Alex Marukov - Unknown Страница 12

— Держим курс на Новостной центр Блэк Сити, — говорю я, занимая место рядом с ним.

Ацелот поворачивает самолет влево и направляет нас на окраину города. Станция радиовещания — это относительно современное на вид здание по стандартам Блэк Сити, с надписью «НОВОСТИ БЛЭК СИТИ» выведенной красными буквами над входом. Ацелот сажает самолет на привокзальной площади. Мы здесь как на ладони, но я надеюсь, что мы уедем раньше, чем Люпины догонят нас. Мы быстро осматриваем местность на наличие признаков ловушек или камер, прежде чем отправиться в отдел новостей. Я держу Себастьяна на небольшом расстоянии перед собой, так чтобы он не смог сбежать.

Студия находится в заброшенном состоянии, офис усыпан брошенными бумажками. Мы пробегаем по лабиринту коридоров, пока не находим студию закадровой озвучки. Я легким щелчком включаю свет, который заполняет комнату тусклым, оранжевым свечением. Пока я привязываю Себастьяна к стулу, Ацелот проверяет оборудование. Марсель откидывается на потрепанный диван в углу комнаты и наблюдает за нами.

— Я запрограммировал систему транслировать сообщение в течение двадцати четырех часов, а затем она остановится, — говорит Ацелот. — К тому времени, когда они его отследят, мы будем уже далеко.

— Так, давайте запишем его, и уберемся отсюда, — говорю я, усаживаясь перед микрофоном.

Горящая красная лампочка дает мне знать, что я в эфире. Мне остается только надеяться, что Жук и Роуч слушают.

6

ЭДМУНД

Янтарные Холмы, Штат «Горный Волк»

30 лет назад

Я ЕРЗАЮ на жесткой скамье, пытаясь заставить кровь циркулировать по моим худым ногам, но это безнадежно. Церковь переполнена людьми так, как весь город оказался на похоронах миссис Хоуп. Многим приходиться стоять на улице и наблюдать церемонию через открытые двери. Я удивлен, что так много людей собралось, но ничто так не привлекает толпу, как убийство.

Патрик Лэнгдон и его друзья, Харриет и Дрю О'Мэлли, обнаружили ее труп в лесу. Её тело лежало так, словно женщина просто уснула. Сейчас же ее тело, окутанное в саван, плавает в резервуаре рядом с кафедрой проповедника. Веточки лаванды подвешены над поверхностью воды, чтобы замаскировать запах разложения, но это не помогает. Все люди вокруг меня деликатно прикрывают носы и рты платками, когда слушают проповедь моего деда.

На вид он мрачный мужчина, одетый в церемониальные одежды, которые соответствуют цвету его густых волос и серо-стальных глаз. Все говорят, что мои глаза похожи на его. Это единственное, что у нас есть общего, кроме одинаковых ожогов на моих руках. Именно дед выдернул меня из кипятка, когда я был ребенком и спас мне жизнь.

Он стоит за кафедрой — чрезмерной, витиеватой конструкцией, выполненной из дуба и палисандра, изображающей сцены из древних писаний. У основания кафедры вырезано гнездо Дарклингов, их конечности скручены вокруг друг друга, так что невозможно сказать, где заканчивается один и начинается другой Дарклинг — это просто искаженная масса обнаженных тел, их когтистые руки распростерты, они пытаются затащить невинных девушек в их яму порока.

— Эти последние шесть недель были тяжелым временем для нашего сообщества, — говорит дед, глубоким голосом, охватывающим всю часовню. — Со времен Мучения, произошедшего восемнадцать лет назад, мы испытали на себе, что такое насилие и беспорядки. Мы потеряли семью, друзей, но не нашу веру.

— Как говорит нам Господь, — ропщет паства.

Сейчас за Люпинами числилось четыре жертвы. Ребенок по имени Томми Стивенс был первым, который был выхвачен из больничной койки в середине ночи. Через неделю, они забрали хромую женщину, миссис Саммер, потом еще через две недели, Дозорного и городского пьяницу мистера Смита. Миссис Хоуп стала номером четыре. Чего я не понимаю, зачем они это делают. Люпины убивают людей, но только тех, которые проникают на их территорию, так что изменилось?

Я посматриваю через проход на Кэтрин. Она сидит в первом ряду с остальными из клана Лэнгдонов и недовольно кривит рот. Это не ошибка, что они во главе собрания. Первые четыре ряда на правой стороне прохода зарезервированы для Гильдии — самых богатых или самых влиятельных семей в городе. За Лэнгдонами идут О'Мэлли, потом Кент, и, наконец, завершается нашей семьей. Это ответственность Гильдии отстаивать слово Его Всесилия и защищать наши души от скверны.

Кэтрин одета в дорогое синее кринолиновое платье из магазина одежды ее родителей, ее волнистые, каштановые волосы аккуратно зачесаны в шиньон, о чем позаботилась ее мать. Кэтрин раздраженно сбрасывает руку матери подальше от себя, когда миссис Лэнгдон пытается заправить выбившийся локон. Я ощущаю, что недавнее превращение Кэтрин из простой и маленькой Гусенички в прекрасную бабочку было целиком и полностью делом рук ее матери.

Патрик сидит рядом с ней, его ноги скрыты под объемными слоями юбки Кэтрин в виде колокола, которая угрожает поглотить всю ее семью нижней юбкой из тафты. Он хмурится, меняя положение на скамье, чувствуя себя явно не в своей тарелке, что меня очень радует. Рядом с ним находится его отец, мистер Лэнгдон, который наблюдает службу с напряженным вниманием. Красавец-мужчина с песочно-светлыми волосами, как у Патрика, карими глазами и ухоженной бородой.

Кэтрин чувствует, что я смотрю на нее, и слегка поворачивает голову в мою сторону, грустно улыбаясь. Она бросает на меня взгляд, который говорит, как ты? Мы знаем друг друга так долго, что можем общаться без слов. Я хмурюсь и качаю немного головой. Средне. Я не могу вспомнить образ миссис Хоуп, вытащить его из задворков моей памяти. Она слегка касается своего сердца и поднимает взволнованную бровь, обращаясь к судорогам в груди, которые были у меня той ночью на стене. Я пожимаю плечами. Я понятия не имею, что вызвало их, но они не вернулись. Патрик слегка кашляет, и Кэтрин переводит внимание обратно на службу. Он резко смотрит на меня, и я отворачиваюсь.

— Тем не менее, мы не виновны в их смерти, — продолжает дед. — После почти двух десятилетий мира, мы утратили бдительность, и теперь мы расплачиваемся за это.

Я гляжу на плавающее в резервуаре тело миссис Хоуп, обернутое в саванн. Если бы я только добрался туда раньше, я мог бы спасти ее.

— При этом мы не должны смотреть на смерть миссис Хоуп как на трагедию, ибо она страдала, но теперь гуляет в вечном царстве Его Величия, — продолжает дед, шагая вниз с кафедры к алтарю, где его дожидаются кубок и две чаши — одна белая, другая красная. — Люпины могут пожирать наши тела, но они не могут навредить нашим душам, ибо мы чисты сердцем и духом. Именно эта чистота и защищает нас от порочности зла. Поэтому я приглашаю всех вас пройти вперед и выпить из Священного Кубка, и очиститься от вашей скверны.

Паства, молча, встает со своих мест, и формируют упорядоченную очередь к алтарю. Я в хвосте, в очереди за Кэтрин. Перед ней находятся Патрик и его друзья Дрю и Харриет О'Мэлли. Родные брат и сестра выглядят очень похоже, что прискорбно для Харриет. Хотя длинный тонкий нос и сплющенный подбородок придают благородство лицу Дрю, а вот Харриет благодаря таким же чертам лица больше похожа на землеройку. Харриет оборачивается и глядит на меня. В отличие от других женщин в городе, она носит брюки и мальчишескую рубашку с жилетом. К ее поясу пристегнут нож.

— Так держать, урод, — говорит она мне громким шепотом. — Это, каким же надо быть тупым, чтобы покинуть свой пост на стене. Ты что, свихнулся?

— Какая мать, таков и сын, — произносит Патрик, растягивая слова.

— Как это понимать? — говорю я, теряя самообладание.

Верхняя губа Патрика изгибается вверх с ироничным оскалом.

— Никак, Эдмунд, — отвечает Кэтрин, стреляя предупреждающим взглядом в брата. — Просто какой-то бред нам мам рассказывала.

— О чем?

Она закусывает нижнюю губу.

— Что твоя мама слышала голоса в своей голове.

— Это неправда, — отвечаю я сразу, хотя я ничего не знаю о своей матери. Дедушка никогда не говорит о ней или о моем отце, но это только и стоило ожидать.

Насколько всем известно, мой отец был бизнесменом в Сером Волке, который ухаживал за моей наивной мамой-подростком, когда она сбежала, а потом она забеременела, и он бросил ее, чтобы жениться на другой девушке. Ничего из этого не было правдой… разве что, кроме момента, где моя мама сбежала в Серый Волк, но она уже была как шесть недель беременна к тому моменту. Был страшный скандал в то время. Горожане простили нам это только после того, когда моя мама трагически умерла, и дедушке пришлось одному поднимать дефектного, незаконнорожденного внука.

— Я знаю, что моя мать лжет, — говорит Кэтрин, нежно дотронувшись до моей руки своей ладонью в кружевной перчатке. — Она все еще держит обиду на твою мать, потому что она раньше встречалась с моим отцом, когда они были подростками. Это глупо. Только моя мать может ревновать к покойнице.