Аляска Ангелини - Невыносимый Страница 12

Я прочищаю горло, пытаясь заставить свои ноги, лежать ровно, чтобы попытаться пнуть его в идеальный живот и отправить в полет.

— Я не имела в виду тебя. Я думала, — как бы я не заставляла себя, я не могу пошевелиться.

— Нет, ты вспоминала. О чем? — он подходит ближе, накрывая половиной своего тела мой бок, и подпирает голову локтем, укладываясь рядом со мной. Весь его член ложится поперек моего живота, такой мощный, теплый и длинный. Он все, о чем я могу думать.

— Иисус, ты не отодвинешься? Я не понимаю, почему ты делаешь это. Нет никаких причин, по которым ты вообще должен ко мне прикасаться. Или почему мы должны быть обнаженными. Просто… — используя весь свой вес, я отталкиваюсь ногами от матраса, чтобы поднять свои бедра. Его ноги толкаются вниз, припечатывая меня обратно к кровати.

Боль и удовольствие разносятся по моему клитору, когда он шлепает по моей киске. Я мгновенно сжимаю ноги, в шоке уставляясь на него.

— Не дергайся или я сделаю намного больше, чем это, — он опускает голову, утыкаясь мне в шею, и глубоко вдыхает. — Ты знаешь, никто не спал со мной в постели уже несколько месяцев. Будет приятно знать, что ты здесь. Мне не придется проверять тебя всю ночь. Я могу просто перевернуться, и ты будешь рядом, — зевает он. — Я думаю, что мне это понравится.

— Я не хочу, — бурчу я себе под нос.

Он приподнимается достаточно высоко, чтобы вытянуть из–под себя одеяло, а потом накрывает им нас.

— Отбой, — и освещение просто гаснет.

— Свет, — произношу я, удерживая взгляд на темноте потолка. Если я повернусь, то мы окажемся нос к носу.

Он улыбается.

— Он реагирует только на мой голос, рабыня. Так что, спи. Завтра у нас будет долгий день, — покалывание распространяется от его пальцев, которыми он скользит к низу моего живота. — Но если ты не устала…

— Руки прочь. — Я успеваю отодвинуться на дюйм, прежде чем он притягивает меня еще ближе, чем раньше, накрывая мои бедра своими. И снова, все, что я могу чувствовать — это его член, который прижимается ко мне.

— Не расстраивайся, — шепчет он возле моего уха. — Я буду рядом с тобой всю ночь. Может, тебе даже понравится, если вы позволишь себе расслабиться.

Я со всей силы зажмуриваюсь, пока жду, что его рука двинется ниже. Но этого не происходит. Он начинает храпеть через несколько минут, а я получаю возможность сдвинуть ногу, чтобы пнуть его, если захочу поступить как сука. Только я не хочу его будить. Впервые с момента своего прибытия сюда, я чувствую себя расслабленной. Непринужденной. Завтра, я попробую сбежать еще раз. Или найду что–то, что покончит со мной. Больше я ничего не могу сделать. В моей голове зарождается что–то малюсенькое, и я не могу разобрать, что это. Месть? Любопытство узнать, кто он? В ней так много вопросов, наряду с гневом, связанным с моей ситуацией. Он заставил меня усомниться. От чего желание убить себя, становится даже больше, чем прежде; как пламя, разгорающееся в темном мире, где я существую.

Глава 5

Господин

31 августа (День 2)

Я просыпаюсь от пронзительного и душераздирающего вопля. Но он не из–за меня. Он из–за Ронни — погибшего мужа моей рабыни. Я знал, что это случится. Неделя, когда я изучал кто она такая, разговаривая с медсестрами, врачами, и даже с женщиной, которая живет по соседству, позволили мне узнать, что это происходит каждую ночь. 

Диана умоляет его вернуться, я же разрываюсь между желанием разбудить ее или позволить девушке остаться в том аду, который живет в ее сознании. Мои принципы побеждают. Так что, когда ее ресницы начинают подрагивать, и она открывает глаза, щурясь на свет, включенный позади меня, то начинает плакать еще сильнее. 

И тогда я целую рабыню. Потому что большая часть меня, хочет поглотить ее боль и облегчить страдания. Другой же причина в том, что мне нужно нанести следующий удар. Секс играет для Дианы огромную роль. Я прикасаюсь к ней и даю понять, что готов пойти до конца. Но я знаю, где проходит граница дозволенного. А она — нет. С отвращением, которое она ко мне испытывает, все происходит так, как я запланировал. 

Прокус на моей губе, является лучшим тому доказательством. Черт, упрямая женщина наносит удар мне в лоб сильнее, чем я рассчитывал. Даже если я делаю это для ее же блага, она будет рвать меня на куски, пока это не закончится. И скорее изнутри, чем снаружи… ведь я не должен был так сильно увлекаться ей. Я не очень хорошо справляюсь с отказами. А сейчас, я жажду каждую частичку ее тела и разума. 

Шуршание заставляет мою руку замереть. Ее голова поворачивается; я знаю на что иду. Снова. Часы оповещают, что сейчас семь утра. Даже с неожиданным пробуждением около трех ночи, я все равно проспал больше чем обычно.

— Просыпайся, рабыня, — я закрываю книгу, отталкиваясь ногами от пола. Моя рука пульсирует от боли, доказывая какой ублюдок скрывается под пиджаком классического костюма, когда я подхожу и постукиваю ее по ноге. Но все не так уж и плохо, как я думал в начале — жидкий медицинский клей отлично скрепил края раны. — Поднимайся, живо. Ты не будешь разлеживаться весь день. У тебя на сегодня много работы.

Я встаю возле кровати и жду, как она отреагирует, когда поймет, что за час до ее пробуждения, все удерживающие манжеты были сняты.

Дыхание рабыни выглядит замедленным. Видимо, кошмар позади.

— Уходи, — стонет она.

— Не ранняя пташка? Как насчет кофе?

Будильник пищит второй раз, когда она перекатывается на живот и замирает. Девушка рывком дотягивается до колен и поворачивает голову в моем направлении. Темные локоны ложатся вокруг ее головы волнами, из–за того, что она легла в кровать с мокрыми волосами.

— Как думаешь, ты можешь вести себя хорошо или мне стоит вернуть их на место?

— Ты имеешь в виду, — она отодвигает с лица свою длинную челку, — что они не будут на мне надеты все время пока я здесь?

Я приподнимаю бровь.

— Зависит от тебя. Это тест. Для начала, я позволю тебе передвигаться по всей комнате. Но, — подчеркиваю я, — если я почувствую, что ты что–то задумала или ты сделаешь что–то неразумное, я ограничу и привяжу тебя снова. Теперь сходи в туалет, только быстро. На столешнице лежит зубная щетка.

Как ни странно, она повинуется без лишних вопросов. Когда дверь закрывается, я подхожу к монитору, на который не смотрю. Я знаю, что там она в безопасности. Бачок унитаза оживает от звука спускаемой воды. Через несколько минут, девушка возвращается обратно.

— Я ненавижу, что ты вторгаешься в мою частную жизнь, — на ее лице проступает гнев, когда она приближается ко мне. — Плохо уже то, что я вынуждена ходить перед тобой голой. Но это, — произносит она, указывая на дверь ванной комнаты, — переходит все границы.

— Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то я не вторгаюсь в твою частную жизнь. Но если я почувствую, что мне нужно будет это сделать, я сделаю. Сейчас, заходи. Одежда в твоем шкафу. Для начала, ты должна одеться. Есть много вещей, которые я хочу, чтобы ты сегодня сделала.

Устало, она подходит ближе. Она похожа на домашнее животное, которое впервые выпускают на волю. Кажется, нет ничего, что она пропускает, пока бешено осматривается вокруг, следуя позади меня.

— Что ты собираешься делать со мной? Мне нужно будет и дальше смотреть фильмы, как это было вчера?

Разбитая лампа и окровавленные простыни спрятаны. Я потратил полчаса, прежде чем привести в порядок душевую, убирая за ней беспорядок. Если бы я доверял Диане, и она не пыталась бы изрубить меня в фарш этой чертовой сломанной штуковиной, то я заставил бы ее саму все очистить. Но пока, она настроена перерезать мне глотку. Или себе. А я не позволю этому случиться.

— Да, помимо других вещей, которые тебе совсем не понравятся. Обсудим это позже. В ящике лежит белье, а в шкафу белый сарафан. Наденьте их, — я беру пульт, нажимаю на кнопку, чтобы вчерашнее видео повторялось снова и снова. — Пока я не принесу твой кофе и завтрак, ты будешь его смотреть, а потом расскажешь мне, что узнала, пока меня не было.

На экране жертва, которая умерла от передозировки. Я знаю это видео, как свои пять пальцев, так что я устрою целую викторину, вопросы которой уже плавают в моей голове.

— Это действительно необходимо? Я имею в виду, я знаю, что собираюсь умереть. Что изменится от просмотра этого документального фильма? Это точно не пойдет мне на пользу, при принятии окончательного решения, как именно покончить с собой.

Я пожимаю плечами.

— Нет. Это тебе не поможет. Но, как я уже говорил раньше, это то, что произошло. Кто–то всегда имеет дело с последствиями. Ты собираешься взять ответственность за совершение самоубийства и должна иметь представление, с чем они имеют дело, прежде чем я позволю тебе себя убить.