Восстание против большевизма могло захватить только поверхность — городское мещанство, но это элемент наименее надежный в борьбе.

Сила антибольшевиков заключалась поэтому главным образом в слабости самих большевиков. Коммунизм в Сибири немыслим. Большевики держались только на поверхности, не проникая вглубь. Но рисковать выступлением, пока оно не началось в Европейской России, было неблагоразумно. Слабо населенная и лишенная промышленности, окраина была бы не в состоянии справиться с взятою ею на себя задачею.

Красная армия

Сравнительная легкость всех наступательных планов проистекала из военного бессилия большевиков. Еще в январе 1918 г. ими было объявлено о роспуске регулярной армии и об организации «рабоче-крестьянской армии на началах добровольческих и при условии рекомендации добровольцев как сознательных сторонников советской власти».

В Сибири, где я мог наблюдать за развитием красной армии, оно происходило крайне неудачно, и если бы не военнопленные и не латыши, которые в Омске составляли видный элемент в советских учреждениях, то красный гарнизон был бы совсем бессилен. Подслушивавшие в день чешского выступления телефонные разговоры слышали язык немецкий и латышский.

Но военнопленных, склонных работать с большевиками, было не так уж много, хотя в это время для привлечения их и издавалась большевистская газета на немецком языке «Wahrheit» — «Правда», разъяснявшая смысл переворота в России как начала мировой революции. Русские же красноармейцы были до того распушены, что спали на часах возле складов оружия, и у них из-под носа вывозили пулеметы и ружья.

Неожиданные враги

Виновниками преждевременного выступления против большевиков были чехи. Общая численность чехо-войск к весне 1918 г. определялась цифрою около 40 тысяч. Объединенное идеей восстановления свободы старой Чехии, непримиримо враждебное к германизму войско готово было продолжать борьбу. В России это представлялось невозможным, и союзники решили перевести три чешские дивизии на западный фронт, во Францию. Для этого надо было сосредоточиться во Владивостоке.

Проезд чехов на восток не встречал сначала особенных затруднений. Правда, в каждом городе приходилось вести переговоры с местными совдепами, независимо от переговоров в центре и переговоров с соседними совдепами, потому что «федерации» советских республик блистали тогда анархическою несогласованностью действий. Но в то время как шли переговоры, чешские эшелоны подвигались, и голова длинной ленты уже достигла Владивостока, когда большевики, под давлением немцев, решили остановить чехов.

Между тем чехи раскинулись на огромном пространстве. Наиболее западные части несколько мешкали ввиду предполагавшейся переброски их на север, к Архангельску, куда удобнее было подать часть транспортных средств. Эшелонами, находившимися к западу от Новониколаевска, командовал Чечек, эшелонами между Новониколаевском и Байкалом — Гайда, а наиболее восточными — генерал Дитерихс.

Разбросанность эшелонов ставила чехов в очень тяжелые условия. В случае нападения большевиков им пришлось бы или позорно разоружиться, или пробиваться силою на протяжении семи тысяч верст. К тому времени, когда проявилось явно враждебное отношение Москвы к чехам, последние успели завязать тесные отношения с сибирской кооперацией, принявшей на себя снабжение эшелонов продовольствием и фуражом, а через потребительскую кооперацию, почти сплошь эсеровскую по составу, чехи связались с подпольными антибольшевистскими организациями. Выступление чехов произошло, таким образом, неожиданно и для них, и для всех врагов большевизма. Как думали тогда, это была счастливая звезда Сибири, и чехов встретили, как Богом посланных избавителей.

Русские военные силы

В момент выступления чехов к ним, кроме офицерских организаций, присоединились очень скоро и другие силы. На Волге образовалась народная армия, почти сплошь состояйшая из интеллигентной молодежи и даже пожилых общественных деятелей. На оренбургском направлении вышел Дутов с неразложившимися частями казаков, на Дальнем Востоке чехов встретили отряды Семенова.

Наименьшим доверием пользовались последние. В народную армию привлекала идея борьбы за Учредительное Собрание и свободу. Дутов был известен и раньше как атаман и офицер Генерального штаба. Семенов был случайной фигурой. К нему не стекались общественные деятели, как это было в Новочеркасске у донских атаманов. За ним не шло и солидной массы забайкальского казачества, подобно тому как за Дутовым шли оренбуржцы (правда, далеко не единодушно к нему расположенные). Семенову сразу пришлось работать с элементом авантюристическим, питаться помощью иностранцев (японцев и отчасти французов) и не гнушаться случайной добычей.

Во главе всех русских военных сил встал тоже случайный человек, полковник Гришин, который жил под конспиративной фамилией Алмазова.

Гришин-Алмазов вместе с П. Михайловым, членом Учредительного Собрания (оба погибли в 1919 г.: один от большевиков, другой от семенов-цев), изъездили все города Сибири и повсюду вносили систему и единство плана в кустарно формировавшиеся офицерские организации. В этом деле требовалось много смелости ввиду подозрительной бдительности большевиков, не раз нападавших на следы организации, а еще больше такта — ввиду разнородности политического состава организаций.

Гришин-Алмазов сообщал мне как-то, что когда он приехал в Омск, то тамошнее офицерство с возмущением рассказывало, как на вопрос: «Кто станет у власти после переворота?» — был дан отчет: «Вы спросите местный комитет социалистов-революционеров». Надо заметить, что во главе омской организации стоял полковник Иванов, назвавший себя Риновым, который служил в Туркестане в военной администрации, на должности начальника уезда, что равносильно полицейской должности исправника. Потом Иванов был помощником военного губернатора. Человеку с таким прошлым, при всей его гибкости, трудно было усвоить свою подчиненность партии социалистов-революционеров. Гришин-Алмазов умел найти примиряющую среднюю линию и привлечь Иванова и других, склонявшихся на сторону более правых группировок (Дальневосточного комитета), под знамя Сибирского Правительства.

Бело-зеленый флаг

Для успеха всякого военного выступления нужна не только ненависть к существующему, но и определенность стремлений, ясность положительной задачи.

На Волге такою задачею было поставлено восстановление Учредительного Собрания. В Сибири — объединяющим лозунгом явилось «Сибирское Правительство». От имени этого правительства действовал Гришин-Алмазов. С полномочиями Сибирского Правительства приезжали в разные города Сибири гражданские эмиссары. С именем Сибирского Правительства связывалось представление об автономии Сибири, и в этом представлении объединялись люди различных партий и убеждений. Как отрицательная задача выступления — свергнуть большевизм, так и положительная — обеспечить самоуправление Сибири — не носили ни разногласий, ни партийности.