Валерий Карышев - За "базар" отвечу Страница 12

Вероятно, у них подобные планы были, но, поскольку они увидели, что все тщательно контролируется со стороны присутствующих в квартире, они в открытую не решились ничего сделать.

Обыск проходил достаточно вяло. Я обратил внимание, что оперативников совершенно не интересует оружие, а у меня дома находилось два газовых пистолета, а также несколько кобур к ним. Я даже сказал им:

— Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый!

— Да нет, мы видим, что газовый, — отложив его в сторону, равнодушно сказал один из оперативников.

Больше всего их интересовали мои записные книжки, мой портативный компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки я им выдать отказался, поскольку они являются моими личными вещами, телефон они у меня взяли, а компьютер я успел поставить на замок.

Сотрудники милиции, закончив через несколько часов обыск, предложили мне выехать на встречу со следователем. Но, ссылаясь на позднее время — а было уже около полуночи, — я сказал, что в ночное время меня не имеют права допрашивать. Они ушли ни с чем, предложив мне на следующий день явиться в прокуратуру.

На следующий день в газете «Коммерсантъ» появилась статья, что московская милиция провела пятьдесят обысков у лиц, причастных к действиям курганской преступной группировки. Среди жертв этого обыска были владельцы клуба «Арлекино» Анатолий Гусев, Александр Черкасов и адвокат курганской группировки — была названа моя фамилия.

У владельцев «Арлекино» были найдены охотничьи ружья, с разрешениями, правда, и еще что-то. Я понимал, что началась крупномасштабная операция против курганцев и начинают трясти всех, кто каким-то образом — прямо или косвенно — с ними связан.

Меня удивляло одно: откуда они набрали пятьдесят адресов, связанных с этой группировкой? Это было для меня полной загадкой.

Через два дня я поехал на допрос. Приехав в прокуратуру, я нашел следователя и предъявил ему свои документы. Следователь начал допрос. Но прежде я поинтересовался, на основании какого уголовного дела меня привлекают в качестве свидетеля. Тогда следователь достал постановление и прочел, что я привлекаюсь свидетелем по взрыву на улице Твардовского, 31, который произошел осенью прошлого года. Тогда я понял, что, оказывается, был свидетелем того взрыва, о котором писал раньше.

— И что же я могу показать как свидетель?

Следователь вытащил несколько фотографий, показал их мне и спросил, известны ли мне эти люди. Я ответил:

— Да. Двое из них являются моими клиентами, — имея в виду Федора С. — о нем я напишу позже — и Павла Зелянина, который в то время находился в Бутырской тюрьме.

— Что вы можете сказать о них? — продолжал следователь.

— Вообще-то, я ничего не обязан говорить о своих клиентах, соблюдая адвокатскую тайну, — ответил я, — но могу сказать только, что это хорошие люди.

— Понятно, — сказал следователь. — А что вам еще известно о взрыве?

— Да ничего. Я все прочел в газетах. Погибшего при взрыве Привалова я никогда не видел и не знал.

— Это мы знаем, — как бы подтверждая мои слова, сказал следователь. — С вами хотят поговорить оперативные работники из уголовного розыска, но они что-то опаздывают.

— Это уже их проблемы, — сказал я. — У вас вопросы ко мне есть?

— Нет, больше вопросов нет.

Я расписался в протоколе допроса и вышел.

Вскоре мне вернули мой мобильный телефон. Первым делом я поехал на телефонную станцию и поменял аппарат, зная, что в мой старый аппарат может быть заложен «жучок», и не ошибся в этом.

После проведения обыска в моей квартире и допроса у следователя я окончательно понял, что моей персоной очень плотно заинтересовались правоохранительные органы. Их интерес прежде всего был продиктован моей работой с членами курганской группировки. В этом не было никаких сомнений.

Когда я пришел, как обычно, в следственный изолятор и заполнил несколько листочков для вызова своих клиентов, то один из сотрудников следственного изолятора подошел ко мне и, отведя меня в сторону, на ухо прошептал, что не так давно приходили оперативники из уголовного розыска и очень внимательно изучали все мои карточки вызова клиентов — к кому я хожу, в какое время, сколько времени я провожу с ними на беседах и так далее.

Особенно их интересовала моя клиентура по линии курганской группировки. После этого оперативники подробно расспрашивали многих работников следственного изолятора о том, как мои клиенты могут общаться между собой, в каких камерах они сидят и так далее. Я понял, что правоохранительные органы прежде всего интересует курганская группировка.

Вскоре я опять обнаружил, что за моей машиной установлено постоянное наблюдение. Две машины, «семерка» и «восьмерка», постоянно следовали за мной. Причем позднее, когда я их обнаружил и они это поняли, так называемый «хвост» не стал скрывать своих действий.

Мои телефонные разговоры вновь стали прослушиваться, и те мои знакомые, которые имели какое-то отношение к правоохранительным органам или были спецами по техническим средствам связи, мне об этом не раз говорили.

Я долгое время думал, какова же цель такого усиленного наблюдения за моей персоной.

Вероятно, они рассчитывали, что рано или поздно либо я выйду на курганцев, либо курганцы выйдут на меня, что для оперативников было бы очень удобно и благоприятно. Но неожиданно все планы были спутаны.

Не знаю, с чьей подачи, но в центральной, самой популярной газете, «Московском комсомольце», выходит большая статья с моей фотографией. Суть статьи в том, что адвокат такой-то, ранее известный как адвокат Солоника, сейчас работает с курганцами, провел несколько удачных дел, добился определенных успехов, но вместе с тем у него был обыск, допрос и так далее.

То есть, иными словами, эта статья практически легализировала меня как официального адвоката курганской группировки. Какую цель преследовали авторы этой статьи и с чьей подачи такая статья была написана, кто дал информацию — для меня осталось загадкой. Собственно, ничего плохого в этой статье против меня не было, скорее даже наоборот.

Я был преподнесен как удачливый адвокат курганской группировки. Конечно, в этом заключалась и определенная опасность. Я знал, что у курганцев достаточно много врагов в криминальной Москве.

Конечно, лидеры курганской группировки прочитали эту статью и поняли, что, вероятно, я засвечен. После этой статьи их контакты со мной полностью прекратились. Потом произошло другое событие, которое повлияло, как я узнал впоследствии, на их судьбу.

Двадцать третьего января 1997 года около 17.30 прямо под окнами Петровки, 38, буквально в 150 метрах, автоматной очередью был расстрелян находящийся в своем «БМВ» Василий Наумов, генеральный директор ТОО «Миранда», один из крупнейших авторитетов коптевской группировки.

Впоследствии каким-то образом и сыщики, и коптевские узнали, что это дело рук курганцев. После этого судьба курганцев была решена. Мощный взрыв на улице Твардовского, убийство около Петровки, 38, Наумова окончательно переполнили чашу терпения правоохранительных органов.

Курганская группировка вышла, если можно так сказать, из лимита своей деятельности. В срочном порядке, как я узнал позже, в МВД, точнее в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью, под личным контролем тогдашнего министра внутренних дел Куликова, а также генерального прокурора был создан штаб по ликвидации курганской группировки.

В этот штаб вошло большое количество сыщиков, оперативников. К этому штабу была прикомандирована также специальная группа по захвату — СОБР и ОМОН. Началась тщательная, кропотливая работа по выявлению и взятию представителей курганской группировки.

За короткий период — полтора-два месяца — были арестованы около двадцати активных боевиков курганской группировки. Практически у всех были найдены либо оружие, либо наркотики.

Причем впоследствии, когда я через своих знакомых стал интересоваться, как же все-таки правоохранительные органы сумели отследить одну из самых неуловимых группировок в Москве, то выяснилось, что сделано это было банальным способом.

Осенью, после убийства Наума, в Москву прибыла то ли жена, то ли любовница одного боевика. Она была вскоре задержана сотрудниками правоохранительных органов, и после личного обыска у нее была обнаружена записная книжка с номерами всех мобильных телефонов курганской бригады.

Сыщики получили в свои руки важный козырь. С помощью спецслужб было установлено прослушивание практически всех телефонных разговоров курганской бригады, а затем с помощью специальных установок-локаторов были выявлены места их нахождения.

Дальше все было делом техники. Брали практически каждые два-три дня, причем брали после наблюдения. Одних боевиков взяли, следя за их машиной.