Unknown - i e10df400535cdc5e Страница 12

сбило меня с толку.

Перед глазами плыли круги, и я с трудом ловил воздух, не в силах надышаться.

Двенадцатый удар заставил часового священника покинуть свое место. Скрывшись за резными

дверьми, он погрозил на прощание кулаком и множество грустных лиц олицетворявших жителей

города изменили свои улыбки на грусть.

Тринадцатый удар возвестил о надвигающейся смерти. Скелет гордо поднял вверх лишающую

жизнь косу и махнул ей.

- Мало, очень мало времени, - в такт удару, еле слышно шептал Проклятый.

Он протянул мне тонкий трехгранный стилет и чуть громче добавил:

- Чтобы ты не увидел - не бойся… Рази всех! И да хранит нас Бог…

Я взял стилет и почувствовал, как сильно бьется мое бедное сердце. Сколько еще предстоит мне

выдержать? Какие испытания выпадут на мою бедную голову?

Последний удар разнесся по округе громким эхом, затерявшись среди узких улочек городка.

Сначала я услышал противный резкий скрежет, будто кто-то настырно точил ножи о камень.

Затем воцарилась тишина, и откуда-то изнутри самого города раздался странный человеческий

шепот. Постепенно нарастая, он стал таким громким, что я смог различить отдельные голоса, а в

них слова проклятий. Они злобно повторяли ужасные фразы, от которых кровь стыла в жилах.

Желая лишь нашей смерти, они будто предрекали скорый пир, где в качестве главного десерта

будет наша разодранная в клочья плоть.

Первым я увидел ползучих по брусчатке горожан; обуглившиеся фигуры людей, неестественно

вывернув руки и ноги, копошились, словно огромные ящерицы. Они стонали и кряхтели голодно

скрепя зубами. И лишь серая пелена дождя скрывала их злобные лица.

В нос ударил непереносимый и давящий запах горелого мяса. Ша зажал ушки лапами и

испуганно прижался к земле.

Я сильнее сжал дрожащей рукой стилет.

Сделав шаг вперед, Проклятый обнажил меч и, расставив руки в стороны, призывно зарычал

зверем.

Посмотрев вокруг, я затрясся от ужаса – мертвецов были сотни, а может даже тысячи. Большие,

маленькие, худые и толстые – мне казалось, что на нас зыбучим песком надвигается кошмарная

черная масса.

Первыми на Проклятого кинулось несколько обугленных тел. Словно саранча они пытались

вгрызаться в его уязвимую плоть. Но задача оказалась не из легких. Двигаясь быстро и уверенно,

он одним движением оружия оставил нападавших не удел, ловко избежав жадных укусов. Я, имея

схожую с Душеприказчиком фигуру, к сожалению, не мог похвастаться подобной сноровкой.

Чья-то крепкая рука схватила меня за лодыжку, и мне ничего не оставалось, как всадить

мертвяку стилет в спину. Следующего, я ударил наотмашь - его голова мгновенно слетела с плеч.

И каждая последующая смерть сопровождалась моим грозным рыком и появлением крохотного

золотистого шара. Души умерших замирали, повисая в воздухе и словно послушные овечки

тянулись к суме Проклятого. Ша вгрызался в шеи нападавших с такой яростью, что казалось он

готов разодрать их тела в клочья.

Рука отчаянно размахивала в разные стороны, разрезая на части черные головешки тел. Я

случайно заметил как Проклятого теснят к башенной стене, и он безуспешно пытается

сопротивляться мощному потоку.

- Пробирайся к собору, - раздался в невыносимом гуле его голос.

Я не стал спорить. Подхватив Ша я кинулся к огромным резным воротам. Перепрыгнув через

заборчик, я подбежал к дверям, и к счастью дернув круглую ручку, оказался внутри. Перенеся

пару скамей, я перекрыл вход, надеясь, что Проклятый сможет выбраться из окружения и святая

земля не пустит этих тварей в обитель.

Ша подбежав к витражу стал тревожно вглядываться в разноцветные стеклышки. Его хозяин все

еще боролся за весящую на волоске жизнь – я чувствовал... нет, кажется, я просто знал это.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ: Подвалы проклятых душ

Мы сидели у кафедры, и я осторожно разорвав свою рубаху, перевязывал руку Проклятого. Он

морщился, кусая губы, но при этом не проронил ни звука. На его скуле все ярче горела цифра

один, и я не мог отвести от нее взгляда. Привлекая своими пылающими лепестками, мне казалось,

что от нее веет ледяным холодом. Хотя я мог ошибаться. В здешних стенах можно было легко

замерзнуть и без всякого постороннего влияния.

- Это не выход. Я просто не знаю, что делать? - затягивая покрепче лоскут повязки, произнес

Проклятый.

- Знаю, - поддержал своего хозяина Ша.

- Отсюда ведь нет выхода? – попытался догадаться я.

- Ни в этом дело. Единственная возможность для тебя выбраться из этого треклятого мира – это

исполнить последнюю волю горожан. Иначе их грехи так и будут держать нас здесь. Время не

властно над местными порядками.

- Но я же не давал никакой клятвы или обещания, - испуганно затараторил я.

Проклятый посмотрел на меня с какой-то странной надеждой.

- Конечно нет. Это был я, а не ты. Но если я не исполню клятву... мне даже не хочется думать об

этом.

- Что же нам делать? Какова была их последняя воля?

Мой собеседник на миг задумался и произнес:

- Всего лишь прощение. Они все хотели покаяния и освобождения.

- Но разве они не свободны? – я был не в силах уняться свое любопытство.

- Здесь, в ЕГО мире - никто не будет свободным. - Проклятый отвернул взгляд и с грустью

посмотрел на старые покрытые паутиной фигуры святых. Ничто в этом мире не могло подарить

нам тепла и успокоения.

- Ты хотел освободить их всех разом? – предположил я.

- Если их души окажутся у меня в суме, это не гарантирует им избавления от всех грехов. ОН

продолжит удерживать их. Мертвыми телами, кошмарными тварями, даже каменные изваяния

хранят в себе души умерших.

- Но почему он их не отпускает? Почему?

- Не может. Он надзиратель, а не судья. Только вместо заключенных в его тюрьме – души. И их

сроки измеряются отнюдь не годами...а столетиями.

- Тогда поче…- но Проклятый так и не позволил мне спросить, продолжив.

- В его царстве они вечные мученики собственных ошибок...

Я сам не заметил, как задремал. Сон, налетев, будто неуловимый морской бриз унес меня в те

далекие края, где я всегда был в безопасности и не знал голода и одиночества, страха и смерти. Я

оказался дома.

***

Тот, кто пришел к Душеприказчику был не один. С ним оказалась странная мохнатая зверюшка –

очень смышленая и способная повторять за ним некоторые слова. Он называл ее – Ша, что на

языке его народа означало – верный друг. Душеприказчик рассказал о себе все без утайки.

Мрачный старец долго смотрел ему в глаза, и грустно покачав головой, произнес:

- Я поклялся своей жизнью, что никогда не буду жить ради другого человека и никогда не

попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня. В этом была моя ошибка. Но тебе

выпала иная участь, так неси ее с желанием, так как иного выбора у тебя, увы, нет.

- Зачем все это? – взмолился Душеприказчик.

- Верь. Вера порой совершает, гораздо большие чудеса, нежели чародейство или колдовство. Наш

мир многогранен и не так уж прост. Любовь не ограничивается чувствами, а смерть - могильным

надгробием. Главное верить и ты сам все поймешь. Да и события в нашем мире столь не

предсказуемые, что порой их последовательность сводит нас с ума, заставляя верить в чудеса…

Они ни одну бессонную ночь просидели возле нетлеющего костра, разговаривая о том странном

месте, где свела их коварная судьба.

На рассвете последнего дня, старец ушел. Душеприказчик кинулся ему вслед, но твердая рука

остановила его.

- Ты сам поможешь себе, - наставительно произнес собеседник и исчез.

Ночной морок рассеялся, унеся с собой память прошедшей ночи. Может быть, и не было вовсе

странного одинокого скитальца с его мудрыми наставлениями, а может быть именно он и помог

Душеприказчику выжить в этом, лишенным всего живого, мире. И только причудливая зверюшка,

с этого дня всегда была с ним рядом и не давала отчаянью и сомнениям пленить его разум.

***

Мы шли по длинным змеевидным коридорам, которые казались мне бесконечными нитями

ведущими нас прямиком в ад. Извилистые переходы, обрушенные лестницы и винтовые подъѐмы,

спуски, мелькавшие в свете тусклого факела, сводили меня с ума. Где-то рядом жалобно

попискивал Ша. Я, во тьме, нащупал зверюшку и, поймав ее, посадил себе на плечо, в знак

доброго поступка она уткнулась мне пушистой мордочкой в щеку и затихла.

- Это подвалы принадлежали еще королю Петру Справедливому, - с гордостью произнес