Неизвестно - Черняев 1983 Страница 12

Это, между прочим, к вопросу о том, что «империализм терпит одно поражение за другим», - теория, которую Б.Н. навязывал и навязал в свое выступление на вышеупомянутой встрече. И это пойдет в «Коммунист». Надо, впрочем, втихоря вычеркнуть это место, пусть потом машет руками. Но хоть спасу от позора журнал.

Я все не о том пишу. Может быть, для того, чтоб не писать о себе. Меня мучает радикулит. Боли бывают страшные, однажды едва до работы добрел. Лечиться некогда, да и не хочется - не верю. И все думаю - обойдется, пройдет. Все еще уповаю на свое безотказное тело, которое сумело остаться молодым до 60 лет.

Вчера проглядел книгу о Ландау. Книжку об Энштейне так пока и не дочитал. Схватился сегодня за Байрона («Манфред») с подачи ТУ, которое по учебной программе давало его тетради. Давно, кстати, не обращался к его дневникам, как и к блоковским. Надо бы освежиться. А то я разучусь писать собственный.

Был банкет после встречи коммунистических деятелей печати (а фактически представителей ЦК) в том же «доме Павлова». Б.Н. произнес тост, хорошо, что по бумажке, которую мы ему заготовили, хотя добавил про ленинскую «Искру». Впрочем, он обладает поражающим всех нас свойством искренне считать (после произнесения), что все доклады, речи, тосты, статьи, заявления и т.п. он делает сам. Постояв в президиуме, я пошел в обход, зацепился с Берецом (теперь редактор «Непсабадшаг» (центральный орган партии), а раньше был зав. отделом ЦК ВСРП), с американцем, с ямайцем, который, кстати, очень хорошо выступил на встрече, с австралийцем, с французом из «Юманите». Тут меня позвали к телефону. Пономарев, который уже «отъехал», звонил из машины. В коммюнике о завершении встречи надо добавить, что он выступал в заключение (не надо, что на банкете!), что выразил «политическую суть» и какую ответную речь от всех произнес чех.

Отошел я в сторону, на диване сочинил два абзаца. Отдал Афанасьеву, он - мальчику из «Правды». Полосу, конечно, остановили, хотя было уже 10 часов вечера, и «внесли».

14 ноября 83 г.

Младший референт из сектора Джавада Волков, направленный в Женеву на стажировку в качестве кандидата на международного чиновника в ВОЗ по линии минздрава, уехав туда 4 ноября, 1 2-го напился в баре, отказался платить по счету, был взят полицией и доставлен в совпредставительство. Там, проспавшись, заявил, что ничего не помнит, и был первым же самолетом возвращен в Москву. За 6-7 лет пребывания в Отделе не был замечен ни в каких грехах, особенно в пьянстве, не обладая абсолютно никакими достоинствами, тихоня, вежливый, бессловесный, сам говорил, что ему даже до референта не вырасти, просил устроить его куда-нибудь вне ЦК. Мне за это полагается выговор по партийной линии.

Давно известные стихи Пушкина по вечернему радио. Трогает. Теперь только, на седьмом десятке чувствуешь каждое слово стиха и что за этим каждым словом.

15 ноября 83 г.

Очень нервный день:

- Проект статьи Устинова о нашем отпоре американской угрозе. Рассылка по Политбюро, замечания для Пономарева.

- Верстка выступления Пономарева для «Коммуниста» Словесно его дидактика еще туда-сюда, но в печатном слове - никуда, вот и выкручиваюсь.

- Горбачеву встречаться с американским деятелем, наследником хрущевского фермера Гарста (Кристалл). Памятка, материалы в пандан его собственным «философским» размышлениям о двух «сверхдержавах» и судьбах мира.

- Памятка для Пономарева, который в четверг отчитывается на Политбюро по итогам встречи коммунистической печати.

- Всякие бумажки и записки по текущим делам.

- До сотни шифровок и всякие исполнения и поручения по ним.

- Прием гайянской делегации (специальный представитель президента Бэрнхэма, главнокомандующий, два члена руководства правящей партии). Привезли послание Андропову, объясняли, что после Гренады, Никарагуа на очереди они и Гайяна. Поэтому спасайте: экономическая помощь, военная помощь.

Морочил им голову обещаниями и спровадил в ведомства для «конкретной» проработки их просьб. До этого получил инструкцию Пономарева: военной помощи не дадим, это значило бы поставить их под удар американцев, «а сделать мы ничего не можем».

- Заседание у Пономарева: Епишев, Чебриков, Крючков и какой-то генерал- лейтенант из 7-го управления - по одобренной Андроповым идее Б.Н.’а развернуть работу «среди войск противника», т.е. среди американских войск за границей. Очень он им, этим профессионалам, наскучил мемуарами о работе «среди немецких войск» во время войны (он тогда этим занимался в Коминтерне). Все соглашались, но вежливо давали понять, что сейчас не война и что американские войска - наемники, с очень хорошей зарплатой и что ГДР, например, не позволит засылать воздушные шары с листовками в воздушное пространство

ФРГ и что в ответ завалят наши войска в ГДР листовками и радиовторжением. Однако, Пономарев, конечно, «был прав» и все получили поручения. А слушать его побасенки было стыдно.

Бездарность американского сектора во главе с сидящим там Мостовцом. Приходится все переделывать самому или перепоручать Меньшикову, другим консультантам. И референты - ему подстать.

17 ноября 83 г.

Горбачев потребовал, чтоб я присутствовал на его беседе с американцем Кристаллом. И хоть мне стоило это дополнительной работы и времени, я не пожалел. Горбачев - молодец: живой ум, он буквально атаковал американца силой убежденности, знаниями, аргументами, свободным владением материалом - в особенности, конечно, по экономическим делам. И на того произвело впечатление: с такими людьми во главе Советский Союз действительно может добиться того, что провозгласил и обещал.

Когда я рассказал о своем впечатлении от Горбачева Пономареву, это ему очень не понравилось. Не может он согласиться с тем, что кто-то умнее его, тем более, что я «простодушно» пытался рассказать, как умело Горбачев провел и международную часть беседы.

Завистлив, мелок, до мозга костей развращен чиновничьей трусостью и карьеризмом. Жалко и обидно.

Вчера он обсуждал с нами (замами) новую записку Андропова в ПБ о том, что делать после установки ракет. Но об этом особо. Вечером дома, после очень трудного дня, набросал еще «концепцию» своих выступлений во Франции, куда поеду в воскресенье.

29 ноября 83 г.

С 20-27 ноября был во Франции. Делегация по плану партобмена. Но сил нет описать. Впрочем, житейских впечатлений почти нет. Все время отняли дискуссии.

3 декабря 83 г.

Инерция товарищества, желание пожаловаться бывшему старшему брату - среди простых рабочих в Лионе. А вообще: отбытие дипломатической нормы отношений - обмен информацией, а не заинтересованный разговор единомышленников, как это было еще лет 15 назад. В течение всей недели во Франции меня не покидало чувство: чужие мы, и нет ни им, ни нам дела до того, чем каждый занят (если не считать академической, теоретической стороны).

Меня задело интервью Марше в «Монде» (22 ноября) - «тотальная» поддержка внешней политики Миттерана. И даже не потому, что это попрание интернационализма и может нанести ущерб антивоенному движению, антиимпериалистической солидарности коммунистов (так я написал в шифровке). А по эстетическим, что ли, соображениям: противно, когда плюют на собственные принципы, когда так цинично демонстрируют свой оппортунизм, отвратительно это внутреннее ренегатство. Всякое бывало, но когда целая партия так постыдно мажет грязью свое коммунистическое чело, - тошнит. Особенно гнусно, когда ФКП, с ее торезовским прошлым, аплодирует президенту, приказавшему бомбить национально-освободительные силы в Ливане, оправдывает это, ссылаясь на необходимость «возмездия».

Я все это выложил Максиму Гремецу (член политбюро, секретарь ЦК, унаследовавший место Канапы). Он юлил и горячился. А потом фамильярно попросил «понять их»: вы же, говорит, умные, тонкие политики.

Между прочим, оппортунизм политический ведет к снижению интеллектуального уровня кадров. За долгими по-французски обедами-дискуссиями разговаривал с несколькими членами ЦК. Их осведомленность «в области теории», их потуги философствовать по поводу своей политики оставляет жалкое впечатление. То и дело останавливал себя, чтоб не раздевать их в присутствии товарищей, а нищета их мысли била в нос.

Это не значит, что я что-то мог бы им предложить. Но будь я, мы, на их месте, наверно, вели бы себя иначе. Главная их беда нравственной природы пономаревский тип коммуниста - плохо (и даже опасно), но этот еще хуже.

С точки зрения туристической, поездка была самая пустая. Нигде не был, ничего не видел, кроме ЦК ФКП, метро, ресторанов и одного фильма с Бельмондо. Потому, что с утра до вечера - дискуссии. Даже Лиона не видел, в котором мы пробыли целый день.

Однажды, когда выдался свободный вечер, двинулся было в сторону пляс-Пигаль, но не дошел, поздновато и жутковато на совершенно пустынных улицах, заставленных автомобилями.